Язва Лоран тоже, к счастью.
Надо было прояснить одну вещь, и чем скорее, тем лучше.
— У вас тут… все такие? Выносливые?
Рыжий сел рядом со мной на корточки, сочувственно погладил по голове.
— Нет. Говорю же, я сильный. Почти самый сильный. Хочешь, понесу? Мне не сложно.
— Хочу, — позорно сдалась я, уже не думая о культурных различиях, провокациях для аборигенов и прочей шелухе. Если не могу идти сама, а за нами погоня — надо довериться. — Только не головой вниз, как вчера. Мне нельзя, особенно если долго.
— Так никому нельзя, — искренне смутился Тейт. — Извини. Я тогда не подумал.
В итоге пришлось забраться ему на спину и схватить руками за плечи. Он поддерживал меня под коленками и умудрялся бежать почти так же резво, как вчера. Несколько раз мы натыкались на небольшие реки и провалы в земле. Рыжий, не снижая скорости, перескакивал через них и несся дальше. Но только закралась мысль исследовать биокинезом этакое неутомимое и выносливое чудо, как он повел конопатым носом и скомандовал:
— Привал. Вроде оторвались, можно отдохнуть.
Сказал — и отдохнул. Сбросил меня на землю без всякой деликатности, сам повалился рядом и вытянулся минут на пятнадцать, закрыв глаза и глубоко дыша. Бледные щеки покрылись красноватыми пятнами, грудь резко вздымалась и опускалась.
Я решила воспользоваться временем и хоть немного привести себя в порядок. Волосы удалось кое-как разобрать пальцами. Заплетенная коса не держалась — связать конец было нечем. Платье испортилось безнадежно; ярко-красными остались только несколько участков, остальное впитало грязь, едкий травяной сок и плесень из подземелий.
Тейт очнулся, когда я вертела в руках ободок усилителя и прозрачный усик микрофона, думая, куда бы их пристроить. Не на голове же носить постоянно, право слово. Хватило и того, что ночевать с ними пришлось. Выкинуть — тоже жалко…
— Это что? — среагировал он мгновенно, гибко поднялся и подсел ко мне почти вплотную. — Техника?
— Вроде того, — склонила я голову к плечу в знак согласия.
— О, круто! А можно посмотреть? Что она делает?
— Звук речи усиливает. Там кнопка включения и колесико, чтоб интенсивность регулировать…
— Пробовать тут не будем, — благоразумно рассудил Тейт, покрутил обруч и прикрепил себе на бок, под специальный ремешок. — А то все айры сбегутся со свободными вместе. Дома посмотрим. Если заработает, то продадим в ложу искусников. На выручку купим тебе одежду и другое, что нужно. Иномирная техника редкая, она обычно взрывается от перехода. Бывает, что выдергивают человека, а у него такая штука на шее или на груди. Рванет — вот тебе и дыра. А вызывающий — с пустыми руками и злющий, короче, все кисло. С мертвецом — никаких резонансов. Даже для извращенцев, — смешно наморщил он нос.
Но веселиться что-то расхотелось. Да, можно сказать, что мне повезло — и выжила, и попала к нормальному человеку. Больно мерзкими оказались оба образа, которые сопровождали речь — и «выдернутые» с чудовищными ранами, явно воспоминание, а не воображаемая картинка… и те самые извращенцы.
Похоже, что с кем-то из них у маленького Тейта были свои счеты. Даже странно, что у него такая здоровая психика после этого. Или я что-то поняла неправильно?..
Ладно, лучше пока не копать глубоко. Есть вопросы и более насущные, бытовые.
— Слушай, а как у вас одеваются?
Он повернулся ко мне в упор и смерил внимательным взглядом, а затем ответил:
— Увидишь. Такое, как у тебя, не носят. Вроде моего в принципе многие надевают, но это не одобряется. Хотя когда ты сильный, то можно хоть в двух веревочках расхаживать, а если кто сделает замечание… — Тейт с тонким намеком улыбнулся, слегка обнажив безупречно белые зубы. И вдруг спросил: — А можно потрогать?
От неожиданности я как-то пропустила образ мимо, хотя купол был концентрированный, на второй ступени, и растерялась.
— Потрогать что?
— Тебя, — ответил он с убийственной прямотой.
Ворох образов на заднем плане был на редкость разнообразный, но любопытство откровенно превалировало. Вот и думай, кто он на самом деле — дикое дитя природы или интриган, который лелеет коварные планы.
Ну да, коварные планы. По соблазнению окольными путями девушки из другого мира, которая де-факто в полной его власти.
— Зачем?
— Любопытно. Вчера темно было, а сейчас разглядеть хочется, — объяснил рыжий, нахально глядя из-под свесившихся прядей. Наполовину врал, между прочим, — судя по мысленным образам, интересна ему была моя реакция на вопрос, а не только сама внешность.
Ну что ж, в эту игру и вдвоем играть можно. Он наблюдает за мной, а я — за ним.
Чудесный досуг. Самое то во время погони.
— Ну давай, — вздохнула я.
Тейт с готовностью придвинулся еще ближе, хотя куда уж там. Дыхание у него немного участилось, сердцебиение — тоже, и не заметишь без сверхчувств. С минуту он просто сканировал меня взглядом — вниз-вверх, как робот, а потом с осторожностью протянул руку и дотронулся до волос. Отделил один локон, намотал на палец, несильно дернул, погладил, завел за ухо.
— Темные, очень… Черные.
— Это редкость? — сразу напряглась я. Сильно выделяться не хотелось. — Здесь таких не бывает?
— Бывают, но настолько темные — нечасто, — зачарованно вздохнул он и покачнулся из стороны в сторону всем корпусом, рассматривая с разных углов. Выглядело это диковато. — А тут что? — дотронулся он до металлического колечка в ухе.
— Сережка. У нас их носят для красоты.
— Там дырка насквозь? — искренне удивился рыжий. — Странно как. И не больно?
— Нет. Прокалывают специальным аппаратом, не чувствуешь ничего…
Его интересовало все. Отсутствие швов на платье, мелкие шипы на подошвах моих туфель, широкие золотистые узоры на запястьях с голографическими «капельками» — временных татуировок здесь не знали, и в то, что такая яркая штука через пару месяцев поблекнет и сойдет, он сразу даже не поверил. Особенно рыжего заинтересовали мои руки. Он каждый палец рассмотрел, а сверкающую инкрустацию на ногте безымянного даже лизнул.
Я тоже наблюдала — и не только за его мысленным фоном. Смотрела и… трогала, да.
Почему нет, в конце концов.
Вблизи и при ярком дневном свете Тейт показался еще симпатичнее, чем вчера. Волосы были пронзительно-рыжими — не как медь, а как апельсин, с густой краснотой у корней, прямыми, глянцево-блестящими и безбожно спутанными. А кожа под легким слоем пыли — очень гладкой и нежной, кузина Лорен от зависти бы отравилась своими чудо-сыворотками. Кисти и ступни были крупными, но аккуратными — вытянутыми, не слишком широкими. Подушечки пальцев — откровенно грубоватыми, скорее мозолистыми. Удлиненные ногти — твердыми, пластиковый усик микрофона такими легко процарапать насквозь.
