Я начала помогать Дольфу ставить вампа на ноги, но Дольф ухватился своей здоровенной ручищей за плечо другого человека и потянул его. Я была достаточно сильна, но не достаточно высока или тяжела, чтобы сгодиться в качестве опоры, с кем-то настолько высоким, как он. Вампир был приблизительно метр девяносто ростом, но Дольф, все равно возвышался над ним. Вампирские метки, полученные от Жан-Клода, сделали меня сильнее, быстрее, и меня труднее вывести из строя, но ничто из этого не делало меня выше.
Дольф снова усадил его на стул, который тот опрокинул ранее. Одну здоровенную руку он держал на плече вампира, а другую — у своего бедра, в которой был очень большой и очень черный пистолет. Намек был очевиден: сотрудничаешь или ловишь пулю. Теперь мы не могли в него стрелять, но никакой закон не препятствовал полиции намекать на угрозу, чтобы развязать язык подозреваемому, тем более, что этот вампир своим нападением сам дал нам возможность вынуть оружие из кобуры в комнате для допросов.
Потребовалось двое мужчин, чтобы помочь самому тяжело раненому из офицеров выйти за дверь, но все смогли покинуть комнату на своих двоих; это был удачный вечер. Теперь все, что нам требовалось — это найти девушку прежде, чем она будет убита как вампир, и найти сотрудников, рации которых молчали, невредимыми. О, и избавится от расплодившихся отщепенцев «Поцелуя вампиров»[4]. Ага, это такая шайка вампиров, прозвавшая себя — «Поцелуй вампиров». Прожорливые гули[5], волочащие ноги зомби[6] и «поцелуй вампиров»; большинство даже не знало об этом, а остальных не интересовало. Красивое прозвище для группы супер-сильных, супер-быстрых, управляющих сознанием, пьющих кровь, имеющих юридические права граждан, которые могли бы жить вечно, если бы мы периодически их не отстреливали. Последняя часть приравнивала их, к любым другим плохим парням, только особенным и охеренно опасным парням.
В режим радиомолчания копы переходят по многим причинам, в том числе и по причине выхода из строя оборудования. Это не вызывает «СВАТ»[7] автоматически или какую-либо другую подобную группу; вместо этого, как правило, для проверки на место высылают удвоенное количество офицеров, конечно, если в этом не замешаны сверхъестественные граждане. Такие слова как «вампир», «вервольф», «верлеопард», «зомби» и прочие, могут послужить моментальным сигналом для реагирования нашего спецотряда. Если они уже не зависли где-то еще в реальной ситуации, вместо предполагаемой. Кто-то из них сопровождал такого же маршала США, как и я — Ларри Кирклэнда, доставлявшего выписанный ордер вампиру, перебравшемуся в наш город уже с действующим ордером от другого штата. Он убил последнего маршала, попытавшегося «передать» ему тот самый ордер, поэтому документ переслали по сети следующему по списку маршалу, то есть Ларри. Исполнительный лист всегда считался ордером «без стука», что в переводе — нам не надо было заявлять о себе, прежде чем вломиться в дверь. Я начала обучение Ларри, а ФБР его закончило; теперь он уже повзрослел, женился и обзавелся ребенком, а я научилась игнорировать гнетущее чувство внутри, когда он в одиночку отправлялся навстречу чему-то опасному. Но был еще и более обыденный ордер на арест наркодилеров и подозреваемых в ряде смертей, поэтому «СВАТ» относился и к нему в том числе. Пусть Сент-Луис считался и небольшим городом, в нашем СВАТе числилось достаточное количество людей, чтобы выделить еще один отряд, но нам его не видать, пока не добудем доказательства, подтверждающие что произошло нечто серьезное. А до тех пор, на месте преступления были изначально отправленные туда полицейские и мы — РГРСС. Если честно, иногда я предпочитала, чтобы так и было. Со СВАТом было слишком много предписаний.
Ночь пульсировала сине-красными огнями, когда подъехали мы с Зебровски. Никакого воя сирен — только мигалки. В фильмах огни всегда сопровождаются шумом, но иногда, как сейчас, когда вы выходите из машины, слышно лишь тишину, нарушаемую только огнями, вращающимися в цветном водовороте над огромными кирпичными зданиями и запустелым мощеным внутренним двором. В начале XIX-го вв. пивоварня была одним из крупнейших работодателей города, но вот уже многие годы она стояла заброшенной. Кто-то выкупил ее, в попытке убедить людей, что ее еще можно реконструировать в жилые кондоминиумы и площади под офисы, но вместо этого, строение все чаще арендовали для фото и видеосъемок. Две полицейские машины казались пустыми. Куда подевались прилагавшиеся к ним копы, и почему они не отвечали на вызов по рации?
Детективы Клайв Пэрри и Броуди Смит вышли из своей машины. Пэрри был высок, строен, и аккуратно, но консервативно одет. Он был афроамериканцем, но его кожа не была такой темной, какой казалась в свете цветных огней; Смит напротив, был натуральным блондином, и казался бледнее, от раскрашивающих его синим и красным сигналок. Пэрри был за сто восемьдесят роста, Смит — немногим выше меня. К тому же Пэрри был сложен как атлет на длинные дистанции, весь высокий и поджарый; плечи Смита напротив — широкие, и сплошь мускулы как у кого-то, решившего прописаться в спортзале. Белая рубашка Смита была расстегнута у ворота, галстук отсутствовал вовсе, а его пиджаки всегда перекашивались в плечах, словно на него было проблематично подобрать костюм, в который бы они могли втиснуться, но при этом был бы достаточно короток для его роста. Говорят, противоположности притягиваются или, по крайней мере, хорошо сработаются вместе; с Пэрри и Смитом было именно так. Пэрри в их тандеме был нормальным, а Смит — сверхнормальным, что звучало куда лучше экстрасенса или ведьмака. Смит был частью экспериментальной апробированной Сент-Луисом программы, согласно которой копов, с экстрасенсорными способностями, натаскивали на использование своих талантов для чего-то большего, чем простого следования своей внутренней интуиции. Руководящую верхушку удивило, насколько много оказалось копов-экстрасенсов, для меня же это не стало сюрпризом. Многие полицейские говорили о своем чутье, неком инстинкте, и многие из них скажут вам, как оно неоднократно спасало их самих и напарников. Во время тестов выяснилось, что в большинстве случаев «внутренняя интуиция» являлась ничем иным, как латентной[8] экстрасенсорной способностью. Смит мог почувствовать присутствие монстров, стоило им применить того или иного рода способности. Когда подозреваемый-ликантроп начинал обращаться, Смит чувствовал это и предупреждал свою группу, или предостерегал подозреваемого от совершения неразумного поступка. Он мог учуять вампира, как только тот начинал обрушивать на вашу задницу все свои вампирские примочки. Однако с мохнатыми у него получалось куда лучше, чем с немертвыми. Он мог почувствовать, когда кто-то прибегал к определенному типу экстрасенсорики, как например я, когда «прощупывала» нежить. Смит, в свою очередь, в том, что касалось экстрасенсорных способностей был слабоват, а может они просто еще не выявили в чем заключался его талант. Поэтому было решено подождать и посмотреть, что получится.
