«Это просто еще одна боль. Я умею справляться с болью».
Камон молчал несколько мгновений. Потом, как и ожидала Вин, он махнул рукой двум стоявшим неподалеку «слугам».
— Вы двое! — сказал он. — Вы слишком богато одеты. Быстро пойдите и наденьте что-нибудь такое, чтобы стать похожими на слуг-скаа… и приведите сюда еще шесть человек.
Вскоре комната была набита битком, как и предлагала Вин. А еще немного погодя прибыл поручитель.
Вин наблюдала за тем, как прелан Лэйрд с надменным видом входит в комнату. Голова у него была обрита наголо, как у всех поручителей, и он носил темно-серое одеяние. Татуировка братства вокруг его глаз говорила о том, что он находится в чине прелана, младшего чиновника кантона финансов. Следом за ним вошло несколько младших поручителей, их татуировки были куда менее сложными.
Камон поднялся навстречу прелану, выражая уважение, — так следовало поступать даже вельможам из Великих Домов при встрече с поручителями такого ранга, как Лэйрд. Лэйрд не ответил ни поклоном, ни даже кивком. Вместо этого он просто прошел вперед и сел перед столом Камона. Один из членов шайки, изображавший слугу, ринулся вперед, чтобы подать поручителю охлажденное вино и фрукты.
Лэйрд взял одну ягодку, предоставив склоненному слуге стоять рядом, как будто тот был предметом мебели.
— Лорд Джедуи, — заговорил наконец Лэйрд, — я рад, что мы все же смогли встретиться.
— Я тоже, ваша милость, — ответил Камон.
— Но я снова спрашиваю: почему вы не смогли прийти в мой кантон, почему пригласили меня сюда?
— Все дело в моих коленях, ваше сиятельство, — сказал Камон. — Мои врачи рекомендуют мне ходить как можно меньше.
«И ты к тому же здорово боишься, что тебя швырнут в тюрьму братства», — подумала Вин.
— Понимаю, — кивнул Лэйрд. — Больные колени. Весьма неудачно для человека, который занимается перевозками.
— Но я ведь не обязан сам путешествовать, ваша милость, — возразил Камон, склоняя голову. — Я лишь организатор.
«Неплохо, — подумала Вин. — Постарайся и дальше выглядеть так же раболепно, Камон. Ты должен казаться отчаявшимся человеком».
Вин было необходимо, чтобы авантюра удалась. Камон плохо с ней обращался, бил ее, но все равно смотрел на нее как на талисман, приносящий удачу. Вин сомневалась, что Камону известно, почему его планы срабатывают куда лучше, если она находится рядом, но связь он безусловно уловил. А это придавало Вин немалую ценность, да и Рин всегда говорил, что лучший способ выжить на дне — это доказать свою незаменимость.
— Понимаю, — повторил Лэйрд. — Но боюсь, что наша встреча произошла слишком поздно с точки зрения ваших целей. Кантон финансов уже проголосовал по вашему предложению.
— Так быстро? — спросил Камон с искренним удивлением.
— Да, — кивнул Лэйрд, делая глоток вина и по-прежнему не замечая слуги. — Мы решили не принимать ваше предложение.
Камон мгновение-другое сидел не шевелясь, ошеломленный.
— Мне тяжело это слышать, ваша милость.
«Но Лэйрд пришел на встречу с тобой, — подумала Вин. — А это значит, что он пока не отказался от мысли о переговорах».
— Да, тяжело, — продолжил Камон, уловив то, о чем подумала Вин. — И это тем более неприятно, что я как раз готов был представить братству предложение куда лучшее.
Лэйрд приподнял бровь, окруженную татуировками.
— Сомневаюсь, что в этом есть смысл. Кое-кто в Совете считает, что лучшие услуги для нашего кантона сможет предоставить более надежный перевозчик.
— Это было бы серьезной ошибкой, — вкрадчиво произнес Камон. — Давайте будем откровенны, ваша милость. Мы оба знаем, что этот контракт — последний шанс Дома Джедуи. Теперь, когда мы лишились договора с Фарваном, мы не можем позволить себе направлять суда в Лютадель. И без покровительства братства мой Дом в финансовом смысле просто погибнет.
— Меня это ничуть не убеждает, ваша светлость, — сказал поручитель.
— Разве? — удивился Камон. — Спросите себя, ваша милость: кто будет служить вам лучше? Тот Дом, у которого уже есть десятки контрактов и которому придется делить свое внимание между ними, или тот, что смотрит на ваш контракт как на последнюю надежду? Кантон финансов не найдет более преданного партнера, чем этот отчаявшийся. Позвольте моим судам стать единственными, перевозящими ваших служителей на север… и позвольте моим солдатам сопровождать их — и вы не будете разочарованы.
«Неплохо», — подумала Вин.
— Да… понимаю, — произнес поручитель, явно обеспокоенный.
— Я буду рад предложить вам длительный контракт с фиксированной ценой — пятьдесят мер с человека за поездку, ваша милость. Ваши служители смогут путешествовать на наших судах в свое удовольствие и всегда брать с собой столько сопровождающих, сколько им понадобится.
Поручитель вскинул бровь.
— Но это половина предыдущей цены.
— Я говорил вам, — напомнил Камон, — мы в отчаянном положении. Мой Дом действительно нуждается в том, чтобы поддерживать суда на плаву. Пятьдесят мер не принесут нам прибыли, но не в этом дело. Контракт с братством даст нам уверенность, и мы сможем поискать другие контракты, чтобы наполнить наши сундуки.
Лэйрд явно задумался. Сделка выглядела неправдоподобно выгодной — настолько, что вызывала подозрение. Однако Камон отлично играл представителя Дома, находящегося на краю финансовой гибели. Главарь другой шайки, Ферон, потратил пять лет на подготовку этого момента, вынюхивая, разведывая и рассчитывая. Братство проявило бы непростительную небрежность, если бы не рассмотрело такое предложение.
Лэйрд это понял. Стальное братство представляло собой не только власть чиновников и закона в Последней империи, оно само по себе было чем-то вроде знатного Дома. Чем богаче оно становилось, тем более выгодные контракты могло заключать и тем больше средств для достижения своих целей получали разные его кантоны.
Однако Лэйрд продолжал колебаться. Вин видела выражение его глаз, видела так хорошо знакомое ей подозрение. Он не собирался принимать предложение.
«Ну, — подумала Вин, — теперь моя очередь».
Она направила на Лэйрда свою удачу. Сначала она предприняла пробную попытку — не слишком уверенная в том, что и зачем делает. Ее прикосновение было инстинктивным, отработанным за годы тайной практики. Ей понадобилось десять лет, чтобы понять: другие люди не умеют того, что умеет она.
Она еще раз слегка надавила на чувства Лэйрда, смягчая их. Его подозрения ослабели, страх утих. Понятливый. Вот его тревоги исчезли окончательно, и Вин увидела, как в глазах поручителя снова возникло спокойное, властное выражение.
И все же Лэйрд казался слегка неуверенным. Вин нажала чуть сильнее. Поручитель вскинул голову и задумчиво посмотрел на Камона. Он открыл было рот, чтобы заговорить, и Вин подтолкнула его еще раз, отчаянно швырнув в него последнюю щепотку удачи.
Лэйрд помолчал еще немного.
— Очень хорошо, — произнес он наконец. — Я передам ваше новое предложение Совету. Возможно, мы сумеем прийти к соглашению.
Если кто-нибудь прочтет эти слова, пусть знает, что власть — это тяжкая ноша. Постарайтесь не оказаться связанными этими цепями. Террис-предсказатель говорил, что я обрету власть, чтобы спасти мир.
Однако мне намекают, что я получу силу также и для того, что — бы разрушить его.
На взгляд Кельсера Лютадель — резиденция лорда-правителя — представляла собой мрачное зрелище. Большинство зданий было сооружено из каменных блоков, богатые крыли свои дома черепицей, а все остальные — простыми деревянными плашками. Строения стояли вплотную друг к другу, из-за чего казались приземистыми, хотя большинство из них насчитывало не менее трех этажей.
Многоквартирные дома и магазины выглядели одинаково: столица была не тем местом, где кто-либо хотел привлекать к себе внимание. Если, конечно, он не был представителем высшей знати.
По городу было разбросано с дюжину монолитных крепостей. Сложной архитектуры, с рядами бойниц для лучников и копейщиков, они-то и служили домами настоящей аристократии. На самом деле это было знаком отличия: любая семья, которая могла позволить себе построить крепость и поддерживать определенный уровень жизни, считалась Великим Домом.
Большинство открытых площадей в городе находилось как раз вокруг крепостей. Пятна свободного пространства среди плотной застройки походили на поляны в лесу, а сами крепости напоминали одинокие горы, возвышавшиеся над прочим ландшафтом. Черные горы. Как и весь город, крепости почернели за те бесчисленные годы, что с неба сыпались зола и пепел.
Каждое строение в Лютадели — а в сущности, вообще каждое строение из тех, что приходилось видеть Кельсеру, — почернело в той или иной мере. Даже городская стена, на которой сейчас стоял Кельсер, была черной от сажи. Здания в основном почернели сверху, где собирался пепел, но дожди и ночные туманы разносили пятна по поперечным балкам, карнизам и вниз по стенам. Как краска, стекающая по холсту, тьма, казалось, ползла по стенам домов.
