Издалека Охотников самих можно было принять за голодную волчью стаю. Сейчас главное - не впасть в детство: в те благословенные времена Гостиницей руководили её родители, и Весна могла позволить себе бояться мертвецов. Ах, недоступная ныне роскошь! Слегка ослабишь хватку, и тебя саму обзовут коротким ёмким "Дичь" и погонят с демоническим упорством сквозь лес...
Одно из окон где-то слева жалобно пшикнуло, мелкой крошкой осыпаясь вниз.
-- небеса брызнула пёстрая стрела, которая, взорвавшись высоко над верхушками деревьев, развесила переливающуюся разными цветами ткань. Весна и бровью не повела, сделав вид, что так и надо, только тайком дёрнула плечиком, чтобы стряхнуть попавшие на одежду осколки. Король не стал поднимать глаза вверх, ему и макушкой было видно больше, нежели Хозяйке. Без дальнейших препирательств Дикая Охота беззвучно развернулась обратно к лесу и закуталась туманной мантией. "Ты должна мне жертву, хозяйка Гостиницы..." - прошелестела трава, передавая весть с одного края оврага на другой. Скоротечная небесная завеса складками стекла за горизонт, и, словно призванная следить за исполнением долга, в чёрном звёздном бархате ночи повисла круглобокая луна.
- Сочтёмся, - пробормотала Весна, подняла голову к зияющему острыми зубами оконному провалу и повысила голос: - Профессор Фран! Сколько можно просить, чтобы вы открывали окна, прежде чем запускать в невинные небеса свои взрывчатые эксперименты?!
- Прошу прощения! - робко донеслось сверху после недолгого замешательства.
- Вот заставлю его в двенадцати экземплярах законспектировать извинения и подошью к его счёту за номер! - злорадно пообещала Весна сама себе и снова заглянула за край оврага. Огненное кольцо по его периметру не давало достаточно освещения, для того чтобы как следует рассмотреть, не торговалась ли хозяйка за "дохлую птичку". Вниз лезть придётся в любом случае. Решительно поднявшись на крыльцо, хозяйка рванула на себя дверь и воззвала к опустевшей прихожей: - В этом здании есть хоть один настоящий мужчина?!.. Или мне всё-таки поставить в ваших документах печать "неведома зверушка"?!
-- * *
- Как прошёл день? - его голос застиг её в тот самый момент, когда она окончательно уверилась в грядущем блаженном отдыхе. В одиночестве. Шумно выдохнула и отдёрнула занавеску на мансарду.
- Вышел бы и лично поучаствовал, - ехидно выдавила девушка, даже не думая скрывать охватившую её неприязнь. Он сидел, развалившись в кресле, и широко улыбался. А-ах, негодяй, неплохо устроился! У-у, как же Весна его ненавидела! - Или проще отказаться от титула настоящего мужчины, чем поднять с мягкой подушки свой зад?
11
- Значит, неплохо, - подвёл итог великий мыслитель и поднял на неё спокойные серые глаза. - Как там твой новый постоялец - ты ведь не оставила вырванную из чужих клыков жертву умирать на пороге?
- Завтра напомни мне всё-таки забаррикадировать дверь в той стороны. В последнее время общение через замочную скважину стало традицией.
- Тогда советую избавиться от привидений...
- Конечно, что же ещё остаётся: от тебя то мне не отделаться. Предлагаешь отыграться на призраках?
- Какая поразительная мелочность, - почти прошептал он, откинувшись на спинку кресла и блаженно прикрыв веки. - Хозяйка Гостиницы готова издеваться над фамильными привидениями, лишь бы сорвать зло. И в то же время - удивительный феномен! Несмотря на её кровожадность, количество постояльцев в Гостинице не убывает, а, наоборот, только увеличивается. Вот, завела себе бескрылого ангела...
- Ещё соври, что это я сломала ему крыло. К тому же, он не ангел - а шуэ. Если плохо учился в школе, рассказываю: шуэ - древняя народность крылатых людей, населяющих далёкие острова.
- Думаешь узнать что-нибудь о Грезящих Островах?
- Причём тут... Если бы родителям понадобилось, они бы первыми дали о себе знать! Кроме того, приводить в чувство раненное существо только чтобы задать ему пару вопросов... А, что с тобой разговаривать! - она махнула рукой, устав от собственной язвительности ещё больше, нежели от суматохи прошедшего дня. Они действительно были в ловушке оба, прекрасно это понимали, но не могли отказать себе в удовольствии притопить друг друга. Он сам виноват! Сколько раз она намекала ему на то, что неплохо было бы поработать. В конце концов, у неё всегда найдётся лишняя швабра: она же не зверь. А что в результате? Заперся в четырёх стенах, часами пялится на свой мольберт, а последние известия ему сообщает безумный призрак...
- Эй, Весна? - тихо зов не дал сердито задёрнуть занавеску. Она нехотя оглянулась через плечо. - С днём рождения, - Владимир отодвинул кресло чуть в сторону, и её глазам предстало... О, кажется, она немного погорячилась с выводами. Он не только пялиться, он ещё и малевать умеет! Но как...
Рыжие, красные, чёрные, белые, сиреневые язычки - Весна даже не подозревала, насколько может быть восхитителен танцующий огонь! Они поднимались диковинным цветком, раскрывали лепестки и таяли высоко в небесах чёрной вуалью. Чудилось, протяни руку, и маленький жгучий комочек с урчанием спрыгнет в ладонь
-- свернётся на ней уютным калачиком! А посреди огненного легкомыслия в неистовстве кружилась черноволосая девушка с пронзительными голубыми глазами.
Сказка вторая Крылатая
Я небо или краски? Я свет иль фонари, Скрывавшие напрасно От темноты двоих?..
Сэр Генри, застигнутый врасплох на третьем этаже, так и не пожелал дать вразумительного ответа на вопрос, что заставило его в такой интересной позе покидать номер 247. Обычно ночные встречи старого ревнивца с постояльцами в их законных апартаментах заканчивались битьём посуды и дикой руганью. Со стороны самого неугомонного призрака. Сэр Генри имел обыкновение заглядывать к
12
обитателям Гостиницы под одеяло, а, не обнаружив желаемого, устраивал невообразимый скандал. Бывали исключения, естественно, иначе господа жильцы давно бы потребовали позорного изгнания безобразника. Да и сам благородный сэр имел понятие и не мог позволить себе более одного-двух скандалов за ночь. Такая периодичность даже привносила некоторое разнообразие: с некоторых пор постояльцы развлекали свой досуг ставками на то, кому достанется выслушивать благородного призрака. Те же, кто считал пари ниже своего достоинства, будучи разбуженными криками, просто тихо радовались чужому счастью.
