— Ты ничего обо мне не знаешь, — она указала на него. — Ты видел постеры, значит, проводил много времени в обществе мужчин, которые нанимают меня. Уверена, ты об этом знаешь. Предлагаю отойти на три шага и не приближаться ко мне, если не хочешь запачкать репутацию.
Фрэнк отреагировал не так, как она надеялась. Он подошел ближе.
— Тогда хорошо, что моя репутация уже разрушена. Не думаю, что я смогу держаться вдали от тебя.
Ей не нравились эмоции в его глазах, пока он это говорил. Его глаза словно сияли изнутри, красивые, как он. Его квадратная челюсть впечатляла, губы были полными, а волосы завивались так, что ей хотелось убрать каштановые пряди за его ухо. Все в нем звало ее.
Но она только что была с другим. Отпечатки его пальцев горели под ее платьем, и ее глаза хотели лить слезы, но она не могла испортить идеальный макияж. Она могла многое потерять, ощущала себя хрупкой стеклянной статуэткой.
— Прошу, не нужно быть добрым со мной, — прошептала она. — Я не выдержу сейчас.
Его взгляд смягчился.
— Всем нужен тот, кто добр с ними, особенно, когда они думают, что не заслужили такое.
Ее плечи дрогнули от вдоха — она отказывалась звать это всхлипом — и она отвела взгляд от него.
— Как ты терпишь это место? Ты не как мы. Ты точно видел, что мы… другие.
— Я заметил гремлина, если ты об этом.
Она пронзила его взглядом. Мужчина скрыл улыбку за ладонью.
— Это не смешно. Мы не просто фрики.
— Я понял. Место… — он пожал плечами и почесал шею сзади. — Что ж, в это немного сложно поверить. Я все еще убежден, что меня обманывают глаза.
Она это понимала. Как любой простак мог понять их мир? Чем больше она смотрела на него, тем больше понимала, что он говорил не о магии ее народа. Он говорил о цирке.
Огонь в ее груди угас. Она не хотела пугать его. Эвелин отпугнула многих. В этот раз она хотела, чтобы кто-то увидел ее, а не огонь внутри.
Гнев покинул ее, оставив после себя холод. Она задрожала и обняла себя руками.
Что он думал о них? Существа, которые жили среди фриков. И она, самая странная из них, потому что она выглядела нормально.
Но была не такой.
Эвелин снова задрожала. Она хотела покрыть себя огнем, умела только это, могла выпустить пылающее желание проглотить ее целиком. Она могла, если бы была в палатке. Другие знали о ее силах. Они поняли бы ее желание быть собой хоть иногда, не прятаться.
Но он не знал, какой она была. Он испугается, если она вспыхнет огнем. Так что ей снова было не по себе перед мужчиной, с которым она учитывала его хрупкость.
Ткань зашуршала за ней, скользнула по ее рукам, и Эвелин повернулась к нему.
— Что ты…
Фрэнк снял пиджак, оставшись в белой рубашке с кровавыми пятнами. Он закатал рукава. Его руки не были рабочими. Она заметила раньше, но было что-то сильное в его предплечьях. Он не забивал гвозди, но этими руками не только держал ручку для подписи.
— Тебе холодно, — сказал он спокойно. — Мне — нет.
Он подошел ближе, держал пиджак так, словно хотел надеть на нее. Эвелин невольно вздрогнула. Ее уже лапал ночью мужчина. Она не знала, как сдержаться, когда ее коснется кто-то другой.
В этот миг она не была Эвелин Дюбуа, волшебной красавицей, дышащей огнем, которую можно было снять на ночь за хорошие деньги. Она была просто Эви. Девочкой, потерявшей семью, потому что она не знала, как объяснить кому-то, что происходит.
Фрэнк замер. Ветер трепал пиджак между ними, висящий как любовник, получивший отказ. Но он не был оскорблен ее поведением. Он склонил голову и смотрел на нее глазами, видевшими слишком многое.
Она сжала в кулаках ткань платья.
— Прости.
— Не извиняйся за это, — сказал он. Его голос стал тихим, будто он боялся спугнуть ее, заговорив громко. — За это — не нужно.
Понимание в его взгляде усилило ее дрожь. Она не хотела, чтобы он понял, почему она пятилась. Она не хотела быть такой, признавать все, что с ней случилось. Она не была к этому готова.
Она замотала головой и забрала пиджак из его рук.
— Спасибо. Отдать пиджак — добрый поступок.
— Я сделал это не ради доброты, — ответил он. — Просто подумал, что так ты будешь меньше дрожать.
Она не знала, как ответить. Что он имел в виду? Никто не вел себя просто по-доброму. Так мир не работал…
Никто, кроме ребят в цирке.
Эвелин надела его пиджак. Тепло его тела осталось в ткани, впитывалось в ее холодную кожу, как при объятиях. Пиджак пах ячменем и чем-то, что она не смогла назвать. Чем-то теплым и мужским при этом.
Фрэнк кивнул, коснулся пальцем своего лба, словно хотел снять шляпу. Он развернулся без слов. Его шаги были медленными, он направился к палатке. Он не спешил, не убегал от нее, просто давал ей время все обдумать.
Кем был странный мужчина, задержавшийся в их лагере?
5
НЕПРИЯТНЫЙ УЖИН
— Фрэнк? — спросила Клара из-за шторы. — Милый, ты поужинаешь с нами?
Они впервые позвали его на то, что считали делом цирка. Он был там уже неделю. Его лицо почти стало прежним, и он двигался уже не так скованно.
Может, теперь они попросят его уйти. Он этого ждал. Он не выступал с ними. И хоть он еще не видел инспектора манежа, они не могли заботиться о нем, кормить и одевать его, если он не приносил деньги.
Фрэнк еще не был раньше в такой ситуации, и ему не нравилось это. Вина лежала в его желудке, словно он проглотил камень. Денег на его счету хватило бы, чтобы спасти всех этих людей. Они смогли бы уйти с ним домой. Дом его бабушки оставался на его имени. Отец не мог лишить его этого.
Конечно, это не было вариантом. Он не покупал цирк. Он не мог пасть так низко, ведь именно цирк лишил его всего.
Он медленно сел на кровати, протер сонное лицо, а потом встал.
— Ужин? По какому случаю?
От его голоса Клара раздвинула шторы. Она была в разноцветном платье. Все цвета радуги покрывали ее тело, плясали с ней, пока она двигалась так, словно ее окружал личный ветер. Длинная борода была сегодня украшена лентами, сочетающимися с платьем.
Она была красивой женщиной, если привыкнуть к бороде. Наденьте на нее корсет, бриллианты и кольца, и она будет красавицей с бала в Новом Орлеане.
Яркая улыбка на ее лице заставила его улыбнуться. Она протянула руку.
— Никакого повода. Просто решили, что ты уже набрался сил, чтобы поужинать с нами.
— Я довольно давно набрался сил, — ответил он, но взял ее за руку. Он слышал, как они говорили в тенях о нем. Некоторые из циркачей не были рады его пребыванию тут. Им все еще было не по себе, что среди них тот, кого они звали простаком.
Фрэнк понимал. Дебютантки и их богатые семьи тоже так говорили, когда он появился. На новые деньги смотрели свысока, как на того, кто не мог дико менять свое тело.
— Ты знаешь, как тут все, — рассмеялась Клара. — Некоторым нужно убедиться, что ты тут не для того, чтобы смеяться над нами или… хуже.
— Да, я слышал, что были проблемы, — юноши спорили. Если им удавалось пробежать в цирк, украсть что-нибудь — лучше одного из циркачей — они выигрывали сотню долларов.
Он так не делал. Иначе его узнали бы. Это казалось варварским поведением для Фрэнка. Даже тогда он видел в циркачах людей. Не игрушки.
Клара повела его среди палаток к шатру цирка. В центре сцены стоял большой стол, за которым могло уместиться больше двадцати человек. Почти все места уже были заняты, и Фрэнк понял с шоком, что не видел большую часть работников цирка.
Их ноги стучали по сцене, все замолчали на миг и уставились на Клару и Фрэнка. Он сглотнул.
Людей было много. И каждый поразительнее другого. Он узнал Тома и Великана, но не знал женщину с перьями в волосах. Мужчину, который весил пятьсот пудов. И двое детей казались соединенными друг с другом.
Столько людей, и они огромными глазами глядели на него. Может, боялись его реакции. Может, думали, что он закричит и убежит или чем-то бросит в них. Они были не такими, как он ожидал, но они были людьми.
