узелок.
Горничная отдала мне еду и присела рядом со мной на кровать, таинственный сверток устроила между нами.
— На кухне только и разговоров, что его светлость посылает вас в ученье к магам, моя леди, — обронила Зора, по-простонародному окая и растягивая гласные.
— Так и есть. Вон Эрмина два своих платья передала по приказу герцогини, — я ткнула пальцем в серое безобразие, разложенное на кресле.
— И как они? — Служанка оценивающим взглядом прошлась по материи и покачала головой. — Эрминушка та еще стерва! Наверняка самые страховидные отдала.
— Не без того. Подлежат полному перекрою, ушивать — только больше портить.
— Слыхала, в Горный край поедите?
— Да. Это твоя родина, Зора?
— Не-е, сама-то я тутошняя, уже в Пенто родилась. Но батя мой оттудова. Хорошие места — суровые скалы, лязг и копоть, но хватает добрых людей. На кого учиться будете, сьерра?
— Не называй меня так, Зора. Много раз говорила: какая я тебе сьерра? Мы друзья! — передернула плечом я. И ответила на вопрос: — Герцог приказал — буду зельеваром.
— Знахаркой-травницей, значит… Хорошее занятие, да не про вас, милая вы моя, — Зора с откровенной жалостью посмотрела на меня, глаза заблестели от навернувшихся слез. — Вам ли собирать травы по степям и лесам, да, перетирая их в ступе, обдирать нежные ручки в кровь? Что ж он надумал-то? Умыкнут вас в степь, ясен Свет, умыкнут!
— Да кому я нужна? — беспечно усмехнулась я, на что Зора фыркнула. — И необязательно самой собирать травы. А руки быстро привыкнут, надеюсь. Герцог решил, что моей магии хватит только на работу с зельями. Он прав. Но зачем горевать? Вопрос решенный. Хотя я мечтала совсем другому учиться, ты знаешь.
— Все-таки будьте осторожней, Миарет, — искренне проговорила Зора и я проглотила ком в горле: трудно покидать друга и уезжать в совершенно незнакомое место. Может быть, в университете на так уж плохо, но вот подруги рядом не будет. Горничная словно прочла мои мысли: — Не печальтесь, везде есть добрые люди, не пропадете. Может, и к лучшему, что уезжаете, — тут она понизила голос до шепота, — мачеха-то ваша, так и глядит злой змеей-айадой [1] на вас, только что ядом не плюет. Нехорошо смотрит, черной завистью исходит от вашей расцветающей красы…
— Какой там красы, Зора? — отмахнулась я и искренне рассмеялась, вспоминая недавнюю примерку мешка из-под сахели… ой, нового платья. Милая Зора, как мне будет недоставать тебя!
— Зора, сделай одолжение, сходи завтра к мэтру Силабу, и расскажи, куда я уехала. Я буду ждать от него писем в университете. Жаль только, что ты не сможешь мне писать.
— Ничего, моя леди. Я магистру Силабу накажу, что передать, он добрый гном: напишет и от меня весточку. Схожу завтра всенепременно, не волнуйтесь!
Зора с улыбкой развязала принесенный узелок. Внутри оказались поистине драгоценные для меня вещи. Несколько брусков дешевенького туалетного мыла, каким пользовались в нашем доме служанки. А я-то переживала, чем буду мыться и как стирать, ведь бытовые заклинания мне совсем не даются. Кроме того, здесь нашлись новый костяной гребешок и флакончик с заживляющим синяки и раны зельем — на всякий случай. А еще — большой пуховый платок. Я сперва не хотела его брать, платок был уж слишком хорош, практически новый и очень-очень пушистый, такая вещь стоит явно не один лей.
— Бери, бери, моя леди, не стесняйся. Я с чистым сердцем. Мне милок новый обещал справить, а тебе-то в Горном краю такой пригодится! Там зима лютая, а плащик-то твой совсем худой, не заметишь, как хворь приключится!
Зора отдавала мне лучшее, и это снова до слез растрогало меня.
— Спасибо, Зора! — Я прижала теплую шерсть к груди, глаза щипало от подступающих слез. Ох, Зора, как же не хочется расставаться, как же болит сердце…
— И вот еще, — Зора вытащила из кармана форменного платья и протянула мне крохотный медальон на сыромятном кожаном шнурке. Подвеска была выточена из довольно невзрачного на вид камня кремового цвета. Простой тонкий диск был плохо отшлифован, без надписей и узоров, величиной с монетку в десять хильдо. Камень показался удивительно холодным, будто внутри был лед.
— Что это? — я озадаченно повертела подвеску и так и сяк.
— Оберег от недобрых чар, — пояснила полугномка. — Мой деда в молодые годы бродил в горах Уруз-Хай, такой камень добывал. Говорил, оченно он у магов ценится. Надень на шею, детка, и носи под платьем, не снимай.
Я послушно повесила на шею медальон и спрятала камешек под одеждой. Странно, сейчас амулет вовсе не холодил, я его вообще не почувствовала, словно и не надевала. Проверила, заглянув за ворот — крошечный каменный диск устроился в ложбинке между грудей.
— Спасибо, милая Зора! Не знаю, как благодарить тебя… — слезы все-таки потекли, но я, шмыгнув носом, постаралась изобразить счастливую улыбку.
— Отблагодаришь еще, дай тебе Свет. Жизнь долгая, а добро в мире не пропадает.
_________________________________
[1] Айада — опасная ядовитая змея, обитающая в степях и предгорьях умеренной полосы. Длина взрослой особи от 1 до 1,5 метров. Нападает на мелких и средних животных.
Ночь прошла беспокойно, я ворочалась в кровати с боку на бок, то и дело вскакивала, боясь проспать, — ведь герцог предупредил, что отправляемся на рассвете. Лишь под утро забылась, заблудилась в каких-то мрачных коридорах и залах, так что Эрмина, которую прислал отец, с трудом меня разбудила.
Стоит ли говорить — умывалась и одевалась в крайней спешке. А уже через десять минут ждала в холле, накинув на плечи старый вылинявший плащик. Как обычно на фоне внушительной колоннады и мраморной лестницы ощущала себя маленькой и невзрачной. Этот дом всегда казался холодным и мрачным, а сейчас словно гнал прочь. Но в том-то и дело, что снаружи, в большом мире, меня пока что тоже не ждут. А где мое место? Я не знала, потому скромно притулилась у одной из колонн, от нечего делать рассматривая узоры на полированных каменных плитах под ногами.
Его светлость не заставил себя долго ждать. Сегодня он был одет достаточно скромно, по-дорожному. Из-под черного плаща, скрепленного на груди массивным аграфом с крупным сапфиром в центре, виднелся бархатный камзол; узкие брюки были заправлены в сапоги из мягкой кожи. Добавлю, что его высокая, мощная фигура нисколько не терялась среди великолепия фамильного особняка. Видимо, он здесь на своем месте.
Герцог едва успел посмотреть на меня неодобрительно, и уже открывал рот, чтобы сделать замечание, когда в холл через парадную дверь вплыла мачеха. Суровый взгляд глаз цвета стали моментально
