— Умный ребенок, — отметил Король. — Очень. Ну вот, а я почти постоянно таскаю катыши с собой.
— Нечистоплотный обычай, — добавил он, обретая подавленный вид, — и совершенно бессмысленный. Сам понимаешь, Искомый Зверь на свете один, и вопрос дозволена на него охота или нет не может даже возникнуть.
Тут забрало его приладилось падать так часто, что Варт решил пока не думать о своих невзгодах, а попытаться взбодрить собеседника, задавая ему вопросы по единственному предмету, о котором тот, видимо, мог говорить со знанием дела. Даже беседа с заблудившимся членом королевской фамилии лучше, чем одиночество в лесу.
— А на что он похож с виду, этот Искомый Зверь?
— Ах, мы, знаешь ли, именуем его Бет Глатисант, — отвечал монарх, принимая ученый вид и возвышая голос, — или, что по-английски сказать, Искомая Зверь. Ты же можешь называть ее всяко, — добавил он милостиво, — хочешь — Искомая Зверь, а хочешь — Искомый. Сия Зверь обладает главою змеи, э-гм, и туловом леобарса, и лядвеями льва, и голенями оленя. И куда тот зверь ни пойдет, из чрева его исходит шум, как бы от тридцати пар гончих псов.
— Если, конечно, он в это время не пьет, — добавил Король.
— Вот, должно быть, жуткое чудище, — сказал Варт, опасливо озираясь.
— Жуткое чудище, — повторил Король. — Таков он и есть, Бет Глатисант.
— И как вы за ним гоняетесь?
Похоже, то был неверный вопрос, ибо вид у Пеллинора стал еще удрученней.
— У меня с собой ищейная сука, — сказал он печально. — Вон она, там.
Варт поглядел в ту сторону, куда уныло указывал большой палец монарха, и увидел многократно обмотанное веревкой дерево. Конец веревки был привязан к седлу Короля Пеллинора.
— Что-то я ее не разгляжу.
— Запуталась в веревке с той стороны, смею сказать. С ней вечно так — я в одну сторону, она в другую.
Варт обошел дерево и обнаружил крупную белую псину, вычесывающую блох. Едва увидев Варта, она принялась извиваться всем телом, бессмысленно осклабясь и задыхаясь от стараний облизать ему все лицо, несмотря на веревку. Псина была слишком опутана веревкой, чтобы сдвинуться с места.
— Ищейка в общем хорошая, — сказал Король Пеллинор, — только уж очень пыхтит, вечно в чем-нибудь путается и тянет не в ту сторону. С ней да с этим забралом я порою не знаю, куда и поворотить.
— А почему вы ее не отвяжете? — спросил Варт. — Она бы тогда гонялась за Зверем вряд ли хуже, чем теперь.
— Вот видишь ли, она тогда удирает, и я ее иногда по неделям не вижу.
— А без нее скучновато, — добавил Король, — гонишься за Зверем, а где он, что он — никогда ведь толком не знаешь. А тут все же, понимаешь, компания.
— Похоже, по натуре она дружелюбна.
— Чересчур дружелюбна. Порой я вообще сомневаюсь, за Зверем ли она гоняется.
— И что она делает, когда его видит?
— А ничего.
— Ну что же, — сказал Варт. — Я думаю, В конце концов у нее все же появится к нему интерес.
— Как бы там ни было, прошло уже восемь месяцев с тех пор, как мы его видели.
С самого начала беседы голос у бедняги становился все более грустным, и теперь Король явственно начал пошмыгивать носом.
— Это проклятие Пеллиноров, — воскликнул он, — вечно таскаться за этим паршивым Зверем. Уж если на то пошло, кому вообще он нужен? Сначала ты останавливаешься, чтобы спустить ищейку, потом у тебя сваливается забрало, потом ничего не видишь через очки. Поспать негде, где ты есть никому не известно. Зимой ревматизм, летом солнечные удары. И ведь несколько часов уходит на то, чтобы напялить эти клятые доспехи. А напялишь, — так либо изжаришься, либо заледенеешь, да они еще и ржавеют. Сидишь всю ночь, начищаешь. Ах, как бы мне хотелось иметь хороший собственный домик и жить в нем, — с кроватями, с настоящими подушками, с простынями. Будь я богат, именно это я бы и купил. Хорошую кровать с хорошей подушкой и с хорошей простыней, на которой приятно лежать, а потом я бы вывел этого паршивого коня на луг да сказал бы этой паршивой ищейке: «Беги куда-нибудь, поиграй», и покидал бы в окно все мои паршивые латы, а паршивого Зверя оставил в покое, пусть он сам на себя охотится, — вот что бы я сделал.
— Если бы вы смогли показать мне дорогу домой, — сказал хитроумный Варт, — то сэр Эктор наверняка оставил бы вас ночевать.
— Ты вправду так думаешь? — вскричал Король. — На кровати?
— На кровати с периной.
Глаза у Короля Пеллинора округлились, как блюдца.
— С периной! — медленно повторил он. — А подушка там будет?
— Подушки, пуховые.
— Пуховые подушки! — прошептал король, затаивая дыхание. А затем стремительно выдохнул: — Какой, наверное, чудный дом у твоего господина!
— Я думаю, он не дальше, чем в двух часах пути отсюда, — сказал Варт, стараясь не упустить удачи.
— И что же, этот господин послал тебя для того, чтобы ты меня к нему пригласил? (Он уже забыл, что Варт заблудился.) Как это мило с его стороны, очень мило, по-моему, что?
— Он будет рад нас видеть, — искренне сказал Варт.
— Ах, как это мило с его стороны, — снова воскликнул Король, принимаясь торопливо оправлять свою амуницию. — И какой он, должно быть, милый джентльмен, раз у него есть кровать с периной! Я полагаю, придется ее с кем-нибудь разделить? — произнес он с сомнением.
— Вы сможете получить кровать в ваше полное распоряжение.
— Кровать с периной, в полное распоряжение, с простыней и с подушкой, — а может, даже с двумя или с подушкой и с валиком — и не нужно вовремя подниматься к завтраку! Твой опекун, он как — вовремя поднимается к завтраку?
— Никогда, — сказал Варт.
— А блохи в постели есть?
— Ни единой.
— Ну! — сказал Король Пеллинор. — Должен сказать, звучит до того хорошо, что и словами не выразишь. Кровать с периной и притом ни единого слова о катышах. Как долго, ты говоришь, нам туда добираться?
— Часа два, — сказал Варт, но второе из двух этих слов ему пришлось прокричать, ибо его заглушил шум, который в это мгновение поднялся где-то неподалеку.
— Что это? — воскликнул Варт.
— Внемли! — крикнул Король.
— Милость Господня!
— Это Зверь!
И рьяный охотник немедля забыл обо всем, кроме своей задачи. Он вытер очки о заднюю часть штанов — о единственный доступный на нем кусок ткани, меж тем как вокруг все разрастался кровожадный утробный рев. Он приладил очки на кончик длинного носа — в точности перед тем, как автоматически хлопнуло забрало. Он стиснул в правой руке тяжелое копье и галопом поскакал в сторону шума. Веревка, обмотанная вокруг дерева, не отпустила его далеко — никчемная сука тем временем меланхолически гавкала, — и с громовым лязгом Король сверзился наземь. В следующую секунду он уже поднялся (Варт был уверен, что очки разлетелись вдребезги) и заскакал на одной ноге вокруг белого коня (другая застряла в стремени). Подпруга выдержала, каким-то образом он вновь залез на коня, оседлав заодно и копье, и загалопировал вокруг дерева в направлении, противном тому, в котором ищейка приматывалась к стволу. Он сделал на три круга больше, чем требовалось, а сука меж тем с лаем мчала в другую сторону, и наконец с четвертой или пятой попытки они избавились от помехи. «Улюлю, что!» — вскричал Король Пеллинор, размахивая в воздухе копьем и возбужденно раскачиваясь в седле. Затем он исчез во мраке леса вместе с несчастной собакой, влекомой за ним на веревке.
