Глава 18
Грин и Блейки несколько дней пробирались по высокому берегу реки Салка, при этом Грину очень понравилось запархивать на скалистые уступы и с каким-то даже садизмом наблюдать, как на тот же уступ карабкается человек Блейки. Пару раз приятели видели снежного барса — но мельком и очень далеко, а однажды наткнулись на изрядно покореженные обломки серебристого металла, в которых экс-пилот опознал один из дистанционных наблюдательных модулей. Грин лапой повертел то, что осталось от механизма, и показал Блейки вмятины, очень похожие на следы острого птичьего клюва.
Приятели лезли на гору, и сфинкс с каждым днем чувствовал себя все лучше и лучше, а Блейки, наоборот, выматывался и ворчал, как проторговавшаяся баба на приморском вокзале. Когда они поднялись примерно на тысячу с небольшим, высокие деревья исчезли совсем. Обледенелые скалы под снегом, расщелины, в которые можно было провалиться с головой, пронизывающий ветер и холодное, ослепительно яркое солнце. Блейки помнил, что через эти скалистые луга вела тропинка, и когда-то он бежал по ней кувырком, а сейчас, по возвращении, надо было ориентироваться на плоскую вершину, поросшую редким подлеском и высокими шипастыми кустами. По границе этой своеобразной чащи как раз проходил периметр наблюдения базы Мабри «Крыло», и Блейки мрачнел с каждым шагом, сделанным в направлении шарообразных куполов, окруженных высокой глухой стеной.
— Слушай, Ронни, ты меня не бросай уже, ладно? — сказал он, уже завидев накрепко закрытые ворота.
— У тебя там дело, у меня любопытство, у тебя друзья, у меня — чужие, кто кого бросит? — отозвался сфинкс, ускоряя шаг.
— Ну, и что нам теперь делать? — спросил сфинкс часом позже, глядя на пластобетон наглухо закрытых ворот. — Кричать: «Открывайте, кот идет?».
— Инфразащиты не было, про то, что мы здесь, внутри уже знают, — ответил Блейки, напряженно оглядываясь вокруг. — Будем ждать.
Рон покосился на небо. Внизу была метель, и тут она никуда не делась, ветер деловито засыпал их мелкой снежной пылью.
— Ставь палатку прямо тут, перед воротами.
— И долго нам ждать, как ты думаешь? — доверительно спросил Блейки, установив укрытие и ныряя в тепло сфинксовых лап и крыльев.
— Вот когда ты научишься аккуратно отряхиваться от снега? — подосадовал Грин, сворачиваясь вокруг щуплого пилота и чуть нагревая палатку, — Мокро же. Наверное, сейчас соберутся ваши старейшины, поймут, чего боятся или чего от нас ждать, и тогда пригласят войти. Я правильно рассуждаю?
— В целом, примерно так.
Блейки замялся. Ну не мог он признаться Грину, что сфинкс был основным его козырем в переговорах, и что сам по себе Грин был гарантией того, что Блейки не расстреляют сразу же вот за этими самыми воротами по законам родной планеты.
* * *
В то время, когда Блейки с Грином распаковывались и вставали у ворот лагерем, внутри комплекса действительно имело место маленькое, но весьма оживленное «совещание». Правда, Грин, угадав в целом, все же слегка ошибся в деталях — совещались отнюдь не старейшины, а вовсе даже сравнительно молодой персонал базы.
В диспетчерской, уже успев протереть глаза и убедиться в реальности демонстрируемой камерами картинки, оживленно ругались, докладывать ли о таком чуде или подождать окончания дежурства — и пусть уже следующая вахта ломает головы! — и если все же докладывать, то кому: коменданту лично или его заместителю по безопасности.
Действующий регламент допускал оба выбора, а третий, самый безопасный вариант: «старшему смены» — отпадал, поскольку за нехваткой личного состава старший смены сам же у мониторов и сидел. Компанию ему и второму дежурному составлял скучающий Эрмелин Ганн, уже долечившийся, но все еще не допущенный к полетам, и вот теперь ему было уже совсем не скучно.
— Да говорю же вам — Стейлу отбивать надо. Вы что, собеседований последних не помните? «Настоятельно рекомендуем о случаях контакта с аборигенами информировать в первую очередь…»
— Что-то тебя, Котти, слишком хорошо запугали на этих собеседованиях, — шипел в ответ старший. — Шеф наш кто? Стейл все равно не оценит, а комендант нам за нелояльность…
— Верно, Стейл точно решит, что его та-а-ак боятся! — Ганн за сидение в пределах периметра на СБ был сердит особенно крепко, поэтому сторону в споре поддерживал соответствующую.
— Это Моран не оценит! И вообще, если говорить о личной благодарности, так это к Ренну. Старик умеет…
— Только власти у него нет никакой.
— В научных кругах…
— Ну упомянет он тебя в очередной монографии, а толку?!
Между тем Ганн, единственный, кто в пылу ссоры не забыл о, собственно, предмете обсуждения, с интересом вглядывался в физиономию человекообразного из аборигенов.
— Вы бы отвлеклись, погонные. Посмотрите только, до чего рожа у парня приметная — не иначе кто-то из полевиков в свое время с туземкой согрешил.
— Чего?!
Обладатель рожи в этот момент благополучно скрылся в палатке, и охранничкам пришлось отмотать запись видеонаблюдения на несколько минут назад, чтобы посмотреть, что же там за лицо.
Что ж — отмотали. И посмотрели.
И, в отличие от Ганна, прибывшего на планету уже после побега Блейки в дикие земли, лицо это узнали, после чего любитель личных подковерных просьб свое мнение резко переменил и заорал:
— Это же Старр! Мать вашу, никакой это не местный, Старр — помните, был тут такой, от джойстика недооторванный? Так это он — нет, ну надо же, в такой компании и живой!
— Так что, — хмыкнул Ганн, сориентировавшись, — Стейла информируем о дезертире или где?
— Ага — щаз!!!
Инструкция относительно выживших ассимилированных, неофициальнее некуда, в действие вступала редко, но исполнялась в обязательном порядке. Старший смены, тоже усмехнувшись, щелкнул интеркомом, вызывая полковника.
А полковник, надо сказать, вызова этого уже ждал.
Из кабинета его, снабженного панорамным окном, открывался прекрасный вид не только на горно-озерный пейзаж, но и на подходы к воротам. А сам Моран, вот уже третий день занятый интеллектуальной мастурбацией под названием «итоговый отчет за период с… по…», делал перерывы и выглядывал в это окно достаточно часто, чтобы не пропустить чудеснейшее зрелище разбивающих лагерь прямо у них «под дверью» существ.
Нечто приземистое, рыхлое, то ли так одетое, то ли само по себе округлое деловито ставило палатку под присмотром средних размеров льва при крыльях и странной какой-то голове, а лев явно руководил, лишь изредка вмешиваясь в процесс.
Комендант подозрительно щурился, пытаясь разглядеть парочку получше, а заодно считал секунды.
