– Значит… все ответы уже находятся в нас? – вслух задумался Пэдкинс.
– Да. Ведь любой вопрос, по сути, можно сформулировать одним из двух способов: или «почему раньше было так?», или «а что будет дальше?». То есть любой вопрос заключает в себе либо неуверенность в том, что в прошлом всё было сделано правильно, либо неуверенность, что в будущем всё будет сделано правильно.
– Тотальная неуверенность…
– Да, Пэдкинс. Тотальная неуверенность. Она прилипла к нам, как вредная привычка. Но вы же должны знать, как побороть любую вредную привычку?
– Хм… может… наверно… заменить её другой привычкой?
– Совершенно верно! Ведь когда мы задаём вопросы богам и политикам, вопросы о прошлом или будущем, так мы только подпитываем в себе эту привычку, эту тотальную неуверенность в себе. Но чтобы свести к минимуму переживания о прошлом и будущем, нужно не задавать вопросы, а периодически давать уму возможность отдохнуть.
– Это… как… давать организму выспаться?
– Да. Это, кстати, отличная аналогия. Ведь вы наверняка замечали, когда вы спите и при этом не видите сновидений, на утро вы чувствуете себя более отдохнувшим. Это потому, что ваш ум при этом не мыслит, а пребывает в спокойном естественном состоянии. Но и при бодрствовании у нашего ума также есть возможность пребывать в таком состоянии без мыслей. В шушизме это называется безмысляция.
– Безмысляция?
– Да. Когда вы всего лишь пару минут посидите без мыслей, ваш ум успокаивается. На какое-то время он перестаёт переживать о прошлом и будущем, а спокойно пребывает в чистом настоящем времени. Такие перезагрузки мозга очень важны, особенно в наш информационный век, когда всё вокруг буквально заставляет человека напрягать извилины.
– То есть нужно периодически в течение дня останавливать свой мыслительный процесс на пару минут, чтобы дать уму отдохнуть?
– Да. Тогда как психологи рекомендуют заменять плохие мысли хорошими. Но это лишь половинчатое решение проблем. Ведь среди хороших мыслей всё равно прокрадется хоть одна да плохая. Так устроен наш неуверенный в себе ум, ему свойственно сомневаться даже в своих хороших мыслях. Поэтому единственный способ избавиться от переживаний хотя бы на время – не думать вообще, ни о плохом, ни о хорошем. И когда такие перезагрузки мозга войдут в привычку, тогда вы начнете более остро ощущать настоящее время, а значит – более остро ощущать саму жизнь. И тогда постепенно вы начнете понимать, что вам не нужны никакие ответы от политиков и богов, а всё что вам нужно – это как можно чаще жить самой жизнью, то есть настоящим временем.
Пэдкинс задумался. Мистер Шайн понял, что до него стало доходить, и перешёл к заключению:
– Вот поэтому я продаю пирожки, а не хожу на выборы, и не хожу в церковь. Для меня сходить на выборы означало бы – подкрепить в себе чувство собственной неуверенности, что какой-то там новый избранный мэр изменит мою жизнь к лучшему, а сходить в церковь означало бы – уповать на то, что милостивый бог изменит мою жизнь к лучшему. Но я знаю, что свою жизнь могу изменить только я сам. И я её уже меняю, каждый день, каждую минуту. Мне нравится каждый день переживать это чистое настоящее время. Видеть наших дорогих горожан, которые каждый день меняются в зависимости от полученного личного опыта, становятся другими. И вот сейчас в жизни нет ничего важнее, Пэдкинс, чем вот этот наш с вами разговор. Ещё пирожок?
– Ох… нет… спасибо, сэр! Кажется, я уже сыт! Думаю, мне пора отправляться на работу. – И добавил сквозь улыбку, – получать свой личный опыт!
– Это мудро, Пэдкинс! Хорошего дня!
– И вам хорошего дня, мистер Шайн! До свидания!
– Счастливо, – сказал уже сам себе мистер Шайн, провожая взглядом Пэдкинса, который весело закрутил педали по Орригон-авеню.
После чего мистер Шайн пришел к выводу, что наступил отличный момент для сеанса безмысляции. Он сел в позу лотоса, сложил руки чашечкой, и так просидел около пяти минут без мыслей, наблюдая, как маленький паучок сплетает свою паутину на колесе передвижной пирожковой лавки.
Глядя на этого паучка, он сделал интересный вывод. Ведь этот паучок не знает никакой политики, не верит ни в каких богов, а просто качественно делает свою работу, не думая ни о прошлом, ни о будущем, пребывая постоянно в чистом настоящем времени. «Так зачем же эволюция дала нам способность мыслить, постоянно оборачиваться на прошлое и заглядывать в будущее? – подумал мистер Шайн. – Может быть, для того, чтобы в процессе дальнейшей эволюции наш интеллект развился до такого уровня, чтобы мы могли сами, своей собственной волей отключаться от переживаний о прошлом и будущем и погружать себя в реальную жизнь?»
2
В момент этой мысли возле лавки мистера Шайна остановился дорогой автомобиль, из которого вышел джентльмен в костюме.
– Доброе утро, мистер Шайн! Как бизнес? – сказал джентльмен.
– Доброе утро, мистер Трувэр. Спасибо, всё отлично, – ответил мистер Шайн.
– А я вот опять не успел позавтракать. Лёг в полвторого! Всё проверял отчёты начальников цехов – у них, как всегда, всё через одно место! А ведь скоро отчётный налоговый период, как всегда, всё не успеваю. Ну, сами понимаете…
– Не совсем, сэр. Вам как обычно?
– Да, два с мясом, один с капустой и один…
– С луком и яйцом, – закончил мистер Шайн.
– Совершенно верно! Память у вас – отменная! Как, собственно, и пирожки.
– Два здесь и два с собой?
– Вот за что я вас уважаю, мистер Шайн, так это за то, что у вас всё чётко, как в аптеке. Не то, что у моих начальников цехов! – Трувэр произнёс это с максимальным разочарованием в голосе и далее продолжил, уже пережёвывая пирожок с мясом: – Я вам вот что скажу, положа руку на сердце: вот любого начальника цеха снял бы и поставил бы на его место вас!
– Благодарю за доверие, – спокойным тоном ответил мистер Шайн, – но… я далёк от производственного бизнеса.
– Это не проблема. Научить – это не проблема. Главное, внутренняя дисциплина чтобы была.
– С этим я согласен. Но… всё же, это не моё.
– Да, я понимаю. Душа не лежит и всё такое… Нужно заниматься тем делом, которое приносит удовольствие… А мне вот моё дело уже давно не приносит удовольствие. Мечусь между двух огней, между производственниками и советом директоров, одних не устраивает одно, других – другое, а крайним, как всегда, остаётся кто? Правильно – Саймон Трувэр! Ох, мистер Шайн! А может, действительно, плюнуть на всё, бросить всё это и заняться частным бизнесом, продавать, вон, пирожки? Ах-ха-ха! Мистер Шайн, я ведь так люблю кушать пирожки! Вот и займусь тем, что мне приносит удовольствие! Ах-ха-ха! Не боитесь конкуренции?
– Нет, не боюсь, – всё также невозмутимо отвечал мистер Шайн.
– Вот это вы верно сказали. Чего вам боятся? У вас же – имя! По сути – бренд. Ведь ваши пирожки известны не только в нашем, но и в соседних городах… Послушайте! Мистер Шайн! – его вдруг осенило. – А что если нам с вами организовать… франшизу?!
Мистер Шайн засмеялся.
– А что? – продолжил Трувэр. – По-моему, отличная идея! Смотрите, у вас есть имя и есть технология. У меня есть деньги. Мы откроем лавки, для начала во всех близлежащих городах. Обучим персонал. Стартонём, так сказать… А позже расширимся на штат, а может, и на всю страну! А? Что скажете?
– Звучит амбициозно.
– А почему бы и нет? Какие наши годы, мистер Шайн?! – и потрепал старика за плечо.
– Я могу быть с вами откровенен? – спросил мистер Шайн.
– Да, конечно! Ничто так не ценю в людях, как откровенность.
– Отлично. Вот вы говорите – технология. Разумеется, она есть, но она существует не на бумаге и не в компьютерных файлах. Она существует в моём сердце. Когда мой отец учил меня ремеслу пекаря, он своими руками брал мои руки и показывал, как правильно месить тесто. И хоть уже прошло тридцать лет с тех пор, как моего отца нет на Свете, но я до сих пор помню тепло его рук. Технология была в этом тепле, в его любви, и в его терпении, когда у меня не получалось. Он говорил мне: «Лео, запомни, тесто любит терпеливых. Любое дело любит терпеливых…» И это терпение передалось мне. Это терпение было в его глазах, полных любви, и в его словах, полных уверенности. А в современном бизнесе – где эта любовь? Кто её передаст ученикам? Бизнес-коучи? Но они передают только информацию. Этого недостаточно для хорошего продукта. Ведь продукт создаётся для людей. И если продукт питают лишь амбиции, но не питает любовь, то продукт получается посредственным.
