Noir (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

— Там слишком дурно пахнет, — сказала она, хотя её спутник вопросы задавать не спешил.

— Как от всего этого дела, — пожал он плечами.

Дело и впрямь было грязным, и нечасто «Солдаты без границ» брались за подобные. Однако Оцелотти счёл это хорошей проверкой для Жосслена Бомона, носившего тебе позывной Кронциркуль. И Бомон проверку прошёл.

* * *

Это был на редкость дерьмовый день. Ондерьмово начался, а закончился и того хуже. Я даже не зашёл в кабачок на углу Орудийной и Кота-рыболова, нарушив традицию. Да, дело было закончено, я получил гонорар, вот только оно оказалось настолько дерьмовым, что у меня не было никакого желания отмечать его. Я понимал, что едва только выпью первую рюмку, как тут же уйду в продолжительный запой — благо денег для этого имелось достаточно.

Я хотел выбросить из головы побелевшее от моих слов лицо клиента, не хотел помнить его дрожащие руки, как он выронил бумажник, как не удержал в пальцах купюры, и те рассыпались по полу. Я собрал их, взял свой гонорар, а остальные кинул на стол. Они лежали среди сделанных мной фотокарточек. Надо сказать, что мне удалось запечатлеть интрижку супруги клиента в самых интимных подробностях. Карточки вполне могли стать украшением порнографического журнала, правда, из тех, что запрещены церковной и светской цензурой, что сказалось толькона их стоимости.

— Моя жена и это?..

Клиент буквально свалился на стул, перебирая фотокарточки. Камера у меня была хорошей — без качественных снимков в моём деле никуда — и запечатлела любовников в самых интимных подробностях.

— Я могу понять другого мужчину, даже женщину, но это…

Я оставил его наедине с фотокарточками и ушёл, плотно затворив за собой дверь.

Почему-то не стал ловить такси и даже садиться в трамвай. Я шагал пешком, куда ноги несут. Настроение было хуже некуда, и всё вокруг было ему под стать. Погода стояла отвратительная. Тучи затянули небо, то и дело проливаясь мелкими дождиками. Те шли не дольше получаса, но успевали промочить неосторожных, кто оказался на улице. Я попал под такие трижды. Тень от сверхпушки скрывалась где-то в свинце неба, и я не раз пересекал улицы, накрытые ею. Солнце лишь ненадолго показалось, прежде чем нырнуть в серое море, окрасив его волны багрянцем, но всего минут на пять, не дольше.

Нельзя сказать, что меня преследовали неудачи, просто в жизни как-то стало слишком много дерьма. Я заканчивал дело, получал деньги, но никакой радости не было. Я спас дочь Равашоля, но его самого застрелили, прежде чем они встретились. Мне проделали несколько дырок в бедре, и оно до сих пор отзывалось болью на резкие движения. Хотя трость мне уже давно не была нужна. Последствием погони за убийцей Равашоля стали ожоги на спине от взорвавшейся батареи моей нательной брони и плохо слушающиеся безымянный палец и мизинец на левой руке. Наверное, съезжать по тонкому канату без перчаток было не самой умной мыслью на свете. К тому же я не стал сдавать убийц Дюрану, сказав лишь, что не сумел никого догнать. Нескажу, что это была прямая ложь, но и правдой мои слова назвать нельзя. Объяснять, почему не стал устраивать дуэль с изменником и убийцей комиссара жандармерии, совсем не хотелось. Тем более что мне могли задать вполне закономерный вопрос — почему я не проследил за убийцей, раз уж кинулся в погоню с риском для жизни. Очень неудобный вопрос.

Эта недосказанность повисла между мной и бывшим взводным и со временем вполне могла превратиться в стену. Терять друзей на войне тяжело, а в мирное время — и того хуже. Особенно сложно, когда друг твой вроде и жив-здоров, да только он уже не вполне твой друг.

Потому-то я с радостью взялся за первое же дело, что висело на доске объявлений в главной конторе агентства. Не всегда клиенты приходят к тебе в офис, иногда они просят помощи любого детектива «Континенталя», и первый откликнувшийся берёт его. Гонорары за такие дела меньше, зато позволяют протянуть в совсем уж тяжёлые времена. К тому же каждое успешно завершённое дело с общей доски продлевает срок действия лицензии детектива на месяц без всякой дополнительной оплаты. Так что в глухую пору это лучшее подспорье. Мне же надо было просто отвлечься от всей истории со шпионами Лиги и прочим дерьмом, а потому я взял с общей доски первое попавшееся объявление. Что может быть проще и тривиальнее супружеской измены? Муж подозревает жену в шашнях на стороне, платит неплохо, особенно для дела с общей доски. Лучше не придумаешь.

Вот только закончилось всё дрожащими руками, бледным как мел лицом и рассыпанными по столу фотокарточками. Не с мужчиной и даже не с женщиной спала жена моего клиента. Я подозревал, что она подпала под обаяние профессионального жиголо-полуэльфа, но всё оказалось ещё неприятнее. Жена клиента спала с не вполне человеческим созданием, скорее всего, выходцем из Северной лиги. Не знаю, что она нашла в козлоногом уродце, наверное, купилась на слухи о невероятно могучей потенции подобных существ. Их контрабандой провозили немногочисленные торговцы, имеющие разрешение проникать через Завесу, отделяющую земли Северной лиги от остальной Эрды. Чаще всего их товар попадал в бойцовые ямы и бордели.

Наверное, многое можно пережить — надеюсь, клиент просто разведётся с женой. Хотя он вполне может и подать на неё заявление в полицию — подобные связи запрещены законом, и всякое заведение, предоставляющее услуги подобных существ, закрывается сразу же, как только об этом становится известно. Ну а потом начинается следствие, череда судебных процессов, массовые увольнения и уходы на покой господ и дам разного калибра (всегда обеспеченных, ведь позволить себе даже пару часов с таким существом могут лишь весьма состоятельные люди), разоблачительные статьи в газетах, а то и расчехление «старой шлюхи» [20]. За межвидовые связи подобного толка смертная казнь применялась без оглядки на социальное положение и величину кошелька. В теории, конечно. Но иногда всё-таки кое-кому приходилось услышать: «Мужайтесь! Час искупления настал» — и получить последнюю сигарету или рюмку рому.

Не знаю, что выберет клиент, но я оставил его в таком состоянии, в каком мужчина готов на всё. Забегая вперёд, скажу, что спустя пару дней я из криминальной хроники, прочтённойв газете, забытой завсегдатаем кабачка на углу Орудийной и Кота-рыболова, узнал о двойном убийстве. Некий мужчина ворвался в бордель и застрелил из охотничьего дробовика свою жену и обслуживающего её проститута. Кем был убитый сотрудник борделя, не говорилось. Видимо, денег у хозяев заведения оказалось достаточно, чтобы замять этот скандал.

Но в тот вечер я ничего этого не знал, и слава святым — настроение и без этого было достаточно паршивым.

Проблемы начались, когда я поднялся на этаж. Стоило мне выйти из лифта, как я услыхал характерные звуки, доносящиеся из вечно снимаемой то на пару часов, то на ночь квартиры. Чем там занимались постояльцы, всем было отлично известно. А лучше всех — старшему по этажу: угрюмому, вечно недовольному жизнью гоблину по имени Зарбокс, которого за глаза все звали просто Жабой. Именно он собирал со всех арендную плату за неделю и он же ведал сдачей свободных квартир посуточно или почасово. Вряд ли владелец дома знал об этом приработке старшего по этажу, но это никого не интересовало. Звуки, надо сказать, из квартиры шли самые что ни на есть неприятные. Там явно закипали страсти и творился форменный скандал — мужеские и женские крики перемежались топотом и глухими ударами. Пока страдала мебель, но я не могу поручиться за то, что будет дальше.

— О! — раздался скрипучий голос Зарбокса, стоило мне только выйти из кабины лифта. — Ты именно тот, кто нужен! Утихомирь их, пока они всю квартиру не разнесли.

Я глянул на него — гоблин стоял, уперев руки в боки, и смотрел в ответ фирменным взглядом «Все вокруг мне должны». Вот только со мной это не работало.

— Зачем мне это делать? — поинтересовался я, пытаясь пройти мимо него по коридору.