— Хотелось бы верить, — парировал Морган, слегка успокоившись. — Надеюсь, что ты столь же здраво способен судить о людях, сколь тебе представляется. Я знавал этого Брайса. Преизрядный пройдоха.
— Достаточно пройдоха, чтобы наврать мне с три короба, и чтобы я это проглотил?
— Вряд ли. Но он может и не сказать тебе всей правды. А полуправда иногда куда опасней, чем откровенная ложь — и ясновидение здесь не больно-то помогает.
Келсон пожал плечами.
— Верно. Но мне представляется, что я знаю достаточно, чтобы задать правильные вопросы.
Морган ничего не ответил, но подумал, что Келсон порой знает не так много, как ему кажется. Мальчик был куда опытнее, чем многие другие, молодые, и даже куда более старшие, и казался вполне зрелым. Видит Бог, иначе он не уцелел бы за эти три года, но порой он склонен был принимать свою недавно обретенную зрелость за нечто само собой разумеющееся и переоценивать свои силы. Со временем годы и новый опыт поправят дело, но пока что король иногда доставлял Моргану изрядное беспокойство.
И все же Морган полагал, что Келсон не может попасть в слишком большую беду так близко от Кулди, притом что местные бароны осведомлены: защитник короля не так уж далеко и ожидает его скорого возвращения.
Во все эпохи птенцам надлежит позволять испытать свои крылышки, даже если это порой оборачивается преждевременной сединой для их наставников. Морган внезапно преисполнился благодарности за то, что его волосы еще не тронуты сединой, так что Келсон вовек не узнает, сколько причиняет ему хлопот.
— Ведь ты на самом деле не беспокоишься, правда? — спросил Келсон через несколько секунд, в течение которых Морган молчал, очевидно, почуяв, что тот держит что-то при себе. — Да ничего не случится. Эван умирает от желания выбраться в горы на несколько дней, думаю, ему торчать взаперти при дворе совсем не нравится — и я подумал, что возьму с собой также Конала. Возможно, небольшой дозорный объезд научит его терпению. Визит вежливости, Аларик, — и все. Я хочу поглядеть, как ведет себя Брайс, когда не ожидает моего приезда.
— Поступай, как знаешь, — пробурчал Морган. — Все равно ведь сделаешь по-своему. Не знаю, почему я, вообще, беспокоюсь.
Келсон ухмыльнулся, порывисто и дерзко, по-мальчишески, и эта улыбка разительно не соответствовала его царственному облачению и осанке.
— Да, знаю, почему ты беспокоишься. И в тот самый день, когда ты перестанешь тревожиться, тогда уже встревожусь я сам. — Он легко коснулся плеча Моргана. — Просто не позволяй распускаться этим непутевым епископам, Аларик. Я вернусь через несколько дней.
* * *
На другой день после полудня Келсон начал задаваться вопросом, а не просчитался ли он в чем-нибудь. Он ожидал, что ясная погода продержится еще хотя бы недельку; но когда он со своим отрядом поскакал к западу в Трурилл вдоль реки — с двумя дюжинами рыцарей и тяжеловооруженной стражей, не считая оруженосцев и слуг — воздух вдруг сделался неподвижным и гнетущим. Вскоре после полудня забрызгала неприятная морось, мочившая людей, их оружие и снаряжение. Конал, ехавший рядом со своим царственным кузеном, в течение всего их короткого привала не переставал жаловаться на погоду, но, в основном, если кто и ворчал, то добродушно. Дорога по-прежнему была хорошей, дождь только избавил ее от пыли, когда они возобновили путешествие. Ближе к вечеру они въехали в редкий лес, где морось сменилась крупными каплями, время от времени слетающими с деревьев, и куда меньше раздражавшими путников.
Они услыхали шум боя задолго до того, как приблизились. Сперва пронзительное ржание встревоженных коней заставило их насторожиться, а породистых боевых скакунов — загарцевать и зафыркать в предвкушении схватки. Как только до них начали доноситься крики и лязг стали, герцог Эван сделал знак остановиться и послал двух наиболее умелых всадников на разведку. Они умчались во всю прыть. Келсон, который болтал кое с кем из рыцарей помоложе, немедленно пустил своего скакуна вперед, раздосадовано подергивая отворот перчатки.
— Джодрелл, как тебе кажется, где у них там идет дело? — негромко спросил король, поравнявшись с проводником и осаживая коня.
Юный барон Кирни только покачал головой, все еще настороженно прислушиваясь. Когда прошло несколько минут, а разведчики не вернулись, Келсон молча подал Сигеру де Трегерну знак снять водонепроницаемый чехол с боевого знамени Халдейнов.
— Чего мы ждем, Эван? — досадливо поморщился Конал, привстав на стременах и вглядываясь вперед, в лесной полумрак. — Если там что-то неладно, мы должны попытаться это прекратить!
Старый Эван, сидя на коне впереди двух Халдейнов, со значением скосил сощуренные глаза в их сторону, касаясь пальцами рукояти меча. Его кустистая рыжая борода, против которой были бессильны и ножницы, и бритва, торчала из-под шлема.
— Эта заварушка нас не касается, ваше величество, если, конечно, мы не жаждем ввязаться сами не знаем во что. А теперь потише, дайте послушать.
Теперь тишину нарушало только непрекращающееся эхо дальнего боя и более близкие звуки: фырканье и потоптывание сдерживаемых коней, позвякиванье удил и цепочек, скрип кожи, шелест кольчуг на рыцарях, подавшихся вперед, чтобы лучше слышать. Келсон окинул взглядом две дюжины конников, надевших на головы шлемы и перекидывавших вперед щиты, а затем опять вернулся к Эвану.
— Что ты думаешь? — прошептал он.
Эван медленно покачал головой.
— Пока не знаю, государь. Мы у границы владений Трурилла, да, Джодрелл? А это значит, что, наверняка, одна из сторон, что поднимают пыль — труриллское ополчение.
Пограничный барон кивнул.
— Так, ваша светлость… Хотя, одному богу ведомо, кто на другой стороне. На вашем месте, Государь, я дождался бы Макэйра и Робарда.
— Что я и собираюсь сделать.
— Но разве мы не можем… — начал было Конал.
— Нет, — пробурчал Келсон, бросая на кузена предупреждающий взгляд и одновременно поворачиваясь в седле, чтобы принять щит, который подавал ему оруженосец. — Джодрелл, будь добр, проверь, все ли готовы.
Конал принялся было вновь возражать, когда Джодрелл вывел своего коня из строя и спокойно двинулся назад вдоль колонны, но второй резкий взгляд Келсона заставил его умолкнуть.
Принц, всего на несколько месяцев моложе Келсона, участвовал два лета тому назад в кардосском походе, но ему все еще надлежало многому научиться касательно полководческого искусства и стратегии. То была общая беда, а не вина одного Конала, ибо, хотя, по законам Гвиннеда, юноша считался взрослым мужчиной с четырнадцати лет, в сущности, лишь немногие еще в течение нескольких лет могли исполнять обязанности взрослых.
