Золотое Древо Лаурэлин отчетливо женского рода — в оригинале к нему прилагаются местоимения she и her.
В кратком предисловии трудно предусмотреть ответы на все вопросы, которые могут возникнуть у читателя при работе над книгой (а чтение этой книги — серьезный труд, а не праздное развлечение), поэтому мы воспользовались достижениями технического прогресса и открыли в сети Internet сайт, на котором разместили некоторые дополнительные материалы. В гостевой книге сайта вы сможете высказать свои замечания и пожелания, задать вопросы коллективу переводчиков и редакторов и получить на них ответы. Мы также заранее признательны за сообщения о замеченных опечатках и возможных неточностях. Адрес сайта:
http://www.tolkien.ru/ttt
С. Лихачева, С. Таскаева.
ПРЕДИСЛОВИЕ
(написано Кристофером Толкином для первого издания Утраченных Сказаний, вышедшего в издательстве George Allen&Unwin (Publishers) Ltd в 1983 г.)
Книга Утраченных Сказаний, написанная шестьдесят-семьдесят лет назад, — первое существенное художественное произведение Дж. Р.Р. Толкина и первое появление валар, Детей Илуватара — эльфов и людей, карлов и орков, а также стран, где развертывается их история — Валинора, лежащего за западным океаном, и Средиземья — «Великих Земель» между восточными и западными морями. Спустя пятьдесят семь лет после того как мой отец прекратил работу над Утраченными Сказаниями, вышел в свет Сильмариллион [11], чрезвычайно отличающийся от своего отдаленного предшественника. С тех пор прошло шесть лет. Это предисловие кажется мне удобной возможностью высказать некоторые соображения по поводу обоих произведений.
Сильмариллион обычно считается «трудной» книгой, требующей объяснений и особого «подступа», чем он значительно отличается от Властелина Колец. В седьмой главе своей книги Дорога в Средиземье профессор Т.А.Шиппи соглашается с этим: «Сильмариллион не мог не быть трудным чтением» (с. 201), — и разъясняет, почему этого следовало ожидать. По его мнению, существенных причин две (хотя не совсем честно вырывать из сложных рассуждений отдельные фрагменты). В первую очередь — отсутствие в Сильмариллионе посредников вроде хоббитов (так, в Хоббите «Бильбо выступает в роли связующего звена между современностью и древним миром карлов и драконов»). Отец явно осознавал, что будь «Сильмариллион» опубликован, отсутствие хоббитов ощущалось бы как пробел — и не только читателями, которым они пришлись особенно по сердцу. В одном из писем отца от 1956 года (Письма Дж. Р. Р. Толкина, с. 238), вскоре после публикации Властелина Колец, говорится:
«Я не думаю, что он имел бы очарование ВК — без хоббитов! Насыщенный мифологией, эльфийским волшебством и всеми теми «высокими словесами» (как мог бы сказать Чосер), что столь не по вкусу многим критикам».
Замысел «Сильмариллиона» пуритански строг; читатель избавлен от такого «посредничества» и нарочитых коллизий (заключающихся не только в столкновении двух стилей) вроде той, что возникает при встрече короля Теодена с Пиппином и Мерри на руинах Исенгарда.
«— До свидания, судари мои хоббиты! Может, еще встретимся у меня дома. Там мы усядемся рядышком, и вы будете рассказывать обо всем, что только душа пожелает: о делах ваших предков, сколь вы их помните…
Хоббиты низко поклонились.
— Вот тебе и король Роханский, — вполголоса заметил Пиппин. — Замечательный старикан, и очень вежливый».
Второе соображение заключается в том, что
«Сильмариллион отличается от ранних произведений Толкина отказом от традиций романного жанра. В большинстве романов (включая Хоббита и Властелина Колец) на передний план выдвигается один герой, наподобие Фродо или Бильбо, а затем рассказывается приключившаяся с ним история. Конечно, создает историю романист, и потому он всеведущ: он может объяснить или показать, что происходит «на самом деле», противопоставляя это ограниченному полю зрения своего персонажа».
Но коли так, то здесь очевидно примешивается вопрос о литературном вкусе (или привычке). Возникает также упоминаемая профессором Шиппи проблема, буквально, раз-очарования — «разочарования по недоразумению», испытанного теми, кто ожидал второго Властелина Колец. Некоторые читатели почувствовали себя оскорбленными, что однажды вылилось в обращенный ко мне упрек: «Это же Ветхий Завет какой-то!» Против столь ужасного приговора возразить нечего (хотя вряд ли тот читатель далеко продвинулся по книге, прежде чем был окончательно сражен этой убийственной аналогией). Конечно, «Сильмариллион» предназначался для того, чтобы непосредственно затрагивать сердце и воображение, и не требует чрезвычайных усилий или каких-то незаурядных способностей; однако ему присущ особый лад, и потому сомнительно, чтобы какой-либо «подступ» мог сильно помочь тому, кто считает эту книгу недоступной.
Есть и третье соображение (которое профессор Шиппи выдвигает в другом месте):
«[Властелину Колец], подобно Беовульфу, в полной мере свойственно «ощущение глубины», возникающее, как и в старом эпосе, благодаря вкрапленным в него песням и отступлениям, вроде лэ А рагорна о Тинувиэль или упоминания Сэмом Сильмариля и Железной Короны, рассказа Эльронда о Кэлэбримборе и множества других. Однако это ощущение является свойством именно Властелина Колец, но не вставных историй. Рассказывать их отдельно от обрамляющей повести и ожидать, что они сохранят свое очарование, было бы ужасной ошибкой — ошибкой, которую Толкин воспринял бы болезненнее кого-либо другого. Как он писал в поясняющем письме от 20-го сентября 1963 года:
«Меня терзают сомнения относительно этой затеи [написать Сильмариллион]. Часть притягательности ВК возникает, как я полагаю, благодаря отблескам мощного исторического пласта, служащего повествованию фоном и приковывающего внимание подобно неизвестному острову на горизонте или башням далекого города, отблескивающим на солнце сквозь дымку расстояния. Приближение разрушает волшебство, если только при этом не открываются новые дали» (Письма, с. 333).
Приближение разрушает волшебство. Что же до явления новых далей, то проблема, над которой Толкин, должно быть, не раз ломал голову, заключается в том, что во Властелине Колец Средиземье уже старо и обременено оставшейся позади историей. Сильмариллион же, в его полном варианте, был призван начать с самого начала. Но как можно создать ощущение глубины, когда ты уже опустился на самое дно?»
Цитированное здесь письмо определенно свидетельствует, что отец воспринимал (следует, наверное, уточнить: временами воспринимал) все это как серьезную проблему, которая для него не была новой: еще во время работы над Властелином Колец, в 1945 году, он писал мне (Письма, с. 110):
«История должна быть рассказана, иначе это не история, однако сильнее всего действуют именно нерассказанные истории. Я думаю, упоминание о Кэлэбримборе тронуло тебя потому, что оно вызывает острое ощущение бесконечности, свойственное всем недосказанным историям: далекие горы, на которые никогда не взберешься, темнеющий на горизонте лес, которого (как дерево Ниггля) никогда не достигнешь, — а если достигнешь, он становится всего лишь соседней рощей…»
Суть дела точно иллюстрируется песней Гимли в Мории, в которой бесконечно отдаленным эхом древнего мира звучат великие имена:
«Был светел мир тех древних дней,
Величье древних королей
Еще хранило Нарготронд
И Гондолин в тиши времен».
