меча дроу.
Они не были бездомными бродягами. Они носили прекрасные доспехи. Но Дайниннэ владел мечами Бэнр, и поскольку оба бойца стремительно сближались, прекрасный нагрудник едва остановил удар правого клинка Дайниннэ.
Он резко остановился, странно изогнувшись.
Дайниннэ отступил назад, опустил левое плечо, чтобы свободным мечом сильно рубануть позади себя, чтобы сдержать натиск оставшегося бойца. Одновременно правой ногой он уперся в грудь пронзенного дроу и сильно оттолкнулся, сделал кувырок и отбросил смертельно раненного нападавшего назад и опрокинул первого поверженного воина.
Вспышка справа заставила Дайниннэ вскинуть меч, и как раз вовремя, чтобы отразить стрелу из ручного арбалета.
Оглядевшись по сторонам, он увидел, что дроу наводняют улицу, и сначала подумал, что против него и Воселли выступила целая армия.
Но нет, большинство из них были воинами богохульства, бывшими драуками, понял он. Он взглянул на улыбающуюся Воселли.
– Они следили за нами? – спросил он.
– Я говорила тебе, что у нас есть друзья, – ответила она.
– Ты не говорила, что они будут следить за нами.
Воительница пожала плечами.
– Возможно, я хотела проверить то, что ты мне сказал. И, как я надеялась, оно оказалось правдой.
– Что я могу сражаться?
– Да, и, возможно, ты скоро обретешь доверие ко мне, чтобы рассказать правду о Дайниннэ. Ты не простолюдин. Ты не самоучка в боевых искусствах. Ты обучался в Академии и проходил обучение у Мастера Оружия.
Она замолчала, когда подошла другая крупная женщина-дроу, соратница воительницы Богохульства, которая провела тысячелетия в Бездне Ллос с ее демонами.
– Что ты узнала, Алеандра? – спросила Воселли.
– Засада убегает.
– Отпусти их.
Она кивнула.
– Да, я уже отдала приказ. Но есть еще кое-что. Жрица Дома Ханцрин хочет забрать павших и позаботиться о них, чтобы они не умерли.
– Почему ее это волнует? Разве эти убийцы из Дома Ханцрин?
– Нет.
– Тогда?
– Она не сказала, но я предполагаю, что, конечно же, из Дома Меларн.
– Значит, Дом Ханцрин пытается сыграть здесь роль посредника и избежать войны, – рассудила Воселли. Она оглядела пятерых павших из засады, из которых только один, пронзенный Дайниннэ, оказывался в смертельной опасности.
– Пусть она придет и вылечит этого, – решила Воселли. – И пусть делает с ним все, что захочет. Остальные идут с нами обратно в Дом Бэнр. Я бы не стала превышать здесь наши полномочия. Пусть Верховная Мать Квентл Бэнр решит их судьбу.
Алеандра бросилась прочь и начала раздавать приказы, в то время как Воселли повела Дайниннэ обратно тем же путем, которым они пришли.
– Это была моя жертва, – обратился он к ней, когда они тронулись в путь. – Ты не подумала, что судьбу павшего воина должен решить я?
– Нет, – просто ответила она. – Когда-то я была Мастером Оружия Первого Дома Мензоберранзана. Ты всего лишь простолюдин, как ты говоришь. Почему меня должно волновать твое мнение?
Дайниннэ остановился и пропустил ее на несколько шагов вперед, и стоял, уперев руки в бока, пока она не обернулась.
– Ты хочешь поиграться в те же игры, которые в прошлом решали наши судьбы? – спросил он.
– Твои слова имеют последствия. Когда я смогу доверять тебе, я буду уважать твое мнение.
– Потому что ты думаешь, что я аристократ?
– Потому что ты не будешь лгать мне. Не пойми меня неправильно, воин. Я так же, как и ты, боюсь за нашу позицию в этой борьбе и за наше будущее, если оно у нас вообще есть. Мы богохульники, так они решили. Мы – ударные солдаты верховной Матери Бэнр, ее пушечное мясо. Она, без сомнения, бросит нас против своих врагов и не прольет ни слезинки, если нас разорвут на части.
– Или Ллос раскроет свою шутку и вернет нас в состояние чудовищ, – ответил Дайниннэ, признав свой глубочайший страх.
– Я думала об этом. И именно поэтому я намерена объединить богохульников под своим началом. Здесь или в Бездне, мы стоим вместе или нас ждут муки – или, если повезет, настоящая смерть. Но мне нравятся люди, которые говорят правду, Дайниннэ.
Она практически выплюнула его прозвище.
Он не хотел обманывать Воселли. Он действительно не хотел переходить дорогу Верховной Матери Бэнр. И больше всего он не хотел становиться пешкой в грандиозных интригах демонической Паучьей Королевы.
Но, в конце концов, он был из дома До'Урден, старшим сыном Дайнином До'Урденом, и в это самое запутанное и опасное время он просто не мог понять, какую роль сыграет эта правда.
Чувства Ивоннель вернулись в ее тело в тихой комнате для медитации Дома Бэнр. Снова став целой, телом и духом, первым делом она инстинктивно смахнула похожие на кальмаров щупальца, которые обвились вокруг головы, затем откинула свои длинные белые волосы с лица и несколько раз потерла его, как будто пытаясь еще больше избавиться от жуткого прикосновения иллитида, который сидел перед ней.
– Я должен быть оскорблен, жрица? – сказало существо булькающим, водянистым голосом.
– Я удивлена, что ты распознал мои движения.
– Нет. Я почувствовал твое отвращение ко мне.
– Ты должен признать, что вызываешь такое... – сказала Ивоннель, подняв руку и широко улыбнувшись – два жеста, которые, как она знала, будут совершенно непонятны Метилу Эль-Видденвельпу, тому самому пожирателю разума, который внедрил воспоминания Верховной Матери Ивоннель Вечной в ее разум, когда она еще находилась в утробе Минолин Фей.
– Полагаю, ты почувствовал контакт, – сказала Ивоннель.
– Я почувствовал, что ты доверяешь Къернилл Меларн, – ответил иллитид.
– Къернилл Кенафин, – поправила Ивоннель. – Она Меларн только потому, что у нее не было выбора, когда Домам пришлось объединиться в один. Она так и не смирилась с этим, особенно когда Мать Жиндия стала более... ревностной. И особенно сейчас, если то, что мы узнали о рождении этого города, правда.
Ивоннель на мгновение задумалась и почти почувствовала себя виноватой за то, что изначально обратилась к Къернилл днями ранее.
Но лишь на мгновение, поскольку информация о нападении Жиндии будет иметь большое значение для подавления аппетита тех домов, которые думали встать на сторону планируемого Жиндией переворота.
– Низшие существа в гневе часто проявляют храбрость.
От Ивоннель не ускользнуло, что Метил и ее включил в эту группу. Конечно, она пропустила это мимо ушей, поскольку Метил был иллитидом и не мог понять,
