– Известна я как Кюллики, дева саарская, супруга Лемминкяйнена, – произнесла она, – а это его мать. Добро пожаловать!
Лемминкяйнен поглядел на нее с довольно кислым видом.
– Все б трепаться этим бабам! – заметил он. – Входите же, гости из Охайолы, располагайтесь и рассказывайте о чародействе, кое вам потребно. Необходимы мне имена и статусы общественные тех, кого вы желаете вызвать сюда: кто были их прародители, где они могут пребывать ныне – в общем, все, что про них известно. А кроме того, хоть умения ваши магические и не сравнимы со столь совершенным чародейским искусством, как мое, неплохо будет, если вы и свои заклятья к моим добавите; ибо нет смысла скрывать, что задача сия не из простых – переносить людей из одного мира в другой.
Ши наморщил лоб.
– Об одном из них могу рассказать более чем подробно. Уолтер Симмс Байярд, доктор философии, выпускник Колумбийского университета, получил диплом в... гм-м... тысяча девятьсот сороковом году. Родом из... м-м... Место рождения – Атлантик-Сити, Нью-Джерси, по-моему. Отец... Освальд Байярд, бизнесмен. Содержал универсальный магазин в Атлантик-Сити. Умер пару лет назад.
Лемминкяйнен заметил:
– Странное звучанье и произношенье трудное у имен, кои поминаешь ты, о Харол! А что мать этого Пайарта? Потребны мне мельчайшие подробности родословной его и подноготной.
Ши выложил ту малую толику сведений, которой располагал о матери Байярда: жила она в Нью-Йорке с другим своим сыном, и, к счастью, с ним Ши был шапочно знаком.
Лемминкяйнен прикрыл глаза, словно пытаясь что-то припомнить, и вскоре спросил:
– А другой, коего ты тоже желаешь перенести в Страну Героев?
Ши почесал затылок.
– С этим сложней. Единственно, что я про него знаю, – это что он детектив полиции, что его зовут Пит и что он дышит ртом. Наверное, аденоиды или что-нибудь в этом духе. Очень недоверчивый тип и далеко не красавец.
Лемминкяйнен покачал головой:
– Хоть и общеизвестно, что величайший я из волшебников, могущество мое не в силах воздействовать на того, кто изображен столь скудно.
В разговор вмешалась Бельфеба:
– А почему бы не попробовать спервоначалу перенести Уолтера? Вдруг по счастливости случайной в Занаду, где оба ныне пребывают, выведал он про этого Пита довольно, чтоб Лемминкяйнен сумел наложить на него чары?
– Правильно, детка, отличная мысль. Начнем с Байярда, Лемминкяйнен, а Пита оставим на потом.
В этот момент женщины вернулись с кухни вместе с еще одной, которая отличалась от них грубой одеждой и свойственными рабыне подобострастием и забитостью. Они принесли большие деревянные блюда. На каждом лежали огромный ломоть ржаного хлеба, пара ломтей свинины и треугольный кусок сыра размером с кулак Ши. Другая рабыня притащила огромные кружки с пивом.
– Предлагаю слегка перекусить, дабы поднять аппетит перед ужином, – сказал Лемминкяйнен.
Ши вытаращил глаза. Бельфебе он тихонько прошептал:
– Интересно, что тогда здешняя публика называет настоящей едой!
На что Лемминкяйнен отозвался:
– Должны поглотить мы целые горы еды, дабы укрепить наши души пред вылазкою подобной!
Старуха мать всплакнула:
– Не езжай, сынок! Нету защиты у тебя верной противу смерти!
Лемминкяйнен с набитым ртом ответствовал:
– Нет уж, дело решенное. Хоть герои отваги моей редко в помощи сторонней нуждаются, все же верно гласит пословица: беззащитна та спина, за коей брат не стоит. А чужестранцы сии из Охайолы далекой весьма мне будут полезны!
– Но клялся ты, что дома останешься, – тихо сказала Кюллики.
– Было это до того, как повстречал я иноземцев со странным мечом и странным луком!
Старуха разрыдалась, утирая слезы подолом.
– Никому ты там не нужен! Устроят они ловушки волшебные по всему пути твоему, едва только про твое прибытие вызнают, и ни чужестранцы твои, ни силушка твоя собственная не охранят тебя от погибели неминучей!
Лемминкяйнен с набитым ртом расхохотался, обсыпав весь стол сырными крошками.
– Страх – удел одних лишь женщин... да и то не всех, – не без труда проговорил он, одаряя Бельфебу восхищенным взглядом. Ши принялся гадать, не поспешил ли он, убедив этого самца принять их услуги.
– А теперь тащи-ка мне рубаху праздничную, поелику без задержки желаю я на деле показать этим гадюкам в Похъёле, как торжества в Стране Героев справлять следует!
С этими словами он поднялся и направился вокруг стола к Кюллики, занеся руку за спину. Пока Ши гадал, не собирается ли он отвесить ей затрещину и как ему самому поступить, если Лемминкяйнен это действительно сделает, красотка сама избавила его от возможного вмешательства, поспешно попятившись и бросившись вон из комнаты. Лемминкяйнен вернулся, сел на место, надолго приник к пивной кружке и утер губы кулачищем.
– Ты готов, о Хароляйнен, заклинать друзей пропавших? – поинтересовался он у Ши. – Надобно поразмыслить мне малость, дабы стих мой тек гладко.
– Мне тоже, – откликнулся Ши, доставая из кармана лист бумаги и карандаш, и принялся подбирать подходящие случаю силлогизмы. Приходилось принимать во внимание тот факт, что одним из основополагающих компонентов финской магии являлась поэзия, причем далеко не лаконичная. Бельфеба незаметно подвинулась к тому концу лавки, где сидела мать Лемминкяйнена, и вполголоса завела с ней беседу. Судя по всему, ей тоже удалось достигнуть каких-то результатов, поскольку вскоре вид у пожилой леди был уже не столь мрачный.
Через несколько минут Кюллики вернулась с чистой белой рубахой и чем-то вроде кожаной куртки, сплошь расшитой перекрывающими друг друга металлическими пластинками, похожими на рыбью чешую. Все это обмундирование она положила на скамью рядом с Лемминкяйненом. Герой наградил ее тем, что силком усадил рядом с собою.
– А теперь обязана ты выслушать одно из величайших моих заклинаний, – объявил он, – кои слагаю я скоро и верно. Готов ли ты, Харол?
– Почти, – сказал Ши. Лемминкяйнен откинулся назад, прикрыл глаза и высоким тенорком затянул:
– О далекий Вольтер Пайарт,
В Занаду застрявший дальнем,
Я знаком с отцом твоим, о Вольтер,
Люди звали его Освальт...
Какой-то особой мелодии здесь не было – или, вернее, у каждой строки был свой собственный мотив.
– Освальт из Атлантик-Сити,
Линдой-матерью рожденный,
Что из Джексонов в Нью-Йорке.
Видишь, всех твоих я знаю...
Он монотонно долдонил все дальше и дальше, а Ши тем временем постарался сосредоточиться на своих силлогизмах, хотя где-то глубоко в голове у него уже прочно угнездилось убеждение в том, что этот заносчивый коротышка – настоящий профессионал. Память у него оказалась просто феноменальной, поскольку он не упустил ни малейшей по дробности из биографии и связей Байярда, хоть и слышал их всего лишь один раз.
