— Плохо… — Трес сам вздохнул и, хмурясь, внезапно завершил рассказ, — Вот так все и повернулось, Диктор. Я вернулся в Чикаго — без денег, лишенный надежды, зато знающий, что на меня, по-видимому, началась охота. Теперь у меня есть только эти лохмотья… — он окинул себя красноречивым взглядом, — И человек, предавший меня ради Пола Галейна, но признавшийся, что всегда считал меня другом.
— Я угадаю — это тот самый человек, благодаря чьему имени ты сумел выбраться с островов, — невозмутимо отозвался Рэдзеро и, усмехнувшись, облокотился на стол, подпирая рукою подбородок, — Тот самый, кто совершенно не понимает цели твоего визита к нему среди ночи. Разве что тебе больше некуда идти, вот ты и решил поискать дружбы экс-подчиненного…
— Отчасти да, — Трес отвечал не менее спокойно, чем собеседник, — Но отчасти… Я пришел к тебе потому, что мне нужна протекция, дабы пообщаться с человеком, который знает все.
— Так-так, — Шон немного склонил голову набок, едва заметно сужая глаза, — Дело принимает интересный оборот. И что же тебе нужно от того, кому известно все? К слову, должен заметить, что знает он все-таки не все на свете, в чем не так давно мы имели возможность убедиться.
Собеседник его непонимающе нахмурился: о пережитых несколько месяцев назад приключениях блондина он не знал.
— Убедиться?.. — медленно повторил он, однако, тотчас же досадливо махнул рукой, — Ладно, убедиться. Не важно. Расскажешь потом. Да, Шон, я хочу видеть Дикса, хочу поговорить с ним! Узнать… сам подумай — у кого еще мне спросить совета? Может быть, ему известно что-то об этой чертовой чаше, известно, почему она не разлетелась в пыль, а показала мне какой-то круг? Гилберт, наверное, единственный человек, кто мог бы объяснить мне это. А я хочу знать! — он внезапно стукнул кулаком по столу, заставляя слушателя досадливо поморщиться, — Хочу знать, означало ли это хоть что-то хорошее для меня, или… — он сжал губы и обреченно махнул рукой.
Диктор вздохнул, не отвечая. Вести экс-босса к своему лучшему другу он пока не хотел, по крайней мере, не видел в этом особого резона — задать те же самые вопросы Гилберту он мог бы и сам.
— Хочу знать… — продолжил Кев, теперь уже говоря удивительно тихо, — Хочу, чтобы мне сказал цивилизованный человек, а не эти дикари, что мне и в самом деле осталось прожить лишь еще несколько лет, дней, часов… или минут. Хочу услышать из уст Дикса — да, ты обречен! Или… нет. Вот и все, чего я хочу.
— Вот и все… — задумчиво повторил Шон и, откинувшись на спинку стула, внезапно закинул ноги на стол, приподнимая левую бровь, — Все? А как же увидеться с братом?
Трес дернулся, как от удара током и, низко опустив голову, стиснул длинными пальцами столешницу, по которой только что ударил. Костяшки последних слегка побелели — вопрос собеседника произвел на молодого человека сильное впечатление.
— Он не будет рад мне, — ответ прозвучал отрывисто; парень опустил голову, не желая встречаться с собеседником взглядом, — Из-за меня у него только неприятности.
Блондин едва заметно улыбнулся и, опустив темные ресницы, выдержал небольшую паузу, собираясь с мыслями.
— Пожалуй… — наконец, медленно и очень весомо начал он, — Тебе тоже не помешает узнать, что́ случилось в пещере на Соломоновых островах, пока ты был без сознания, — парень приподнял подбородок, глядя на слушателя нескрываемо холодно, — Итак, была вспышка. Тебя выбросило из тела Кевина, он лишился чувств, а Пола отшвырнуло к каменному алтарю, ударившись о который, он тоже потерял сознание. Я не знал, кому первому оказывать помощь, и тут… мне явился царь Соломон. Он появился из Перчатки, что была на руке Пола, он как будто сам был Перчаткой, а теперь вдруг стал самим собой. Я говорил с ним, он наказал мне хранить жизнь Пола, и сказал… Тебе, должно быть, не будет приятно слышать это, но он сказал, что в награду за сделанное, за исполненное предназначение, моя жизнь будет продлена и срок моей старости отодвинут.
— Отдал тебе половину моей жизни, — сумрачно буркнул слушатель, — Не понимаю, к чему ты это.
— Соломон исчез, — невозмутимо продолжил рассказчик, — Я поспешил привести в себя Пола, а он помог мне привести в чувство Кевина. Когда тот пришел в себя… — Шон примолк, выдерживая еще одну паузу, — Первым, что он спросил, сказал, было «Где мой брат?»*.
Кев замер, непроизвольно выпрямляясь; лицо его залило изумление.
— На его глазах были слезы, когда он понял, что тебя больше нет, — голос блондина стал безжалостным, — Всю дорогу до Бугенвиля он был сам не свой, и еще очень и очень долго после не мог прийти в себя. Да он так и не пришел до конца — несколько месяцев назад, когда мы шли по Эль-Чальтену*, что в Аргентине, он вновь вспомнил о тебе. И в глазах его была тоска, Кев, в них была боль! Ты все еще думаешь, что он не будет рад видеть тебя живым?
— Увидеть живым, чтобы знать, что вскоре все равно потеряет? — парень тяжело вздохнул и обреченно махнул рукой, — Он не обрадуется.
Шон фыркнул и решительно поднялся на ноги.
— Довольно. Любопытное наблюдение — я лучше знаю твоего брата, чем ты, человек, проведший в его теле двадцать шесть лет! Хватит споров, босс, раз уж ты разбудил меня среди ночи — расплачивайся. Я оденусь, и мы поедем… для начала к Полу, так как ему Кевин скорее откроет среди ночи, а уж потом и к твоему брату. Мужайся.
***
Он на миг остановился на входе в зал ожидания аэропорта имени Кеннеди в Нью-Йорке и, тяжело вздохнув, огляделся. Ему не хотелось покидать город, ему осточертели путешествия. С тех пор, как бежал из тюрьмы, он только и делал, что слонялся по свету, не задерживаясь нигде дольше, чем на несколько месяцев, и смертельно устал от этого.
Чертов Ди-Ре. Угораздило же его связаться с этим бессердечным ублюдком когда-то, угораздило оказаться у него в долгу!
А ведь он собирался открыть свой ресторан, хотел стать респектабельным бизнесменом, хотел намертво завязать с прошлым! Но, видимо, ему не суждено оставить старую дорогу, видимо, он так до конца жизни и останется преступником.
Альфа медленно потянул носом воздух и, поправив воротник кашемирового пальто, направился к стойке регистрации. Путешествовать он всегда предпочитал налегке, не обременяя себя лишним багажом, особенно, когда летел с целью быстро выполнить дело и вернуться обратно, а деньги у него при себе имелись. Добыты они были, конечно, отнюдь не законным путем, и в этом тоже, безусловно, прослеживалось влияние прошлого.
Но этот его аспект преступника особенно не заботил — обчищал магазинные кассы он ловко, никого не убивая, разве что пару раз ранил слегка излишне храбрых охранников.
Зато теперь вполне мог считаться обеспеченным человеком, и осознание это грело ему душу.
Он уже почти приблизился к стойке регистрации, когда внезапно заметил краем глаза знакомую фигуру и, силясь остаться незамеченным, поднял повыше воротник пальто. На беседу, тем более беседу с этим парнем, он сейчас настроен не был.
Шаг, шаг, еще шаг…
— Арчи!
Дьявол. Арчи бессильно закрыл глаза, останавливаясь. Его все-таки заметили.
Молодой человек, безмерно радостный и удивленный встрече, торопливо подошел к нему, сияя улыбкой и приветливо протянул руку для пожатия.
— Рад тебя видеть, давно не встречались!
Альфа окинул придирчивым взглядом протянутую ладонь и, переведя его на парня, изогнул бровь.
— И за это время успели стать друзьями? — голос его звучал убийственно-холодно: Арчи хотелось сразу же остудить пыл собеседника, немного оттолкнув его от себя.
Не вышло.
Юноша, давно привыкший к его манере поведения, легко пожал плечами и убрал руку, не прекращая улыбаться.
— А ты все не меняешься, Арчибальд. Уже сколько, месяца два прошло с тех пор, как мы вернулись из Восточной долины? Или три?
— Два с половиной, — процедил в ответ мужчина и, выдохнув через нос, попытался обойти собеседника, — Я тороплюсь, Дерек.
Дерек заинтересованно прищурился, изучающе оглядывая его и, по-видимому, сделав для себя какой-то вывод, хмыкнул, качая головой.
