Александр Ладейщиков - Кот баюн и чудь белоглазая

Над поляной стояла мёртвая тишина. Никто из людей не слышал столь мягкого и завораживающего голоса, заставляющего сердца биться громче и чаще, утверждающего веру в услышанное слово. Женщины перестали плакать, дети уставились на Кота во все глаза. Луна тоже соизволила посмотреть на происходящее белым ледяным глазом.

Стина при полном параде, улыбаясь бледными губами, начала медленно и ритмично постукивать в большой бубен, сияя голубой искрой сапфира на золоте старинного перстня. Мальчишки беззвучно проскользнули меж взрослых на середину поляны. Кот посчитал детей, загибая правой лапой когти на левой лапе, а потом наоборот. Удостоверившись, что его приказание выполнено со всей тщательностью, Кот махнул лапой, веля начинать старинную игру. В центре свободного пространства, на утоптанной земле большим кругом стояли деревянные чурбаны, их количество было на один меньше расположившихся вокруг мальчишек.

Бубен забил чаще и сильнее, дети, повинуясь ритму, побежали посолонь, откинув левые руки назад, ладошками кверху, а правыми стараясь достать руки убегавших соперников.

Громче, громче, чаще, быстрее! Люди зашевелились, кто-то улыбнулся, раздались хлопки в ладоши, громче, отрывистее. Дети бежали друг за другом, громко крича, более слабые стали понемногу сдавать, более сильные догоняли отставших.

Вдруг Кот, подняв дыбом шерсть на загривке и прижав уши, громко рявкнул: «Лишний!» Возникла сумятица, кто-то налетел на соседа, упал в траву, все с визгом бросились к чурбанам. Раздался смех, народ закричал. Мальчишки сидели на деревянных пеньках, крепко держась за них руками, только самый маленький — сын углежога Артин, остался без места. Дети вскочили, радостно завопили, а Артин, размазав слезу по грязной щеке, взял в охапку тяжёлый чурбан, потащил его прочь. Мать, взмахнув руками, хотела обнять его и прижать к себе, но ребёнок, увернувшись, пробежал мимо, домой — переживать неудачу.

Снова забил бубен, игра продолжилась. И снова неудачник под смех народа покинул круг, который всё сужался. Дети бегали разгорячённые, мокрые, волосы торчали живописными клочьями, по лицам стекали капли пота, прокладывая грязные дорожки. У кого-то из разбитого носа капала кровь, кто-то держался за распухшее ухо. Люди племени чудь, позабыв про хитрого лесного гостя, кричали и прыгали, разгоняя по жилам северную кровь, бахвалясь перед соседями отпрысками.

Баюн смотрел на людей, погрузившихся в стихию соревнования, и думал про похожесть реакций в различных человеческих обществах. Так же точно бесновалась толпа в римских цирках. Обычно холодные и надменные римские аристократы на выступлениях гладиаторов, запутавшись в пеплумах, падали в экстазе со своих мест на нижние ступени, с выпученными глазами и вопящими ртами, вытянув вперёд правую руку с большим пальцем, направленным вниз, в землю. Жажда крови и жажда победы. Две стороны одной медали.

Наконец, в круге осталось трое. Среди них Кот узнал мальчика, которого встретил на огороде. Он испугался говорящего Кота, но держался храбро, даже угрожал зарубить его, лесного хитреца, деревянным мечом. Бубен забил ещё громче, ещё быстрее. Народ кричал, отец мальчика — тот, которому Кот сломал руку, Скилур, тоже был здесь. Женщины стояли отдельно, пам Папай с небольшой группой угрюмых вооружённых мужчин — его племянников и свояков, был в стороне от толпы. Несмотря на летнюю ночь, он был одет в кафтан, в меховую шапку, на груди сверкал драгоценный камень.

Толстый Струк, внучатый племянник Папая, и худой, но жилистый Ариант, сын Скилура — ровня, а Янай, сын охотника, на год моложе. Тяжело дыша, поправляя одежду, чтоб не топорщилась, они поглядывали на оставшиеся чурбаны. Игра их полностью захватила, мальчишки совсем позабыли, что победитель отправится с древним Котом в поход, который может быть опасным, даже смертельным. Дети побежали — Струк в кожаных тапочках на шнурках, похожих на те, что носили даки в старые времена, Ариант и Янай босые. Кот отметил, что до утра необходимо сшить сапожки для победителя, если таковые не найдутся в Папаевых закромах. Наконец, Стина сильно ударила в бубен, затем приложила к нему ладонь, и наступила тишина. Толпа замерла, в темноте белели глаза (у кота передёрнулись плечи) и блестели ровные здоровые зубы. Дети заорали и, толкаясь, втроём ринулись в центр круга. Толстый Струк отпихнул Яная, тот попытался зацепиться руками за чурбан, но пролетел мимо. Кинулся назад, краем глаза увидел, что Ариант уже прыгает и кричит, подняв руки. Янай бросился ко второму пню, но Струк, скаля зубы, коварно подставил ногу, и мальчик, запнувшись, зарылся лицом в землю. Струк поставил ногу на смолистый еловый комель одновременно с Ари. У Кота сузились глаза, он что-то прошипел на непонятном языке.

Пам во главе родни, тяжело дыша, приблизился к Коту. Родичи глядели сумрачно, исподлобья, руки лежали на рукоятях бронзовых мечей. Двое выдвинули из ножен слегка искривлённые сабли, плохой стали. Рукояти их плавно переходили в выщербленные тусклые лезвия. Один поигрывал круглым костяным шаром, на толстой верёвке.

— Победил мой племянник, — промолвил Папай. — Путь ему предстоит, конечно, опасный — будем просить богов о милости.

Кот подошёл к детям, приобнял их за плечи. Струк и Ариант были одного роста, но, Ари почти в два раза тоньше, жилистый, мелкокостный.

— Победил вот этот, — промурлыкал Кот, слегка подтолкнув сына Скилура.

Ари заулыбался, поднял руки. В толпе охнула Майсара. Скилур принялся гордо озираться, мужики подходили и стучали кулаками по спине, поздравляли. Кот вытащил длинным когтем кожаный мешочек из-за пазухи, высоко подбросил его. Пролетев по дуге, кошель упал в подставленную ладонь Папая. Пам медленно развязал его, высыпал девять не огранённых рубинов ярко-вишнёвого цвета, размером с орех каждый. Все головы повернулись к старому паму, народ жадно рассматривал драгоценные каменья. Бабы заахали, мужики принялись обсуждать ценность и достоинства редкостного дара. Папай, почесав голову, провозгласил, — Всё на нужды рода! Подати князю Чуриле сим даром выплатим за год вперёд! Купим коней! Скилуру причитается один самоцвет, если его сын погибнет в походе с древним Котом!

Народ закивал. Сделка состоялась. И только один человек смотрел на Кота с ненавистью.

— Вот ещё что, — вдруг сказал Кот, глядя на ведунью. — А ну-ка, лови! — серебряная монетка, редкость в деревне, полетела в ладонь Стины. — За курочку, — оскалился Баюн.

Майсара, уперев руки в широкие бёдра, смотрела, как мальчик вприпрыжку бежит за Котом.

— Далеко ли нам идти, э… волшебный Кот Баюн? — спросил Ари, догнав его уже за плетнём.