Одет он был в лиловато-розовый с золотым шитьем камзол. Небольшого роста, как и представляла себе Элоса, но шире в плечах и крепче. Прекрасные волосы локонами падают на плечи. Пальцы унизаны перстнями. Он гораздо, гораздо красивее… Она попыталась вспомнить Виндакса, но перед глазами вставало лицо Тью Рорина.
Девушку подвели к королю, она присела в реверансе, робко подняла глаза
— и встретилась с синими глазами короля. Ярко-ярко-синими.
— Сколько времени мы потеряли! — сказал король. — Мы желали, страстно желали встретиться с вами, но если б мы знали, какой красоты лишаемся, наше желание возросло бы в сто, в тысячу раз.
Очарователен. Неотразим.
Минуты через две Элоса уже поняла, что ей выпала великая честь. Король со свитой остановились возле нее, на прочих он и не смотрел. Неотразим — иначе и не скажешь. Синие глаза и белозубая улыбка околдовали, покорили Элосу, а король все рассыпался в комплиментах, расспрашивал о трудностях пути, упомянул об ее отце — своем верном вассале — и так далее и тому подобное.
За обедом его величество усадил ее рядом с собой. Кроме них, не сидел никто. Король поддерживал легкую, непринужденную беседу. Элосе казалось, что она все делает как надо. Она не острила. Она улыбалась. Герцог Фонский стоял неподалеку в толпе придворных, и, встречаясь с ним глазами, дочь улыбалась и ему.
Маркиза ни словом не обмолвилась, что король может выбрать в сотрапезники одного человека. Двух-трех, сказала она. Значит, происходит что-то необычное, из ряда вон выходящее. Некоторые девушки и женщины помоложе бросали на Элосу мрачные, завистливые взгляды.
Король отослал назад бутылку вина и велел принести получше. Разговор перешел на вина, на тончайшие различия букетов. Король с похвалой отозвался о виноградниках в поместье одного из придворных. Тот немедленно вызвался прислать во дворец несколько бочек своего вина и сегодня же, не дожидаясь, пока прибудут телеги с грузом, слетать и доставить королю несколько бутылок.
— Не могу не признать, ваше величество, — заметил герцог, — что любое вино Рэнджа лучше того пойла, что делают у нас в Найнэр-Фоне.
Предупреждаю, птичка, вино очень крепкое.
Элоса признала, что ничего подобного ей пробовать не доводилось.
Голова начинала побаливать.
Подавали уже восьмое или девятое блюдо, а обед все продолжался.
Джэркадон смаковал какое-то странное на вид мясо.
— Знаете, что это? — спросил он.
Нет, она понятия не имела.
— По закону и древней традиции, — с гордостью сказал Джэркадон, — лишь короли имеют право на это лакомство. Наш высокочтимый отец не соблюдал обычаев, но мы стоим за возрождение традиций. Попробуйте.
Он предложил Элосе кусочек с собственной вилки. Мясо было довольно жесткое, приправлено чем-то острым. Нет, она все равно не догадалась.
— Орлиный гребень! — провозгласил Джэркадон. — Услада королей, но мы хотим, чтобы вы разделили ее с нами. — И он переложил свою порцию на тарелку Элосы.
Девушку замутило.
— А птице не вредна такая операция? — спросила она.
— Как же, без гребня орел никуда не годится. Обычно сходит с ума. Потому-то это кушанье такая редкость.
Элоса с отвращением принялась за ужасное угощение.
— Кстати, об орлах, — продолжал король. — Родич Фон, вы, кажется, выводите серебристую породу?
Герцог скромно подтвердил, что у него действительно есть несколько экземпляров.
— Наш отец, вот был знаток. — Джэркадон сыто откинулся на спинку стула. Почти все изысканное лакомство он отдал Элосе и теперь расположился поговорить. Девушка старалась есть побыстрее, чтобы не заставлять ждать его величество. — Лично мы не видим смысла в разведении птиц. С проклятыми орлами столько возни, хлопот. Не правда ли?
Придворные подобострастно захихикали.
— Королевские питомники, — не унимался Джэркадон, — вы слышали о них?
Герцог ответил, что слышал, но не имел удовольствия осмотреть.
— Это недалеко. В последние годы отец не летал; на лошадке — оно сподручнее, куда торопиться? А птицы — здоровенные, прожорливые твари. Они прямо-таки опустошают казну, тянут из нас последние соки. Неужели ни на чем нельзя сэкономить?
Придворные сразу же подхватили поднятую королем тему. Все в один голос соглашались, что сэкономить наверняка можно.
— Фон! — Короля, похоже, осенила блестящая идея. — Займитесь этим. Сделайте такое одолжение. Ступайте туда, посмотрите, что к чему, что можно… м-м-м… урезать, то есть усовершенствовать. Приготовьте ваши замечания и предложения. Вы ведь знаменитый птицевод.
Лицо отца было абсолютно непроницаемым.
— Почту за честь, ваше величество.
— Отлично, — с улыбкой подхватил король. — Прямо сейчас?
Герцог поклонился королю и дочери, повернулся и вышел.
— Кушай, дорогая. Скоро подадут десерт, — обратился Джэркадон к Элосе.
Дорогая? В спешке девушка чуть не подавилась: глотала, не жуя.
Король испытывает ее! Прилюдные нападки на орлов, гора полусырого мяса у нее на тарелке, и отца отослал. Королеве необходимы такт и выдержка, вот Джэркадон и проверяет, как у нее с нервами, не сорвется ли она. Она королю, несомненно, понравилась — как у него заблестели глаза… Теперь надо, чтобы и ум, и характер ее тоже произвели впечатление. После свадьбы, став королевой, она будет обедать с ним каждый день.
Элоса решила рискнуть и показать себя во всем блеске. Она кивнула на дверь, за которой скрылся отец:
— А я-то думала, что только любимая дочка может приказывать грозному владыке Рэнда.
Синие, как сапфиры, глаза заискрились от смеха.
— Хорошо быть королем, — весело подтвердил Джэркадон.
А королевой?
— Не сомневаюсь, ваше величество отлично с этим справляется.
Он сверкнул глазами на зрителей:
— Еще бы! Я непобедим!
Они опять услужливо подхихикнули своему повелителю. Элоса не поняла, чего тут смешного, но тоже улыбнулась.
— Сколько тебе лет? — вдруг спросил король.
Элоса поперхнулась.
— Я ровно на двести дней младше вашего величества.
— Кошмар! Старуха, просто старуха!
Придворные просто катались от хохота.
— Так у тебя, выходит, скоро день рождения? — продолжал Джэркадон. — Тоже восьмую тысчонку разменяешь? Что ж, приготовим к радостному событию хорошенький подарочек.
Элоса с набитым ртом что-то пробормотала в ответ.
— А тем временем, — Джэркадон наклонился к ней, — небольшой аванс. — Он протянул девушке брошь — два орла, рубины в золотой оправе. Массивная вещь, искусная работа, стоит, наверное, целое состояние.
Элоса проглотила последний кусок гребня и произнесла соответствующие случаю слова благодарности. Она знала, что Джэркадон не зря носит столько колец — короли Ранторры одаривают ими своих подданных. Но брошь дороже всех колец, вместе взятых, и потом — это женское украшение. Впрочем, у него небось карманы набиты такими «безделушками».
