В этот момент в коридоре послышались торопливые шаркающие шаги, и через мгновение занавес комнаты дрогнул, впуская внутрь осанистого худощавого юношу в свободной темно-синей рубахе до пола и с небольшим стоячим воротником. Гость окинул помещение быстрым взглядом и сразу же изумленно замер на месте, слоило ему встретиться глазами с профессором, расслабленно лежавшем на кровати. Ашарх подобрался и приподнялся на локтях, чтобы лучше рассмотреть хетай-ра, так бесцеремонно ворвавшегося в его комнату.
Белые волосы нежными кудрями окаймляли высокий лоб, пухлые розовые губы казались ярким пятном на бледном лице юноши, а его большие миндалевидные серые глаза, обрамленные пышными светлыми ресницами, смотрели прямо и открыто. На подбородке молодого хетай-ра росла редкая седая бородка, а над верхней губой только-только пробивались тонкие молочного цвета усы, явно еще ни разу не видевшие бритвы. Юноша уже вышел из подросткового возраста, но по неуклюжей позе его угловатого тела и неуверенному поведению можно было сказать, что этот хетай-ра только-только входил во взрослую жизнь со всеми ее проблемами и часто совершенно не представлял, что ему стоило делать, и как следовало себя вести. Как, например, он не знал и сейчас.
— Dhee… — выдохнул парень. — Kounshuj’ji. Gzhe Lanteyalianna? She’shi dunq?..
Профессор помотал головой и для верности пожал плечами, демонстрируя, что не понял ни слова из речи юноши. Хетай-ра нахмурился, скрестив на груди руки и с подозрением оглядел чужака, уделив особенное внимание его странной для этих мест одежде, смуглой коже и темным волосам. В голове белокурого парня явно роилось множество вопросов, но в этот момент занавеска сдвинулась, пропуская в комнату Лантею и немолодого сгорбленного старика, несшего с собой тяжелую кожаную сумку, в которой что-то постоянно позвякивало.
— Манс… Что ты здесь делаешь?
Девушка замерла, не успев пройти и шага, и растерянно окинула взглядом младшего брата, обратившись к нему на родном языке.
— Значит, это правда? Ты действительно вернулась в Бархан после двухлетнего отсутствия? — спросил юноша, сразу же развернувшись к сестре, и все черты его лица словно бы мгновенно смягчились. — Так еще и привела с собой чужака из земель, лежащих за горами!.. Когда Мериона ошарашила меня этой новостью, то я, признаюсь, не поверил ей!
— Похоже, стараниями Мерионы к утру весь Бархан будет в курсе, что блудная дочь вернулась, — прошелестела себе под нос Лантея и, странно посмотрев на замолчавшего Манса, обогнула его, скорее направляясь к постели профессора. — Будто в городе больше нечего обсуждать…
С братом она никогда особенно не была близка, поскольку матриархальные законы хетай-ра запрещали не достигшим совершеннолетия мальчикам и девочкам проводить время вместе. Теперь же возраст позволял родственникам свободно общаться, но Лантея не была уверена, что легко сможет найти общий язык с этим юношей, который больше двадцати лет безмолвной тенью всюду ее преследовал в Бархане, без единой возможности заговорить, а теперь, получив такое право, решил немедленно им воспользоваться.
— Если у тебя есть ко мне какие-то личные дела, то давай отложим их на потом, брат. Для пустой болтовни тоже нет времени. Мой спутник болен и нуждается сейчас в уходе. Поэтому я попрошу тебя покинуть комнату, — сухо бросила девушка, даже не обернувшись.
Манс даже не подумал спорить с сестрой, а лишь вежливо склонил голову и тотчас молча вышел из помещения, задернув занавесь. Лантея проводила его задумчивым взглядом, решив разобраться с младшим братом позднее.
— Аш, снимай рубаху. Лекарь обследует тебя, — обратилась к спутнику девушка и сама примостилась на краешке стола, не собираясь мешать старику выполнять свою работу.
Немолодой хетай-ра с нависшими тяжелыми веками и крючковатыми пальцами деловито подошел к больному, поставив на кровать свою объемную сумку и выудил из-за пояса тонкую костяную трубку с раструбом. Стоило Ашарху послушно избавиться от одежды, как старик приставил незамысловатый прибор к груди больного, прислонил ухо к концу трубки и стал внимательно прислушиваться к дыханию. По прошествии пары минут, лекарь сам себе кивнул, обменявшись короткими фразами с Лантеей и продолжил осмотр. Он заглянул в рот профессора, использовав тонкую стеклянную палочку, чтобы прижать язык, а после ощупал холодными пальцами горло и миндалины больного. Проведя еще несколько манипуляций, старик быстро рассовал свои медицинские приборы по карманам и принялся доставать из сумки различные склянки, пробирки и тканевые мешки, от которых поднимался резкий травянистый запах.
Выставив перед Ашархом на кровати целый ряд лечебных смесей, врачеватель тихо продиктовал что-то Лантее, после приложил кулак к солнечному сплетению, кивнул и удалился из комнаты, еле слышно поскрипывая своими кожаными сандалиями и бренча заполненной микстурами сумкой.
После по приказу Лантеи в помещение впорхнули двое слуг, которые в полном молчании застелили постель темным шелковым бельем, взбили подушки и зажгли благовонные палочки в разных углах комнаты. Они расставили на столе разные подносы и тарелки с яствами, ни одно из которых профессору не было знакомо, принесли графины с ледяной и горячей водой и даже глубокое овальное блюдо из стекла, в котором предлагалось умыться. Стоило им закончить, как Лантея нетерпеливо махнула рукой, скорее прогоняя слуг из помещения.
Только они остались наедине, девушка заварила для своего спутника горячее питье из рекомендованных лекарем трав. И, сунув устало лежавшему на краю кровати преподавателю в руки пиалу, в напряженной тишине принялась ставить ему на грудь припарки, смоченные каким-то дурно пахнущим зельем, от которого кожу мгновенно начинало жечь. Некоторое время Ашарх покорно позволял себя лечить, прихлебывая обжигающий настой, и украдкой наблюдал из-под ресниц за сосредоточенной Лантеей, которая демонстративно избегала взгляда мужчины.
— Видимо, из-за горячки у меня начались галлюцинации, — наконец с хрипотцой в голосе заговорил профессор, когда девушка сменила один из компрессов, заново вымочив его в лекарственном снадобье и вернув обратно на грудь больного. — Потому что в тронном зале на какую-то долю мгновения мне показалось, что твоя мать — это матриарх. Ты отдала ей костяной свисток Чият, как та и завещала.
Лантея явственно скривилась. Она не хотела начинать этот диалог, но Аш нетерпеливо принялся барабанить пальцами по пиале, предоставляя своей собеседнице право рассказать все самой.
— Так и есть…
— И почему же наследницу престола дома встречают пощечиной? — холодно спросил профессор.
— Я не наследница. И вряд ли когда-нибудь ей стану. Моя старшая сестра Мериона займет престол. Ее готовят к этому с самого рождения.
— Твоя сестра — эта та хетай-ра, что была рядом с матриархом в тронном зале?
— Да. А пощечину я заслужила за своевольный побег из Бархана.
Девушка отвернула лицо в сторону. Все ее тело было напряжено, как тетива лука.
— Почему ты ничего раньше мне не говорила о своем знатном происхождении? Я еще могу понять, что ты умолчала о подземных городах. В конце концов, это тайна, от сохранения которой напрямую зависит безопасность вашего народа! Но дочь правительницы… Почему ты не сказала, Тея? — вкрадчиво прошептал профессор, привставая на локтях.
— Лежи…
Хетай-ра уперлась холодными пальцами в грудь профессора, а после подняла на него полный сожаления взгляд, подернутый пленкой усталости.
— Я не могла тебе безоговорочно доверять, Аш. Ты был чужаком. Пойми.
— А что изменилось сейчас? — Аш не собирался сдаваться так просто, а в его сердце медленно начинала раскручиваться спираль злости и обиды.
— За все эти дни, проведенные вместе, я многое о тебе узнала… Мы сражались плечом к плечу, делили друг с другом последнюю пищу и воду. Ты простил мне многие проступки, вроде кражи коня, и ни разу не бросил одну, даже когда твоя жизнь была в опасности. Мы прошли тяжелый путь вместе, несколько раз избежали верной гибели. Мы сошлись гораздо ближе, чем я надеялась в самом начале… Так что да. Мне трудно считать тебя теперь чужим человеком!
