Я сначала хотела надеть штаны, уж больно надоели юбки, но потом задумалась, что на обед хотелось принарядиться. А с другой стороны еще только завтрак. Наконец, когда я совсем сбитая с толку начала выходить из себя, вернулась служанка или правильно говорить горничная?
‒ Берта, а сколько до обеда?
‒ Три с половиной часа, Леди.
‒ Тогда брюки с блузкой, а вот это платье оставь, на обед в него переоденусь.
‒ Как скажете, ‒ она с лукавой улыбкой собрала вещи, а я оделась и взялась за еду.
‒ Я сейчас в сад, почитаю, ты приди за мной, пожалуйста, минут за сорок до обеда. И чего ты такая счастливая?
Девушка смутилась и, не спеша мне отвечать, аккуратно поставила в вазу цветок.
‒ Мы все очень переживали за Лорда, слухи о вас ходили всякие, но сейчас я вижу, что вы хорошая и отношения у вас, ‒ она кивнула на «знак внимания от мужа», ‒ налаживаются. В замке стал светлее и чище, даже дышать легче, все в настроении хорошем. Мы радуемся, что вы оба нашли свое счастье и делитесь им с окружающими, ‒ она резко замолчала, переживая, что сказала лишнего.
‒ Не волнуйся, спасибо, что была откровенно. Мне это сейчас важно, все же я вдали от дома и мне немного одиноко, ‒ как можно дружелюбнее улыбнулась я девушке.
‒ Спасибо, Леди, я могу идти? ‒ ну вот, опять этот официоз.
‒ Конечно, Берта, до сада я сама доберусь.
Она исчезла в дверях, а я быстро дожевала завтрак и позвала духа.
Кэл возник мгновенно и с подозрением осмотрел комнату, остановил взгляд на цветке, хмыкнул и уставился на меня.
‒ Молодец. Время даром не теряешь.
‒ Не виновата я, он сам пришел, ‒ ответила ему словами замечательной советской актрисы Светланы Афанасьевны Светличной. ‒ А мы сейчас все это забираем, берем «Историю» и идем в беседку. Без комментариев, Кэлахэн. А то найду способ, как тебя развеять, ‒ я зажала подмышкой книжку и устремилась к стене с тайной дверью.
‒ Ишь ты, какая дерзкая, ‒ беззлобно проворчал дух и первый нырнул в стену.
Коридоры были идеально чистыми, и если вчера с освещением было не очень, то сегодня магические фонари зажигались, как только я к ним подходила. То есть у них тут артефакторика до датчиков движения дошла. Очень круто. И только потом я узнала. Что это разработка человеческих магов, тех самых, уничтоженных. Сразу захотелось отомстить демонам за геноцид. А местами я обращала внимание на странные приспособления, торчавшие из каменной кладки.
‒ Кэл, что это, ‒ подошла я поближе и, уже было хотела потрогать, как дух меня остановил.
‒ Это слуховое окно. Рычаг наверх поднимаешь, с той стороны за картиной отодвигается замаскированная створка, и можно подслушивать. Но если опустишь, то сдвинется картина, и вот тут можно попасться, движение заметное.
‒ А зачем оно тогда? ‒ удивилась я.
‒ Что бы можно было неожиданно отсюда выстрелить и скрыться обратно. Это последняя линия обороны замка.
‒ Ничего себе, ‒ я задумалась. ‒ А карта есть всего этого безобразия?
‒ Ты что? Нет конечно, мало ли, в нехорошие руки попадет. Да и последний, кто знал про эти ходы, отец Иезекиля. Сыну рассказать он не успел. Может Изя, конечно, и подозревает, но я пока не горю желанием ставить его в известность.
‒ А мне бы такая пригодилась, ‒ мечтательно протянула я, уже придумывая, как можно безнаказанно шутить над жителями и гостями замка, а главное над собственным мужем. Что бы ему жизнь сказкой не казалась.
‒ Дорогая, я тебе на что? Я же намного лучше карты, ‒ широко улыбнулся призрак, улавливая ход моих мыслей. ‒ Но пока ничего путного в голову не лезет, идем делать из тебя великую магичку.
В этот раз я не стала вываливаться на улицу без разведки, сначала вынырнул Кэл, проверил, что свидетелей нет, и дал разрешение на выход.
И как же я расстроилась, открыв бумажную реликвию. Оказалось, сначала надо много медитировать, на каждую из стихий. При медитации выявить самую сильную и самую слабую, и как это ни странно, начать именно с последней, вроде как с «малого».
‒ Как думаешь, почему такая необычная очередность? Вроде научился сильную контролировать и все, остальные должно быть проще, ‒ недоуменно спросила я призрака. Тот задумчиво чесал затылок.
‒ Да кто ж его знает. Листай дальше, может есть объяснение?
И, правда, через страницу рассказа как, зачем и с какими мыслями предаваться медитации, целую страницу отвели под «почему». Оказалось все элементарно, во-первых, стихия очень редко проявляется прежде, чем ее начинаешь «проявлять сам», во-вторых, если начать по возрастанию, то больше вероятности преуспеть во всех, в-третьих, не чего пытаться решать примеры с интегралами, когда дважды два сложить не можешь. Ну это я уже сформулировала попонятней, а то полстраницы третьей причины повергли меня в пучину раздумий на полчаса.
В доступных стихиях у меня были лишь земля и воздух, до воды, то есть фонтана, надо было идти, а там место людное, демонское, тьфу, не знаю, как сказать. Народ шляется короче. А огня в парке нет, что, в общем-то, логично. Решили сегодня погипнотезировать кусты и небо, а завтра захватить с собой водичку и свечку.
Начала я с красивого цветущего дерева, слегка напоминающего плакучую иву. Усевшись на землю и опершись спиной на ствол, уставилась на зелень, согласно первой методе, и попыталась «увидеть» растительную магию земли через изучение ее проявления. Как назло в голову лезли разные мысли, в том числе и запрещенные, о Земле и маме. Медитации не вышло, следующий час я плакала и рассказывала Калу, какая замечательная у меня была мама. Дошло до того, что дух тоже заплакал, как странно бы это не звучало. Но именно из-за его всхлипов я пришла в себя. И просто закрыла глаза. Опустошенная, с соленым и мокрым от слез лицом, в голове стало тихо, и только вдоль позвоночника растекалось тепло, будто кто-то гладил меня по спине, жалея. Открыв глаза, я обнаружила, что руки светятся зеленым, обернулась к дереву, обняла его и тихо прошептала: «Спасибо». А на меня осыпалась сотня цветков.
‒ Поздравляю. С землей ты подружилась, ‒ констатировал Кэлахэн. ‒ И не считая нашей совместной истерики, достаточно быстро.
‒ Это значит магия земли достаточно сильная? ‒ в душе было приятное спокойствие, а там где я проходила растения начинали бешено расти и распускаться.
‒ Да, и ты бы приглушила эффект, а то очень подозрительно выглядит этот двухметровый цветочный забор, ‒ дух указал мне за спину, я обернулась и еле челюсть подобрала. Он сказал правду, за мной тянулась живая изгородь.
‒ А как мне это исправить? ‒ в ужасе пролепетала я.
‒ Как хочешь. Ты же человек, а не я. Я вообще ‒ «привидение», ‒ он передразнил меня. ‒ Давай, людские маги действовали интуитивно, поэтому были сильнее наших намного.
Я осторожно прикоснулась к ближайшему цветку, похожему на ромашку, и вежливо попросила уменьшиться до нормальных размеров, на что это сложноцветное парой растительных образов послало меня куда подальше. От негодования я аж ногой топнула и сердито высказала этой цветочной стерве, что если она сама не уменьшиться, то я ее косой укорочу. Ромаха задумалась, к ней склонялись другие цветы-травинки. Ощущение, будто консилиум собрался. Я же, напевая песню про полевые цветы, прошла вдоль «изгороди», вливая то тепло, что растеклось по телу.
И потихоньку садовая полянка из полевых цветов перед плакучей ивой приняла вид обычного луга.
Налюбовавшись на плоды своего магического труда и наслушавшись похвалы от Кэла, я вернулась в беседку, и даже успела открыть «Историю» прежде, чем за мной пришла Берта.
‒ Леди, скоро обед, а Вам еще переодеться, ‒ девушка, кажется, переживала перед моей первой совместной с мужем трапезой.
‒ Спасибо, ‒ а я с таким настроением была готова покорить не только собственного мужа на обеде, а целый мир положить на лопатки.
Глава 6
«‒ Соль и перец спасут любое блюдо!
‒ Фигня! Любое блюдо спасет майонез!
‒ Чушь, любое блюдо спасет любовь.
