Посреди камбуза, где гости перевернули все вверх дном, в центре большого разделочного стола стояла пыльная бутылка пятнадцатилетнего портвейна, два хрустальных бокала и штопор с серебряной ручкой в форме смеющейся макрели.
Когда Мадж подтвердила, что видит то же, что и он, Нэй лишь недоверчиво усмехнулся.
День за днем их судно окружал лишь светящийся туман. Его рассыпающиеся лепестки и локоны редкий ветер закручивал в странные фигуры, заставляя Нэя оглядываться, играя с ним, бередя душу.
Они поставили шезлонги рядом на корме. Мадж разыскала где-то разноцветную ветошь, толстые нитки и кривую парусную иглу, и пыталась составить из клочков расползающейся материи «Юнион Джек».
— Когда ты поднял первый бокал со словами «Боже, храни Королеву», я, кажется, наконец, прониклась значением этих слов.
— Еще недавно ты говорила, что монархия — это атавизм, не имеющий права на существование в наше такое и разэдакое чудесное прогрессивное время.
— Когда это — недавно?
— Ну, лет десять назад.
— А я и сейчас скажу, — невозмутимо ответила Мадж, разрывая пополам красный лоскут. — Просто, раз уж она у нас есть, пусть Бог будет к ней благосклонен.
Далеко в тумане показался размытый силуэт, напоминающий нос корабля в виде драконьей головы. Потом, будто бы, наметилась тень парусов. И вдруг из тишины донесся пронзительный животный визг.
— Мадж, там свинья! Ты слышала?
— Голубчик, какая свинья? Ты что-то услышал?
Визг повторился снова и снова.
— Нэй, что они делают с животным?!
Темные очертания в тумане растаяли, и снова наступила тишина.
— Что это было, Нэй?
— Или чем это не было. Мы все реже в состоянии узнать реальность. Будто в синей комнате.
— В какой комнате?
— В синей. Я же тебе рассказывал. Когда в фильмах…
— В чем?
— В фильмах. Самая простая двухмерная инсталляция. Я же рассказывал тебе! Так вот, в фильмах еще требовались люди — артисты, а инсталляторам — уж не знаю, как тогда называлась эта профессия — приходилось моделировать несуществующие пейзажи и отдельные предметы на компьютере. И потом накладывать изображение живого артиста на созданное в цифре окружение. Для этого артисты играли в специальной закрытой комнате, на особом синем фоне… Да нет же, я точно уже рассказывал тебе об этом!
— Сэр Солбери, находясь в здравом уме и твердой памяти, я спрашиваю: когда, по-вашему, это могло случиться?
— Не знаю… Наверное, лет пятьдесят назад.
Они оба сначала улыбнулись, а потом засмеялись.
Берега уже третий час тянулись по оба борта — они входили в устье тихой широкой реки. С бело-золотистых барханов сползала жара, словно пластами, время от времени накрывая их сухим покрывалом.
Они потеряли счет пройденным мирам. Богатым и нищим, плодородным и мертвым, раскаленным и ледяным. Республикам и тираниям, монархиям и коммунам, военным лагерям, планетам-тюрьмам, концессиям и вольницам. Перед ними падали ниц, и гнали их с порога, пытались обмануть и пытались спасти — всюду на свой манер. Но никогда не покушались на гетское судно, и не чинили им препятствий, когда они уходили.
Десятки раз собираясь остаться, они все равно возвращались к разверстому зеву судна, к горшочкам салата и обществу друг друга. Нэй, раздобыв где-то золотую краску — нужно же было как-то называть их временный дом — вывел на корме аккуратными буквами «Гамельн». Маджента придерживала его за ноги, чтобы он не вывалился за борт, и язвительно комментировала происходящее.
Прежде чем показался порт, они увидели по обе стороны фарватера очередь из… Кораблями это назвать было трудно — безразмерные черные прямоугольные коробки, лишенные всякой грации и изящества, но дышащие силой и мощью. Крошка «Гамельн» не доставал до их палуб даже верхушками мачт.
— Что это за саркофаги? — спросила Мадж, читая проплывающие мимо названия.
— Мы на планете-фронтире, — Нэй тоже следил взглядом за именами кораблей. — Это транспорты экспансии.
Он пытался представить, сколько же людей и техники может вместить каждая коробка. «Дитя Моргена — 21», «Леди Ультра-Йорка», «Дитя Моргена — 73», «Атланта», «Лемурия», «Длань Соннема»…
— Нэй, ты видишь то же, что и я? — Мадж побледнела, и даже приложила руку к груди.
— Соннем… Неужели не совпадение?
Ласковая, домашняя, доверчивая Беатрис, облик которой уже почти стерся в их памяти… Выскочившая в одночасье за социотехнолога, специалиста в построении замкнутых сообществ, и заявившая полгода спустя, что ее место на фронтире, рядом с мужем. Ушедшая полвека назад.
Взявшись за руки, Нэй и Маджента стояли на носу корабля, стараясь угадать в плавящемся воздухе очертания порта.
Планета называлась Ультима. О Соннеме здесь даже не слышали, но, поддавшись на уговоры, офицер-пограничник взялся за поиск. Сначала по флотской базе, затем по справочнику обитаемых планет и поселений. А когда выяснилось, что Соннем находится «буквально в трех мирах отсюда», влез в информаторий, и распечатал на пластик краткую сводку двухлетней давности.
Передавая листок, офицер с любопытством смотрел на загадочных стариков, приплывших вдвоем непонятно откуда. Непонятно зачем и непонятно на чем. Впервые за годы службы его спросили — ха-ха! — как называется эта планета. Старуха прижалась к своему мужу, и они так впились глазами в текст, будто от этого зависела их жизнь.
Офицер скосил глаза на экран, где еще оставалась открытой сводка.
«Малколм О’Кенден, губернатор города Соннем-Сити-Один. Биография… Образование… Кавалер орденов… Родители: Патрик О’Кенден, Беатрис О’Кенден, урожденная графиня Солбери. Дети: Энтони, двадцати одного года, Элизабет, четырнадцати лет, Нора…»
Какая странная история. Сквозь стекло, из своего прохладного убежища, он наблюдал, как, выйдя в самое пекло, старики о чем-то беззвучно спорят. Солбери, кажется, граф, смешно расхаживал туда-сюда по причалу, взъерошивал длинные белые волосы, отчаянно жестикулировал. Жена, похоже, больше молчала, лишь изредка вставляя короткие реплики.
Офицер придвинул к себе документацию по ближайшему рейсу. До отхода транспорта оставались какие-то сутки, и заниматься этой гетской посудиной очень не хотелось. Хотя инструкция и гласила, что корабли гетского флота имеют безусловный приоритет в оформлении. А также не могут досматриваться, не могут задерживаться — в общем, лучше ничего с ними не делать. И без комментариев.
Когда он оторвался от работы, то увидел две седоголовые сгорбленные фигурки, под руку уходящие по пирсу к своему допотопному судну.
