ни оставалось в этом мире, если соглашусь, будет вдвое меньше. Но тогда пойдёт игра с открытым прикупом. Если да, то я спокойно ухожу, а если нет — соглашаюсь на предложение. Стоит ли оно того? Время шло, Керия даже не шевелилась, а я всё никак не мог принять решение. Оторвав взгляд от словно гипнотизирующего меня вращения, я хрипло спросил:
— Керия, можно ли отказаться сейчас, а при нужде прийти в храм за знаком?
Жрица, с каким-то сожалением глядя на меня, мягко ответила:
— Пойми, юный Тарсэ…
В этом моменте я непроизвольно передёрнул плечами.
— Это решение несколько серьезнее, чем детское «я не хочу яблоко — я хочу яблоко». Знак — это дар богини нуждающемуся в нём. Шанс всё изменить к добру или худу. Человек волен принять его или отказаться, но сделать это можно только один раз. У тебя была возможность спросить и подумать, — голос жрицы окреп и налился силой, — и теперь спрошу я. Каков твой ответ?
Выходя на свет, я сощурился, чтобы поберечь глаза, но с удивлением увидел начавшего клониться к закату Аруна. Сколько же времени я провёл в том странном трансе, пытаясь принять решение? Ещё раз глянув на небо, я оценил, сколько времени осталось до закрытия площади. В целом, если поужинать с семьёй, то можно успеть в кузнечные ряды, отложив покупку еды на завтра. Всё равно за травами приходить. Да и не помешает еще раз проверить список. Определившись, я быстро зашагал, размышляя смогу ли быстро найти Чола и забрать свой заказ. Как и все горные кобольды, Чол отличался редкой честностью и нелюдимостью. Это было прекрасно потому, что он не совал нос в дела клиентов. И при этом он не соблюдал какую-то этику. Ему просто было всё равно. Именно это безразличие послужило причиной выбора его как курьера. Проблема заключалась в том, что в спешке я сказал ему: "Встретимся на площади, у кузнецов", и теперь его мелкую хвостатую задницу можно было искать под любым прилавком. Начну-ка с задней стороны рядов.
Пройдя мимо мешков с углём, который продавал здоровенный детина с явными признаками орочьей крови, я резко остановился.
— Хшысс! — раздалось сзади, заставив резко развернуться. На мешках развалился Чол, полностью перемазавшийся в угольной пыли.
— Ты внутри, что ли, сидел?
— Нет, господин. Только рядом стоял.
— Ну да? И потому выглядишь так, будто тебя самого продать в печь можно? — ухмыльнулся я.
— Злой господин! — прошипел Чол. — Все злые. Не любят кобольдов. Мы прячемся.
— Успокойся, мой хвостатый друг. Тарсэ кобольда не обидит. Ты ведь принёс то, что я просил?
— Да, господин, — прошипел тот. — А вы?
— Не волнуйся. Флакон лучшего средства по уходу за твоей гордостью ждёт тебя! Вручи мне свой мешок, а я отдам тебе зелье. Береги его, Чол, — сказал я, отдавая пузырёк и закидывая полученную сумку на плечо. — Бывай!
Уже подойдя к самому выходу, я заметил плетущуюся за собой фигурку. Вздохнув, я резко развернулся.
— Чол!
Неожиданно оказавшийся в центре внимания, кобольд подскочил, отчаянно закрутил головой по сторонам, дергаясь то влево, то вправо, но, ожидаемо, исчезнуть посреди пустой дороги не сумел, в итоге съёжившись и замерев.
— Какого лайса ты задумал? Шпионишь за мной? Быстро отвечай!
Казалось, уменьшиться еще больше невозможно, но, видно, мой громкий голос и уже испытанный страх пробудили в нём воспоминания о временах, когда кобольды служили драконам. В горах обычно тихо, и все, кто там живёт, знают: если раздаётся громкий шум — пришла беда. Причём большая. Это может быть сметающая всё на своём пути лавина, или землетрясение, и поверьте, в этом очень мало приятного. И, конечно, чемпионом является рёв разозлённого дракона. Как определить, что рёв именно злой? Да очень просто. Если вы видите доброго дракона, значит, он спит. Если проснулся — значит, злой. Поглядев на не собиравшегося подавать признаки жизни Чола, я жестом подозвал стражника.
— Господин? — гулко бухнул кулаком в грудь подбежавший десятник.
— Приведите его в чувство, — кивнул я в сторону незадачливого горца, — и принесите вон в ту таверну. И поторопитесь. У меня ужин с семьёй.
Запахи, атаковавшие меня, едва я вошёл, напомнили, что последний раз я ел еще утром. Направляясь к стойке, я ощущал запах жареного мяса, тушёных грибов и крепкого эля. Бурчание в животе не добавило мне настроения, и я громко крикнул:
— Кинар, дери тебя лайсы, бегом сюда!
Привалившись спиной к стойке, я посмотрел в сторону выхода, рядом с которым сидел Лерт, работающий тут вышибалой.
— Где он? — спросил я, но не успел тот и рта раскрыть, как за спиной послышались шаги.
— Вы что-то хотели? — раздался приятный молодой голос, развернувший меня обратно.
Прямо передо мной стояла невысокая тёмноволосая женщина, вытирающая руки от чего-то, напоминающего кровь.
— Позови хозяина, — велел я.
— Что вам угодно, господин? — ответила и не думавшая никуда уходить особа.
— Мне нужен Кинар! — изо всех сил стараясь сохранить спокойствие, прорычал я.
— Мне тоже, — вздохнула она, закончив наконец возню с тряпкой и бросив её куда-то под стол.
Обомлев от такой наглости, я даже как-то растерялся, но тут от входа послышалось:
— Вот. Как вы велели, господин.
Моему взору предстала пара стражников, грохнувшая на стол связанного Чола.
— Разрешите? — мимо протиснулась так и не представившаяся брюнетка.
— Хмм, — протянула она, буквально за пару секунд ощупав Чолу клыки, уши и хвост, — не знаю, какой у вас был договор раньше, но больше трёх золотых не проси!
— Семь! — воскликнул я. Тьфу.
— Что вообще здесь происходит? — вопросил я.
— Разве вы не приказали принести его сюда? Разве вы не охотник?
Почувствовав, как разболелась голова, я принялся наводить порядок.
— Бойцы! Благодарю за службу. Выпейте за мой род, — ссыпал я в ладонь говорливого стражника горсть монет.
— Слава Тарсэ! — проорали они и… никуда не пошли.
— В другом месте! — произнёс я с нажимом, и придурков как ветром сдуло.
— Лерт, тебе задание посложнее. Вот тебе десяток серебра. Иди с ним наружу и пересчитывай, пока я не выйду. Заодно посмотришь, чтоб нам не мешали. Теперь ты. Ты молодец. Лежи и молчи, — посоветовал я, — и может, уцелеешь. Остались вы, леди! — повернулся я к с интересом наблюдающей за мной женщине. — Как вас зовут? Что вы здесь делаете? Где Кинар?
— Присаживайтесь, господин, — улыбнулась она.
Усевшись, я кивком дал понять, что готов слушать.
— Меня зовут Тамкарра, Кинар мой отец. К сожалению, он умер, — грустно произнесла она, — Похороны были третьего дня. Теперь, согласно его воле, таверна принадлежит мне. Пока у меня
