— Мир! — возвысил я голос, останавливаясь шагах в десяти от прохода. — Позволите ли нам пройти, уважаемые?
— Ждите, — коротко ответил один из копейщиков.
Ждать пришлось недолго: предупреждённый одним из пацанят, постоянно крутившихся у прохода, к нам уже хромал не столько старый, сколько состарившийся до срока мужчина. Надо полагать, местный шаман: для старосты Хромому не хватало солидности, а для того, чтобы получить персонального управляющего от местного тарра, поселение было маловато.
Остановившись шагах в пяти от "ежа", Хромой неожиданно остро взглянул на нас с Ладой и так же неожиданно усмехнулся.
— Что соврёшь, пришлый? — поинтересовался он.
— Не вижу нужды врать. Нам нужен проход по вашему участку дороги. Если захочешь, можем поговорить о том, что за места лежат впереди. Если доверишься, могу сослужить службу за приют, еду и питьё, как это установлено обычаем.
— Чудо, что ещё денег за услуги не просишь.
— Может, и попрошу — смотря по тому, какая служба потребуется. Сам понимаешь, крыс в подполе извести — это одно, зверьё от полей отвадить на три урожая вперёд — другое. Больного от чирьёв излечить — третье, а начавшийся мор остановить…
— Ну-ну. Полагаешь, что могуч?
— Могуч или нет, судить не мне. Но хожу по дорогам я давно и научился разному.
Пока я отвечал, Хромой почти незаметно цапнул один из украшающих (или уродующих) его одеяние амулетов. При беглом взгляде в Глубину я обнаружил, что от скрюченной фигуры шамана ко мне ползут жёлто-серые струйки какого-то заклинания.
Какого?
Заглянув в Глубину до пятой вуали, я попытался постичь сущность неизвестного колдовства. Обычное зрение при этом заволокло чем-то вроде призрачного тумана, а восприятие времени начало искажаться. К большому моему неудовольствию, даже на пятой вуали структура заклинания оставалась скрыта. Времени уходить дальше в Глубину не осталось, поэтому мне пришлось останавливать заклинание грубой силой, надеясь, что этого будет достаточно.
Не буду живописать скучные подробности. Скажу лишь, что спустя несколько ударов сердца амулет, использованный Хромым, надолго, а то и навсегда исчерпал запас силы. А заклинание, свёрнутое и сердито пульсирующее, превратилось в видимое только из Глубины серо-жёлтое кольцо на моём левом указательном пальце. Я решил, что позже, в более подходящий момент, я изучу его ближе и тщательнее. Пока же оставалось лишь смахнуть со лба ледяной пот, умерить суматошные скачки сердца в груди и подождать решения Хромого.
Шаману поселения наш тайный поединок явно дался куда тяжелее. Скрученный жестоким приступом сухого кашля, он довольно долго не мог вымолвить ни слова. А когда смог, приветливости в его голосе не прибавилось.
— Что тебе надо у нас, тёмный? Кому и чем мы помешали?
— Ты что-то путаешь, ведун. Я не намерен причинять вреда ни тебе, ни твоему поселению, ни людям, ни посевам, ни землям, ни скотине. Если твой страх так силён, что мешает слышать голос разума, просто позволь нам пройти дальше по дороге.
— Нет! — новый приступ кашля. И безапелляционное: — Иди через лес, раз уж тебе так нужно дальше. Оставь нас в покое!
Вот и поговорили.
— Будь я в самом деле тёмным, твои слова не привели бы к добру. Но спорить с тобой я не буду. Оставайся при своём, пугливый человек. Лада, пошли.
…если на землях, озарённых Пестротой, существует что-то поистине беспредельное, то это, пожалуй, людская слепота и неблагодарность. Если бы я знал, к чему приведёт решение не форсировать конфликт и обойти лесной посёлок! Ох, если бы знал!
К сожалению, предвидение — самая туманная и ненадёжная из магических дисциплин, и дисциплиной этой я не владею совершенно. Иначе я бы накрыл Покрывалом Смерти всех поселян, кто меня видел, начиная с копейщиков и любопытной ребятни и заканчивая Хромым персонально.
Всего-то десяток жизней. Сущий пустяк, если сравнить со всем остальным.
Но я ничего не знал и ничего не предвидел. А если поразмыслить, Покрывало Смерти могло бы лишь ускорить ход событий. Много разного можно сказать о властительных риллу, и многое говорится — шёпотом, обиняками, намёками. Но за то, что при установленных ими порядках никто из "низких" не вправе творить подобные чары безнаказанно, их можно лишь поблагодарить.
3
— Почему тот человек не захотел нас пропустить? — спросила Лада.
— Полагаю, он сумел разглядеть гостинец из Мрака, который я ношу в себе. И испугался.
— А почему ты позволил ему решать за тебя?
— Потому что не хотел угрожать, а тем более убивать. Не настолько нам нужны приют, пища, предупреждения об опасностях и всё остальное, что мы могли бы получить у поселян.
— Но ведь твоё Право выше!
— Ты о магии?
— Да. Ты искуснее и сильнее, чем тот человек. Ему следовало склониться и выполнять твою волю. Почему он поступил не так?
— Гм. — "Ну и нравы бытуют у хилла, судя по этому вопросу…" — Лично для Хромого покорность была бы безопаснее, это верно. Но у него за спиной — сколько-то сотен душ, за которые он в ответе как шаман поселения. Он не вправе допускать за стену ничто из того, что сочтёт опасным. Его долг — погибнуть, но защитить тех, кто ему доверяет.
— Глупо. Если он так встречает всех, его быстро уничтожат вместе с его поселением.
Я покачал головой.
— Не так уж глупо. Будь вместе с нами десяток вооружённых наёмников или подорожная, а лучше — и то, и другое, Хромой пропустил бы нас, как миленький. Если бы я вломился в поселение силой, он бы тоже меня не остановил. Задача шамана не в том, чтобы стоять насмерть перед любыми угрозами, а в том, чтобы отваживать угрозы умеренные. Посильные.
Лада поразмыслила и повторила:
— Глупо.
— Зря ты так. Это не глупо, и это не умно. Просто мир людей, слабых по отдельности, устроен именно по таким законам. Если ты подумаешь, то поймёшь: правила, по которым живёт большинство мне подобных, вполне… да, естественны.
— Но ты не подобен им и живёшь не так.
— А я в первую очередь маг и лишь во вторую — человек. Подумай над этим тоже. Вот ты кем бы хотела быть больше: хилла или ведуньей?
— Не вижу разницы.
Я вздохнул. Говорят, насильно мил не будешь. Но заставить думать того, кто думать отказывается — задачка потруднее…
На этом разговор завял. Я решил не отвлекаться на жонглирование словами, требующее к тому же использования ламуо, и сосредоточиться, во-первых, на окружающем лесе, а во-вторых, на моей спутнице.
Искусство друидов сверхъестественно развивает наблюдательность (сверхъестественно в самом что ни на есть прямом смысле). Но ещё важнее, чем обострённая чувствительность — возможность управлять своими чувствами почти без ограничений. Кожное зрение и эхолокация по сравнению с некоторыми сенсорными техниками — детские забавы. Даже знакомая мне раньше лишь по фантастике визуализация запахов, как и другие варианты управляемой синестезии, для учеников друидов не является чем-то из ряда вон выходящим.
