Чтобы вернуться с грани исчезновения и восстановить утраченные заклинания, останкам Идальч нужна была подпитка. Книга питалась.
Образ поблек. Джайр снова был наедине с тенью Алланона, и две одинокие фигуры смотрели друг на друга через пустоту. Мрак сгущался, небо темнело. В воде уже не отражалось света.
Уже потом Джайр осознал, почему вторая крепость показалась ему такой знакомой. Это был Дан–Фи–Аран, гномьи темницы, в которые его уволок мвеллрет Ститхис, чтобы заставить отдать магию, а потом и жизнь. Джайр помнил отчаянье, которое овладело им в подземной камере — глубоко под землей, в основании крепости, где он был один среди тьмы и тишины. Он вспомнил свой страх.
— Я не могу вернуться туда, — прошептал он, уже зная, чего попросит призрак.
Но призрак ничего не стал просить. Вместо этого он в третий раз взмахнул рукой, и воздух между ним и долинцем задрожал.
Смотри.
— Я так и знал! — радостно воскликнул Коглин. — Книга жива! Я ведь тебе говорил? Разве не так? Ты думала, внучка, что я сумасшедший старикашка, а теперь как? Я рехнулся или нет? Галлюцинации? Игра воображения? Ха! Так будете обходиться со мной, как с нежным цветочком? Будете надо мной смеяться и нянчиться?
Он приплясывал по комнате и кудахтал, как безумец. Джайр решил, что от грани сумасшествия старик все же недалек. Юноша терпеливо наблюдал за Коглином, пытаясь не смотреть на Кимбер, которая прямо–таки излучала ярость и раздражение. Было уже утро, и они сидели друг против друга за старым обеденным столом, в потоках солнечного света, льющегося в комнату через открытые окна. Этот яркий свет совсем не соответствовал мрачности момента.
— Ты не сказал нам, чего хотел от тебя призрак, — тихо произнесла Кимбер. В ее голосе Джайр услышал нетерпение.
— Да вы сами уже догадались, — ответил он, неохотно встречаясь с ней взглядом. — Я и сам знал это до того, как он показал мне третий образ. Я должен отправиться в Дан–Фи–Аран и положить этому конец.
Коглин прекратил приплясывать.
— Ну, я полагаю, ты можешь это сделать, — сказал он, отбрасывая недомолвки. — Ты ведь уже это делал, верно?
— Нет, дедушка, не он, — нетерпеливо оборвала его Кимбер, — а его сестра. И я не понимаю, почему бы не послать за ней, если уж речь идет о том, чтобы закончить работу, недоделанную два года назад. Это она виновата, что Идальч все еще жива.
Джайр покачал головой.
— В этом никто не виноват. Просто так случилось. И вообще, Брин замужем, ждет ребенка и не пользуется больше магией.
И не будет никогда ею пользоваться, подумал он. Ей потребовалось много времени, чтобы преодолеть случившееся в Мельморде. Джайр видел, как это было тяжело, и он не знал, станет ли она когда–нибудь прежней. Брин предупреждала его, что магия опасна, что на нее нельзя полагаться, что она может обратиться против тебя в тот самый миг, когда ты уверен, что она на твоей стороне. Он помнил затравленный взгляд Брин.
Джайр наклонился вперед, сложив руки на столе перед собой.
— Призрак Алланона объяснил, что Брин не может второй раз явиться перед Идальч — даже если это одна страница. Она слишком уязвима для ее магии, слишком восприимчива к тому, как Идальч воздействует на людей, даже таких могущественных, как Брин. Идти должен кто–то другой, тот, кто еще не открылся перед книгой.
Кимбер подалась вперед и сжала его руки.
— Но почему это должен быть ты, Джайр? Это может сделать кто–нибудь еще.
— А может и нет. Дан–Фи–Аран — цитадель мвеллретов, и страница упрятана где–то в ее глубинах. Но я владею магией песни желаний, и я могу замаскироваться с ее помощью. Всем будет казаться, что меня там нет. Так что я могу выиграть достаточно времени, чтобы найти страницу, пока меня не обнаружили.
— Мальчик прав! — Коглин воспрял духом. — Прекрасный выбор!
— Дедушка!
Старик повернулся к ней, ероша спутанную бороду.
— Не кричи на меня!
— Тогда прекрати говорить чепуху! Джайр — плохой выбор. Он, может, и сумеет пройти мимо ретов в крепость, но потом ему надо будет уничтожить страницу и выйти обратно. И как он это сделает, если вся его магия — это иллюзии, дым и отражения? Как он будет защищаться, если на него нападут, а ведь нападут наверняка!
— Мы пойдем с ним! — объявил дед. — Мы будем его защищать! Возьмем Шепоточка — как только он вернется с гулянки. Проклятый котяра!
Кимбер потерла глаза, как будто ей туда что–то попало.
— Джайр, ты понял, что я сказала? Это безнадежно!
Долинец не ответил. Он вспомнил третий образ, который показал ему призрак Алланона и о котором он не рассказывал. Даже не образ — сумятица неопределенных видений, туманных и смутных, которые напугали и озадачили его. Однако они же и наполняли его предчувствием успеха, таким сильным и безошибочным, что Джайр не мог его отвергнуть.
— Призрак сказал, что я могу найти способ, — ответил ей Джайр. — Если я поверю в себя.
— Если ты поверишь в себя — и все? — переспросила Кимбер.
— Я понимаю, что это звучит по–дурацки. И я боюсь Дан–Фи–Аран с тех самых пор, как два года назад мвеллрет Ститхис держал меня там в плену. Я думал, что умру в камере. Или со мной случится нечто более ужасное. Я никогда и ничего так не боялся. Когда я оттуда выбрался, я поклялся, что никогда и ни за что туда не вернусь.
Он перевел дыхание.
— Но я думаю, что все равно должен идти, и потому, что нужно остановить Идальч, и потому, что Алланон дал мне понять — я больше не должен бояться. Он дал мне уверенность в том, что на этот раз все будет иначе. Ведь я теперь старше и сильнее — и готов встретиться с тем, что меня ожидает в Дан–Фи–Аран.
— Может, он это сказал, чтобы добиться своего, — возразила Кимбер. — Может, это такой друидский трюк, обман, которым славятся призраки?
Джайр кивнул:
— Может быть. Но не похоже. Я не чувствую в этом лжи, наоборот — это правда.
— Конечно, должно быть похоже на правду, — тихо сказала она. — Я привезла тебя сюда, чтобы ты помог дедушке примириться с его снами, а не рисковал из–за них жизнью. Но то, чего я боялась, случилось. Я не хотела этого.
Она так стиснула его руки, как будто пыталась причинить боль.
— Если бы я не приехал, Кимбер, кто бы разбирался с его видениями? Мы не рассчитывали на это, но мы обязаны сделать то, что нужно. Я должен идти. Должен.
Она кивнула и отняла руки.
— Я знаю. — Девушка перевела взгляд на Коглина, который наконец–то успокоился и выглядел растерянным, как будто вспомнил о чем–то важном. Кимбер ласково улыбнулась ему: — Я знаю, дедушка.
Старик медленно кивнул, но уже без всякой радости.
