— Это откуда? На медведя не похоже.
— Саламандра задела.
— Саламандра? — недоверчиво переспросил следопыт. — Ты случаем не через Барандальф шла? Опрометчивое решение. Скверное это место и раньше было, а сейчас тем более.
— Перестань, Калатердир, — сказал возглавлявший отряд дунадан. — Ее и без тебя найдется кому допрашивать.
Нейенналь ободряюще потрепала коня по загривку, шепнула ему на ухо пару успокаивающих слов и, оставив на попечение Калатердира, пошла вслед за провожатым к цитадели под короткими, но хлесткими, как удары кнута, взглядами обитателей Тиннудира.
При ближайшем рассмотрении печать запустения, лежащая на цитадели, проявлялась еще явственнее, чем с расстояния. Вслед за дунаданом охотница поднялась по просевшим, перекосившимся ступеням, где в щелях промеж разошедшимися каменными плитами прорастала неприхотливая трава.
— Подожди здесь. Я сообщу о твоем прибытии, — распорядился следопыт, останавливаясь перед массивными деревянными вратами, усиленными железными накладками и украшенными семью звездами, — явным новоделом, хоть и сработанным со старанием, но уступающим по мастерству изящной арке входа, к которой они были подогнаны. Нейенналь послушно осталась на ступенях, разглядывая подступающую к цитадели растительность. Время стерло малейшие признаки некогда разбитых здесь королевских садов, даровав взамен скупую, неброскую прелесть первозданной северной природы. В прогале между деревьями глянцево блестела зеркальная гладь Ненуиала — Озера Сумерек. За ней, едва различимые в синей дымке, виднелись хребты Южного Эмин Уиала. С такого расстояния невозможно было различить деталей, однако таварвайт точно знала — в предгорьях сейчас, как и три десятка лет назад, цветет вереск, окрашивая пологие склоны в лиловый цвет.
Скрип открываемой створки врат отвлек ее от созерцания. Охотница обернулась.
— Каленглад будет говорить с тобой, — сообщил дунадан, остановившись на пороге цитадели. — Идем.
Из пустынного, хранящего следы сильных разрушений холла короткая плохо освещенная лестница вывела их к очередным дверям, а за дверями обнаружилась зала, которая прежде вполне могла служить соборной. Сейчас же ее предназначение было куда более разнообразно: по совместительству обширное помещение небезуспешно пытались превратить в склад. Стоявший посреди залы стол был сплошь завален картами. Вдоль завешанных выцветшими гобеленами стен громоздились сундуки, бочки и стойки с оружием, среди которых глаз не сразу замечал пару топчанов, небрежно застеленных покрывалами из волчьих шкур. Из‑за стола навстречу охотнице и ее провожатому поднялся старый человек.
— Приветствую тебя на Тиннудире, Фередир Горделерон, — произнес он.
— Благодарю за добрую встречу и доброе слово, Каленглад из Эвендима, — ответила Нейенналь, встретившись взглядом с предводителем стражей Аннуминаса. Все‑таки имя не лгало — это был тот самый следопыт. Время немилосердно обошлось с ним, однако в погрузневшем теле, в загрубевших, ставших жесткими чертах лица все еще оставалось что‑то от прежнего статного воина, хотя требовалось очень постараться, чтобы это что‑то разглядеть. Коротко остриженная борода Каленглада была совершенно седой. От густых темно–русых волос не осталось и следа. С этой особенностью, присущей некоторым людям, охотница так и не смогла свыкнуться. Никто из квенди никогда не терял волосы, и оттого таварвайт вдвойне дико бывало видеть совершенно голые черепа атани.
Каленглад между тем так же внимательно рассматривал эльфийку.
— Твоя бдительность достойна похвалы, Каранир, — наконец, сказал он, обращаясь к приведшему Нейенналь дунадану. — Однако сейчас я попрошу тебя удалиться. Я бы желал переговорить с посланником Арагорна с глазу на глаз.
Каранир неодобрительно покосился на охотничий лук за спиной таварвайт и на привешенные к поясной перевязи кинжалы, но повиновался.
— Фередир, значит, — медленно, словно пробуя слова на вкус, повторил Каленглад, когда двери за дунаданом закрылись. — Что означает «охотник» и вполне соответствует истине — не более и не менее. Однако прежде у тебя было другое имя.
— Имена не постоянны. Они меняются, когда изменяются те, кто их носит, — осторожно заметила эльфийка.
— Верно, — согласился старый следопыт. — И все же хотелось бы знать, что могло заставить тебя отказаться от такого благозвучного имени, как Нейенналь? Не делай удивленного лица. Мне известно мнение квенди о человеческой памяти, но я еще не забыл ту таварвайт, что вывела меня из стойбища гаураданов и отпаивала снадобьями среди отрогов Северного Эмин Уиала. Поэтому повторю еще раз — добро пожаловать на Тиннудир. Арагорн всегда отличался умением делать правильный выбор.
— Про то его народу лучше знать, — ответила Нейенналь. — Так чем я могу помочь стражам Аннуминаса?
— Если за прошедшие годы не разучилась держать лук, то весьма многим, — Каленглад жестом подозвал охотницу к столу. — Ты бывала прежде в затопленном городе?
Таварвайт покачала головой. Три десятка лет назад медленно уходящие под воду руины Аннуминаса были населены лишь летучими мышами и лягушками и потому мало интересовали охотницу.
— Что ж, это уже хуже, — вздохнул старый следопыт. — В таком случае карты тебе вряд ли помогут, хотя просмотреть их все же стоит. Вот здесь, — он очертил окружность в центре листа пергамента, на котором был на скорую руку набросан план руин, — та часть Города Королей, что принадлежит нам. Здесь, — Каленглад указал на несколько пятен меньшего размера, окружающих центр, — ангмарские укрепления. Остальная часть города считается ничейной, но на деле там ангмарцев самую малость поменьше, чем блох у дворового пса. И все что‑то ищут.
— Что именно?
Каленглад усмехнулся.
— Ходят слухи, что видящий камень. Только это явная ложь. Следы палантира из Аннуминаса были утеряны более двух тысяч лет назад, как раз тогда, когда столицу Арнора перенесли в Форност. Никто не оставил бы такую драгоценность в опустевшем городе, однако и до Северного нагорья она тоже не добралась. Время тогда было смутное, под стать нынешнему, и я бы ничуть не удивился, узнав, что сопровождающий палантир отряд так и остался где‑нибудь на восточных пустошах Парт Адуиала: не даром же неупокоенные тени там до сих пор бродят. Лаэрдан, правда, полагает, что я ошибаюсь, но это не ново. В тот день, когда он хоть в чем‑либо со мной согласится, солнце, как во времена первого рассвета, взойдет на западе. Не в обиду будет сказано, но советники из вашего народа выходят скверные, невзирая на всю мудрость.
