— Собственно, я уже заканчиваю свой труд, — сказал он подошедшему Каскету, который жадно приник к воде ручейка, а потом, напившись, устало присел на камни у корней дерева. — Правда, остались кое-какие детали…… нос… глаза — вместо них я вставлю вот эти два камешка, правда, красивые?.. рот… у-у, какой большой, в него поместишься даже ты…
Взгляд старика скользнул по Каскету.
— Давно лепишь? — спросил тот, отдышавшись.
— Давно, давно. Как создан мир.
— Да, давненько, — согласился с ним Каскет. — Что там вдали, за этими горами?
— Страны.
— Это хорошо. А то я подумал было, что горы эти никогда не кончатся.
— Все кончается и заканчивается. Все начинается и зачинается. Все претворяется и притворяется.
— Вода в твоем ручейке вкусная.
— Обычная вода. Вода жизни.
— А.
Ель шумела своими ветвями. Было прохладно.
— Все. — Лаплас долепил своего истукана. — Теперь самое главное. Теперь надо его оживить. Поможешь?
— А почему нет? — бездумно согласился Каскет.
— Сначала нужно узнать текущее имя бога, — наставительствовал Лаплас. — Но какое? Текущих имен великое множество. Затем — кровь. Нужно сбрызнуть кровью голову голема. Можно, конечно, этого и не делать. Но лучше сбрызнуть. Тогда он будет прямо как человек.
— Где ты найдешь здесь кровь? — наивно спросил Каскет.
— Они растут быстро, — говорил старик. — За неделю вырастают до громадных размеров. Конечно, риск. Но зато сколько возможностей! Имя бога может быть совершенно неведомым, иным словом, еще не слышанным доселе этим миром. Попробуем?
И они стали изощряться в произнесении невнятных и чуждых разуму словес, каждое из которых по своему звучанию чем-то роднилось с шумами, издаваемыми органами пищеварения. Сначала Каскету это нравилось, но затем порядком наскучило. Он сильно проголодался и устал. Отойдя от Лапласа, который продолжал что-то бормотать и выкрикивать, Каскет сел возле ручейка и задремал.
Разбудил его звук голоса Лапласа, который произнес что-то вроде очередного «грмрдр», и последовавший за этим странный шорох. Он открыл глаза и увидел, что голем больше не походит на серую бесформенную глыбу затвердевшей глины, но более похож на облепленного влажной почвой человека, правда, немного уродливого. Глаза-камешки его странно блестели, а руки были разведены в стороны. Но что самое главное, в правой руке его был меч, и этим мечом голем описывал в воздухе угрожающие круги, направляясь к Каскету. Лаплас за спиной голема тихонько хихикал и потирал руки.
— Вот видишь, — крикнул он Каскету, — Мне удалось узнать текущее имя бога. А теперь ты узнаешь, чья кровь необходима моему голему для полного завершения.
Каскет вскочил на ноги и сделал выпад своим мечом в сторону голема. Тот ловко отскочил. Лаплас прыгал и громко смеялся. Каскет и глиняное порождение магии закружили друг против друга, обмениваясь частыми ударами. Голем двигался упруго и ловко, тогда как уставший после длительного подъема Каскет был не в форме и скоро понял, что, если поединок будет продолжаться так и дальше, он действительно очень быстро узнает, чья же кровь нужна для полного завершения голема. Тот обрушился на него с новыми силами, которых у него, судя по всему, оставалось еще много, и ослепил сериями эскапад и туше. Каскету пришлось плохо. Он кое-как сумел отбиться, не обращая внимания на издевательский смех творца голема. Затем прыгнул за большой камень, оттягивая время. Голем на секунду потерял ориентацию. Они стали ходить вокруг камня, время от времени обмениваясь ударами. Каскет пока думал.
— Все по правилам! — вопил Лаплас. — Все по правилам!
Судя по всему, он был в восторге.
Не придумав ничего лучшего, Каскет стал подбирать с земли увесистые булыжники и метать их в своего противника. Эта прогрессивная метода вскоре оказала свое действие: один булыжник выбил меч из руки голема, другой раздробил ему живот, а третий, метко запущенный, снес истукану голову. После этого голем рассыпался, превратившись в кучку серой глины, а улыбка быстро сползла с лица Лапласа.
Каскет крепко связал его и прислонил спиной к камню. В рот Лапласу он сунул кусок своего плаща — дабы старик не учинил еще какого-нибудь злонамеренного колдовства. Закончив, Каскет отошел и полюбовался на плоды своих трудов. Затем вытащил меч.
— Блаженны идиоты, — произнес он, — ибо их есть царство небесное. Блаженны тупые ублюдки, ибо они соль земли. Блаженны нелепые ханжи, ибо они бога узрят. Блаженны гонители и мракобесы, ибо они — свет мира. Блаженны алчущие и жаждущие чужого, ибо они насытятся. Блаженные нечистые душой и оскверненные пороками, ибо они наследуют землю. И если просто изречешь: «да, да» или «нет, нет», то это от лукавого. И если правый глаз соблазняет тебя, соблазнись, ибо не причинишь так себе вреда. Ты слышал, что сказано: «Око за око, зуб за зуб»? И я говорю тебе: воистину!
С этими словами он кончиком своего меча сделал несколько аккуратных надрезов на теле Лапласа в месте залегания крупных сосудов и с минуту с удовлетворением смотрел, как кровь вымывает из колдуна жизнь, орошая землю и одежду темно-красным. Потом Каскет ушел с этого места.
Когда же сошел он с горы, за ним не следовало множество народа.
Каскет шел по узкой, извилистой горной тропинке, и яростный ледяной ветер сшибал его с ног. В горах была непогода. Временами, когда не было ветра, откуда-то снизу наползал парной, промозглый туман, в котором невозможно было дышать, и тогда и тропа, и горные пики вокруг переставали быть видны. Потом, внезапно, туман разгоняло резким ветром, и он принимался завывать в камнях и темных отверстиях гротов. Этот визг был неприятен на слух, особенно Каскету, слушавшему его вот уже двое суток. Двое суток он пробирался через горные цепи, одолевал крутые заснеженные перевалы, попадая то в утомительно жаркие долины с вязким неподвижным воздухом, то на столь же утомительно пронизывающе-холодные вершины. Он измотался и похудел, но не потерял присутствия духа. Сейчас, правда, в голове его была сплошная мешанина и бардак, но в тумане не важно думать — важно не потерять тропу под ногами и не сбиться с пути.
Два раза ему казалось, что за ним кто-то следит, и оба раза так оно и оказывалось. Один раз горный великан-етун, притаившись за утесом, попытался схватить его своей громадной лапищей. Но Каскет юркнул в узкую щель и дождался, пока етун не уковыляет прочь. Другая раз целая орава скальных троллей высыпалась на него откуда-то сверху. Троих он сбросил в пропасть, остальных преследовал до тех пор, пока не убил одного. Его мясом он поужинал. С тех пор в его желудке не побывало и кусочка пищи, и Каскету ничего не оставалось, как брести в поисках безопасного и относительно теплого ночлега. В этих горах полновластным владыкой был Рюбецаль, хозяин горной непогоды и обвалов. Предполагалось, что Рюбецаль хорошо разбирается в людях, ибо всегда делит их на хороших и плохих, — весьма поверхностное и несправедливое определение.
