И наконец, Лютиен. Юноша все еще дремал, прислонившись спиной к камню камина. В нем объединились они все, подумал Бринд Амор. Гордый, как островитянин, яростный, как житель Кэр Макдональда, чистый, самоотверженный воин и вождь, в котором так отчаянно нуждался Эриадор. После своих подвигов на поле битвы Лютиен стал тем краеугольным камнем, на котором Эриадор устоит — или падет. Рассказ о «рискованной игре Лютиена» уже распространился далеко за городскими стенами, смешиваясь с историями об Алой Тени, таинственном борце против того зла, которое олицетворял Гринспэрроу. Кто бы мог подумать, что молодой человек из Бедвидрина обретет такую славу?
— Я бы мог! — ответил Бринд Амор на собственный вопрос, неожиданно для себя самого — вслух, а затем смущенно откашлялся и огляделся по сторонам.
— Что случилось? — потягиваясь, спросил проснувшийся Лютиен.
— Ничего, пустяки, — извинился волшебник. — Видимо, моим мозгам потребовалось упражнение для челюсти.
Остальные пожали плечами и не обратили на это внимания, кроме проницательного Лютиена, который задержал свой взгляд на Бринд Аморе, словно читая его мысли.
— А знаете, — начал Оливер, привлекая всеобщее внимание, — я как-то был в диких землях Ангарота. — Видя, что это заявление не произвело особого впечатления, он пояснил:
— Это жаркий и пыльный край к югу от Гаскони.
— Ангарская война? — осведомился Бринд Амор, более сведущий, чем все остальные, несмотря на тот факт, что большую часть нескольких последних веков он провел во сне в пещере.
— Что это за война? — хмыкнул Лютиен.
— Ангарская война, — повторил Оливер с обиженным видом. — Более того, — сказал он, обращаясь уже к одному волшебнику, — я сражался под командованием самого де Буа, в четвертом Кабалезском полку.
Волшебник приподнял бровь и уважительно кивнул, хотя для всех прочих эта справка ровно ничего не значила. Оливер раздулся от гордости и огляделся по сторонам, но быстро сник, когда осознал невежество своих слушателей.
— Четвертый Кабалезский, — значительно продолжал он. — Мы забрались в самую глубину Ангарота, преследуя Красных Копейщиков, главную военную силу этой страны.
Бринд Амор встретил любопытные взгляды всех остальных и кивнул, придавая вес рассказу Оливера, хотя сам волшебник сильно сомневался в том, что тот когда-нибудь добирался до Ангарота. Немногие гасконцы, побывавшие в этих диких землях, смогли вернуться назад. Но Бринд Амор был наслышан об Ангаротской операции де Буа — одной из самых блестящих побед в истории военного дела.
— Мы не могли победить, — продолжал Оливер, — нас было двести против нескольких тысяч, и ни один из нас не надеялся выйти оттуда живым.
— И что же вы сделали? — спросил Лютиен после долгой театральной паузы, подавая приятелю ожидаемую им реплику.
Оливер щелкнул пальцами и надменно присвистнул:
— Конечно, мы атаковали.
— Все так и было, — вмешался Бринд Амор, прежде чем выражение глубокого недоверия успело появиться на лицах слушателей. — Де Буа распределил своих солдат в зарослях по периметру лагеря противника, снабдив их барабанами. Они стучали палками по деревьям, изображали крики огромных слонов и других боевых животных — и все это чтобы заставить врага поверить, что их очень много, целая армия.
— У Красных Копейщиков, уже достаточно потрепанных, — добавил Оливер, — была позиция, неудобная для ведения боя. И они отступили к горам.
— Де Буа следовал за ними и обманывал их пустыми угрозами, — закончил Бринд Амор. — К тому времени, когда командиры Красных Копейщиков разобрались в его обмане, четвертый полк получил необходимые подкрепления. Красные Копейщики Ангарота спустились с гор, ожидая схватки с небольшим отрядом, но все оказалось не так. Это была единственная победа Гаскони в той войне.
Оливер кисло взглянул на старика при этом последнем утверждении, но его недовольство вскоре растаяло, так как хафлингу слишком хотелось рассказать о своей роли в этом шедевре стратегии.
— Они собирались назвать это «Блефом Оливера», — заявил он.
Бринд Амор с трудом скрыл усмешку.
— Прекрасная история, — заметил Шаглин, явно не слишком поверивший в нее.
— Ну, и какой из нее можно сделать вывод? — поинтересовалась Кэтрин.
Оливер вздохнул и покачал головой, как будто вопрос был просто смешным.
— А разве мы не похожи на Четвертый Кабалезский полк? — спросил он.
— Объясни все как следует, — потребовал Шаглин.
— Вот и нам сейчас нужно атаковать, — без колебаний откликнулся хафлинг. Глаза едва ли не всех присутствующих расширилась от недоумения, но Оливер смотрел на одного волшебника, надеясь найти у него поддержку.
Бринд Амор кивнул и улыбнулся — он все время надеялся, что кто-нибудь предложит именно это и тем самым избавит его от множества проблем. Он знал, что гораздо лучше согласиться с планами соратников, чем навязывать им свои.
Кэтрин поднялась и отряхнула пыльные штаны.
— Атаковать где? — спросила она, явно считая саму идею смехотворной.
— Атаковать стену, — ответил Бринд Амор, — нанести удар по Мальпьюсантовой стене, до того как Гринспэрроу сможет привести расквартированную в Принстауне армию на север.
Внезапно план перестал казаться Лютиену нелепым.
— Взять Дун Карит и разрезать страну пополам, — сказал он. — Удерживая горы и стену, имея флот, чтобы охранять наши порты, мы навяжем Гринспэрроу сражение там, где это будет выгодно для нас.
— И наша смелость заставит его думать, что мы сильнее, чем это есть на самом деле, — хитро заметил Оливер.
Зеленые глаза Сиобы засверкали надеждой.
— А мы и станем сильнее, — сказала она уверенно, — когда до северных земель долетит весть о нашей победе здесь, когда весь Эриадор поймет размах нашего восстания. — Она оглядела всех, голос ее охрип от сдерживаемой страсти. — Когда весь Эриадор вспыхнет надеждой.
— Блеф Оливера? — предложил Бринд Амор.
Никто не возразил, и хафлинг просиял улыбкой — на секунду. До Оливера, который конечно же никогда не сражался в полку де Буа, в Ангароте, вдруг дошло, что он предложил им всем очень смелый и опасный ход. Он откашлялся, и выражение лица выдало его тревогу.
— Только я боюсь, — признался он и ощутил на себе тяжесть взглядов Лютиена, и Сиобы, и Шаглина, и Кэтрин. — У них есть эти колдуны, — продолжал он, пытаясь оправдать свое внезапное высказывание. Он чувствовал, что должен выразить какие-то сомнения, чтобы его не слишком винили, если разразится катастрофа. Но если все произойдет по плану и особенно если их ждет удача, хафлингу ужасно хотелось, чтобы этот маневр назывался «Блеф Оливера». — Я не слишком-то приветствую идею разворошить все осиное гнездо этих колдунов.
