– Надеюсь, хотя Андре спит спокойно, – с дрожью произнесла Бенедикта, крепче прижимая к себе сына.
– Он всегда спит крепко. Но как обстоят дела с Ваньей?
– Да, а где она, кстати? – старческим голосом произнесла Белинда, сидящая в уголке дивана, словно осколок давно ушедших времен.
– Ванья? Думаю, она в своей комнате, – ответил Хеннинг. – Она проводит там большую часть времени. Учит уроки.
– Она снова начала играть в куклы, – с улыбкой сказала Агнета. – Я никогда раньше не видела, чтобы в ее кукольных вещах был такой порядок, как теперь.
Она стирает и отбеливает постельное белье, словно настоящая маленькая хозяйка.
– Да, она чудит так уже давно, – усмехнулась Бенедикта.
– Уже несколько месяцев. Может быть, это потому, что она так одинока?
– Не думаю, – ответила Агнета. – У нее много подружек в школе, с которыми она возвращается домой и играет, если они заходят за ней. Но я согласна с вами – она действительно любит сидеть в своей комнате, читать или играть в куклы. И она никогда не приглашает домой своих подружек.
Бенедикта встала и сказала:
– Пойду позову ее, она должна быть вместе с нами.
– Да, ужин уже готов, пора садиться за стол! – сказала Агнета.
– Она наверняка читает какую-нибудь книгу о демонах, – весело крикнул Хеннинг вслед Бенедикте. – И зачем все это ребенку?
Вскоре Бенедикта вернулась обратно.
– Ванья сейчас придет, – сообщила она. – Она действительно сидела за письменным столом и читала вслух. Когда я вошла, она подскочила на стуле. Я тоже думаю, как и ты, отец: зачем все это ей?
– Школьные уроки, куклы и демоны! Вот так мешанина! – засмеялся Пер Вольден, муж Малин.
– Думаю, урокам здесь отводится меньшая часть времени, – сказала Агнета. – Если судить по результатам.
– Да, ее успеваемость заметно снизилась за последний год, – сказал Хеннинг. Все сели за стол.
– Но Ванья очень умна, – заметил Пер. – Ребячлива и одновременно черезвычайно рассудительна.
– Она очень умна, – сказал Хеннинг.
– И она на редкость милая девочка, – убежденно сказал Пер.
И тут в столовую вошла Ванья с задумчивым, мечтательным взглядом. Поразительно красивый ребенок с медно-рыжими волосами, кожей, напоминающей цветок персика, и несколько пикантными веснушками на маленьком носике. Черты лица – как у эльфа, летящая походка, стройная фигурка, разумеется, еще плоская спереди, потому что она еще ребенок, но обещающая многое. Все ее существо давало окружающим радость: грациозные движения, трепещущая на губах улыбка, звонкий, как колокольчик, голос, какая-то трогательная беззащитность.
Но Ванья была вовсе не беззащитной. Она была одной из самых сложных натур из немеченых Людей Льда, и никто не знал, что она таит в себе. Она изумляла окружающих своим умом и душевной силой, которые проявлялись всегда неожиданно. Внешне она казалась застенчивой, милой, пустой курочкой. Но это совершенно не соответствовало действительности. Ванья была необычайно дальновидной, хотя, надо сказать, это проявлялось у нее не всегда, и бесстрашной. Она знала, что вызывает у окружающих желание защитить ее, и часто играла на этом, когда хотела добиться своего. В остальном же она была такой доброй, каким может быть только человек из рода Людей Льда. Она давно уже поняла, что она натура сложная, и объясняла это своим, мягко говоря, смешанным происхождением. Мать – дочь священника, отец – жуткий меченый из рода Людей Льда, дед – Люцифер собственной персоной, черный ангел, бабушка – удивительная женщина по имени Сага, избранная из рода Людей Льда.
И дело не становилось проще оттого, что ее приемный отец Хеннинг был добрейшим и добропорядочным крестьянином.
Все эти люди оказали на Ванью влияние. Возможно, меньше всего в ней было от отца, Ульвара. В Ванье не было никакого зла. От него ей досталась, пожалуй, лишь тяга к мистическому и запретному, например, к миру демонов.
И на это были свои причины…
Она села вместе с остальными за стол, и праздничный ужин начался.
Но во время еды Кристоффер ни с того ни с сего брякнул:
– И ты тоже видишь по ночам кошмары, Ванья? Она сразу встрепенулась.
– Что? Что такое?
Всем остальным не очень-то хотелось снова приниматься за обсуждение этого вопроса, но Кристоффер, которому тогда уже исполнился двадцать один год, оказался нечувствительным к молчаливым намекам остальных в виде мимики и жестов.
– Кошмары! – повторил он. – Мы все, сидящие здесь, видим по ночам неприятные сны. Нам всем снится, что кто-то наблюдает за нами.
– Не надо, Кристоффер, – произнесла Малин, его мать.
Ванья низко наклонила голову над тарелкой.
– Нет, я не вижу во сне ничего такого…
– Слава Богу, – сказал Хеннинг. – Всем остальным снится один и тот же сон. Я имею в виду, всем представителям рода Людей Льда.
– Всем?.. – вырвалось у нее.
Ей явно не хотелось оставаться в стороне.
– Но тогда я знаю, о чем вы говорите! Да, когда вы сказали об этом, я… дайте подумать… Да, прошлой ночью что-то было…
– А не поговорить ли нам о чем-нибудь более приятном? – сказала Белинда. – Все-таки сегодня у Агнеты день рождения.
Ванья вздохнула с облегчением. Хотя оставалась нервозной весь ужин. Когда Хеннинг произнес тост в честь своей жены, она с радостью выслушала его и была очень тронута.
Принесли десерт, и все стали восхищаться прекрасным пирогом. Его испекла Малин и теперь с гордостью принимала похвалы.
Настроение у всех было радостным и веселым, пока Ванья вдруг не уставилась на изящный абажур и не вскрикнула:
– ТАМЛИН!!!
Все отложили ложки и бокалы и изумленно уставились на нее. Она же отвела взгляд от потолка и сказала с дурашливой улыбкой:
– Я только что видела его. Его зовут Тамлин, это эльф из шотландских лесов, не так ли?
– Да, – ответила ее мать. – Но тебе вовсе не следовало бы так пугать нас!
– И что же ты знаешь о Тамлине? – с игривым блеском в глазах спросил Кристоффер. – Ведь эта история вовсе не для одиннадцатилетних!
– Мне скоро исполнится двенадцать, – поправила его Ванья. – И что же плохого в этой истории?
– Я рассказала ей упрощенную версию, – пробормотала Агнета. – Кому-нибудь положить еще пирога?
Ванья не сдавалась.
– Разве Тамлин не был добр со всеми теми девушками, бедняжками, которые блуждали по его лесу? Кристоффер прыснул со смеха.
– Добр? Да, возможно, им так казалось!
– Ну, хватит об этом, – строго сказал Пер Вольден.
Когда все занялись пирогом, взгляд Ваньи снова устремился к потолку. Глаза ее смотрели строго, на лице появилась предупредительная гримаса. Потом она встала.
