— Ваше высочество?
— Даю вам под начало пять тысяч панцирной конницы, — сказал я, — это, конечно, не сравнимо со всей армией королевства Вендовер, которую пришлось оставить защищать границы Юга, однако побольше, чем отряд ваших телохранителей.
Он воскликнул воспламененно:
— Ваше высочество! Все, что угодно! Только прикажите!
— Вот и приказываю, — ответил я, — смотрите на карту. Вот здесь вы отважно вступите в бой, затем дрогнете и отступите…
Он вздрогнул, щеки побледнели.
— Отступим?
— Не просто отступите, — пояснил я, — а броситесь в бегство.
Он побледнел уже смертельно, выпрямился, как туго натянутая струна, задрожал всем телом и вскрикнул прерывающимся голосом:
— Мы потеряем лицо!
— Подберете на обратном пути, — оборвал я. — Когда проскачете с милю, мы ударим с фланга. Тогда можете прекратить… гм… запланированное отступление и перейти в контратаку.
Он смотрел на меня отчаянными глазами.
— Ваше высочество… Род Буркхартов никогда ни на шаг не отступал на поле боя!..
— Нам нужно выиграть войну, — сказал я, — но мы не обязывались выигрывать каждую мелкую схватку. В бою применимы любые приемы, в том числе и обманные.
— Но…
— А это прием для целых армий, — отрезал я. — Выполняйте, принц, иначе я усомнюсь в ваших качествах будущего короля, который должен быть уметь гибким, и поставлю другого военачальника. Я не должен уговаривать, вы еще не поняли? Вы сейчас не принц, управляющий своей личной дружиной, а мой военачальник, которому временно доверено командовать третьим корпусом тяжелой конницы!.. Но вы можете отказаться.
Он откинул голову, мне показалось, что даже сейчас до него не совсем дошла новая и простая истина, все-таки эти лорды по происхождению слишком уж уверовали в свое право единолично распоряжаться, а уж принцы так и вовсе, пусть даже я передал под его управление совсем не вендоверцев.
— Ваше высочество, — проговорил он мертвым голосом. — Я все исполню. С тяжелым сердцем, но исполню в точности.
— Спасибо, принц, — сказал я искренне. — Поверьте… в данном случае ваш отец, великий Буркхарт Третий, сказал бы, что я прав.
Он хмуро усмехнулся.
— Не сомневаюсь. Потому я и желаю батюшке долгих лет жизни, чтобы оставаться… всего лишь принцем.
— Вы не поверите, — произнес я негромко, — но мне тоже очень хотелось бы, даже жаждется вот прямо щас, кому-то пожелать долгих лет, чтобы вот так тоже…
Он взглянул как-то странно, помедлил, затем во взгляде я впервые увидел сочувствие.
— Не получится, ваше высочество.
Он не добавил, но я прочел в его глазах, дескать, это плохо для вас, но хорошо для всех нас, так что тяните воз, ваше высочество, мы туда сложили все наши вещи, а сейчас вот еще и сами сядем.
А не дурак, мелькнуло в голове удивленное, хоть и принц. Впрочем, отец натаскивает править королевством, так что уже сейчас должен знать и уметь больше других.
Противник дожидается нас в самом удобном для себя месте, я такое уже встречал, когда дорога идет по узкой долине между вытянутых гор, и войско затыкает собой горловину, встречая врага с защищенными флангами и лагерем с обозом за спиной.
Макс со своим войском уже подтянулся, но вперед я его пока не выдвигал, там гарцуют конники Норберта, создавая видимость, что у нас все такие вот легкие и без тяжелых доспехов, а которые в хороших панцирях — это все богатые лорды.
Мунтвиговцы некоторое время ждали атаки, но я не начинал, наконец они в нетерпении выдвинули вперед три тысячи лучников, что понятно — при таком обилии стрелковой мощи всегда есть соблазн тучей стрел расстроить наши ряды.
Это правильно и оправданно, там явно грамотный военачальник, любой другой бы привычно и стандартно повел в атаку рыцарскую конницу.
Этот молодец, лучники тучей стрел внесут смятение, а тяжелая конница мощным ударом завершит разгром. Они уже выстроились за лучниками в полном боевом порядке, грозные ряды могучих рыцарей, закованных в такую же броню, как и их кони. На щитах и доспехах победно горят изображения львов, тигров, медведей, вепрей, орлов, драконов, саламандр и еще чего-то грозного и даже страшного.
Альбрехт проговорил рядом сдержанно:
— Я уважаю достойных и талантливых полководцев, но почему это с каждым годом все больше предпочитаю глупых противников? Разве с возрастом человек не умнеет?
— Умнеет, — подтвердил я.
— Точно?
— Абсолютно, — согласился я. — Я вот в десять лет был точно умнее себя пятилетнего. А сегодня умнее вчерашнего!
— В случае же, — договорил он, — если нам удалось бы устоять перед градом стрел, и мы сами перешли бы в наступление, их лучники успеют отступить под защиту тяжелой конницы…
— Потому, — сказал я, — нам и нужно сохранять тайну наших дальнобойных луков.
— И тяжелых стрел.
— Да, и тяжелых стрел, — согласился я. — Пусть они не пробивают панцири, однако где у мунтвиговцев хорошие доспехи? А кожаные латы проткнут, как гнилую холстину.
Наша конница выстроилась широкой цепью для атаки, а из-за их спин начали выходить лучники, такие неприметные среди огромных рыцарских коней и внушительные впереди, так как для стрелков композитных луков требуется добавочная сила, что обычно связана и с ростом.
Макс выехал вперед на прекрасном белом коне, тот призывно ржал, предчувствуя свирепый бой, приседал на всех четырех, как дикий барс, готовый к прыжку.
Сам Макс весь с головы и до пят в блестящих доспехах дивной вестготской выделки, молодой и красивый, такие обычно оказываются редкостными дураками, он и не старался выглядеть мудрым, зато тщательно промерял взглядом расстояние до лучников противника, а своих выпускал и выпускал, но в какой-то момент крикнул:
— Стой!.. Дальше ни шагу!
Альбрехт пробормотал:
— Хороший глазомер у парня. Дальше, да, опасно. Те могут достать стрелами.
— У вас, граф, — сказал я, — тоже глазомер?.. Давайте просто понаблюдаем. У нас все дебюты записаны, неразбериха начинается в миттельшпиле.
Он посмотрел на меня искоса.
— Слова-то какие непонятные. Образованность показываете?
— Люблю повыпендриваться, — сказал я нервно. — Смотрите!
Макс, выждав, когда все лучники выйдут на позицию, взмахнул рукой. Те разом вскинули руки, с силой натянули тетивы, даже я услышал скрип сгибаемого дерева.
Лучники противника наблюдают с вялым интересом, посмеиваются, что и понятно, ни одна стрела не долетит, что за дураки…
— Начали! — крикнул Макс страшным и веселым голосом.
