Козырь, а за ним и все братки от души согласились. Всё поняли. Исполнят сей момент. Здорово Барин придумал. Как там, в законе: нет тела, нет дела? Кто же будет искать людей, которые чем-то насолили банде, за нарисованной дверью?
Влад то проваливался в сон, то просыпался и подолгу лежал, размышляя. Почему это произошло именно с ним?
Иногда ему казалось, что он просто притягивает несчастья. Пока не пошел в армию, жилось неплохо. И после дембеля несколько лет прошли мирно. Позже встретился с Жанной – потрясающе красивой женщиной. Высокая, стройная. Милое лицо в обрамлении иссиня черных локонов. Женился, жили неплохо. Иногда она, конечно, закатывала истерики или куксилась без причины. Но все же, он и мысли не допускал, что ему нужна другая.
Скажем, у Бельского жена лучше готовила и никогда не устраивала сцен. Но она вечно появлялась в засаленном халате, с замученным лицом, словно на ней поле пахали десять лет без выходных. С Яной, женой друга Петьки он с удовольствием обсуждал все: от политики, до новинок литературы. Но у этой интеллектуалки не находилось времени для забот домашних – то на симпозиуме, то на конференции. Петька еле успевал и работать, и за детьми смотреть. Нет, Влад всегда утверждал, что Жанна лучше всех. Никогда ей не изменял. А однажды пришел с дежурства – на столе записка: «Ухожу, целую. Жанна» От этого удара он приходил в себя года три. То заводил новые знакомства, то пытался встретиться со своей красавицей и уговорить вернуться. Размышлял: почему от беспутного Бельского, который вечно навеселе и вечно с новой зазнобой, жена не ушла, а от него – ушла? Он ведь вроде весь такой положительный, прямо мечта, а не мужчина. Почти как в песне: «Чтоб не пил, не курил…»
Или вот, учился в милицейской академии. Старался из кожи лез. Что-то схватывал на лету, что-то приходилось зубрить. Никогда не надеялся на удачу или на то, что можно заплатить за сессию. А результат? Те, кто не учился толком, окончили академию успешно, а его отчислили. Вроде как за неуспеваемость. От злости на весь мир он даже не попытался восстановиться.
А вчера? Вот сколько бы его сотоварищей догоняли бы эту шпану? Немногие. А он взялся исполнять гражданский долг, ерш твою меть. И вот, воришка там, а он здесь.
Влад выглянул из импровизированного шалаша – неба не разглядел из-за листвы, но все равно показалось, что оно чуть побледнело. Может, просто так хочется?
Он попытался по старой привычке разработать план действий. «Представим, что уже посветлело. Что буду делать? Опять на камень кидаться? Глупо. Что тогда?» Он вспомнил сумасшедшее солнце. Неужели утром все будет так же? Так мечтал убедиться, что это померещилось. Он выглянул из шалаша.
Заметил, что с поляны, где остался камень с дверью, медленно усиливаясь, лился пульсирующий свет. Послышался звук, будто камень начал глубоко и шумно дышать.
Владислав помчался на поляну. Сердце начала заливать радость, пополам с облегчением: «Заработало!» Можно вернуться домой и забыть обо всем… Он подскочил вплотную к камню, но тот неожиданно полыхнул и на Владислава кто-то упал. Тут же тишина и темень опрокинулись на лес.
В зеленоватом свете местной луны, Влад разглядел, что перед ним копошится воришка, с которого началась эта история. Пацан, не обращая никакого внимания на Владислава, удивленно крутил головой. На лице двумя пятаками выделялись округлившиеся глаза.
– Ну, вот ты мне все-таки и попался! – от избытка чувств, Влад мазанул ворюгу ладонью по щеке. Тот машинально уклонился. Его взгляд пьяно поблуждал по сторонам и, наконец, сфокусировался на стоящем перед ним человеке. Секунд десять он рассматривал его протрезвевшим взглядом, а потом рванулся из «ласковых» объятий патрульного и помчался.
Метров через десять точно на невидимую стену наткнулся. Тяжело дыша, оглянулся на мента. Тот с усмешкой наблюдал за ним, скрестив руки на груди.
– Что ж не бежишь? Давай, вперед!
– А-а-а-а… Эта-а-а… – Серый рассеяно водил руками, пытаясь сформулировать растерянность. Влад чувствовал, как собственное отчаяние уходит как вода в песок. Испуг парня подбодрил, привел в чувство. Может, правильно Жанна определила, что у него комплекс «спасателя»? Чувствует себя хорошо только тогда, когда надо кого-то защищать, вытаскивать из переделки.
– А это, пацан, темный лес, – объяснил Владислав, – где мы оказались по твоей вине. Парнишка осмысливал слова пэпээсника.
– А луна… – чуть не плача проронил Серый.
Влад перевел взгляд вверх и впервые разглядел ночное светило. Там, где он отстроил себе шалашик, царила сплошная темень, от переплетенных ветвей деревьев. А на полянку к камню выскочил, недосуг было посмотреть. Луна и вправду была на загляденье. Мало того, что зеленая так еще и в черных пятнах, похожих на пятна леопарда.
– Мы где? – озадаченно прошептал Серый.
– Хотел бы я знать, – хмыкнул мент.
Он выпрямился, развернул плечи. Парнишка наоборот подавленно съежился. Со временем у него, очевидно, зародилось какое-то решение – это чувствовалось по изменившемуся дыханию. Менту показалось, что он видит, как эта мысль у него по извилинам бегает. Наконец Сергей выдал результат размышлений:
– Если сюда есть вход, то должен быть и выход! – глаза его блеснули от радости, что он такой умный.
– Мудро, Юля! – усмехнулся Влад. – А вот он, выход. Прямо за спиной у меня, – Владислав отступил в сторону, показал огромный камень.
– Вау! – выдохнул парнишка и поплелся обратно. Подошел к камню, как и Владислав до этого тщательно ощупал высеченную дверь. Но кидаться на нее не стал, промолвил многозначительно. – Здесь выхода нет!
– Да ты что? – деланно изумился мент. – Хорошо, что сказал, а то бы я не догадался. Думаешь, я тут в засаде сидел, тебя караулил? Серый облокотился на камень.
– А кто тебя знает? – он сообразил, что находятся они за много километров от официальной власти и от этого начал наглеть. – Я, между прочим, первый раз такого настырного встречаю. Другие метров двадцать пробегут – и сдохли. А ты как марафонец – чешешь и чешешь, чешешь и чешешь. И кстати, – Серый назидательно выставил палец перед его носом. – Это из-за тебя мы сюда попали. Я здесь ни причем. Если бы ты не бежал…
Мент сделал один небольшой шажок. После второй. Внезапно он схватил парня, сжал покрепче вырывающегося воришку. Потом нажал на болевую точку на шее и процедил.
– Ты чё борзеешь, пацан? Серого перекосило. Он охнул и застонал просительно:
– Дяденька, я больше не буду! Дяденька, простите, пожалуйста! Дяденька, я ж еще молодой, глупый… я ж не буду больше!
