Нижнее белье сначала долго отрицали, но те, кто испробовал его в холодные месяцы, быстро уговаривали остальных.
– Госпожа, в этом году не было зимой болезней повальных, и дети не умерли, - радостно объявил Айзек, что вернулся с объезда деревень.
– Это самое главное, Айзек, самое главное – задумчиво прошептала Таня.
Глава 42
Новые блюда из рубленого мяса стали уже известны даже крестьянам, и экономные хозяйки распробовали и поняли – с фаршем блюд можно приготовить больше, готовится быстрее, да и каша получается сытнее.
В кухне Таня появлялась часто – кроме новых блюд требовалось ввести еще и экономию. Не гоже готовить как раньше – на двоих хозяек целого поросёнка, а потом неделю доедать начавшее «гулять» мясо, и выкидывать собакам. Таня запретила колоть свиней с весны, только в случаях, когда в замке гости. Баранина хранится лучше, да и оставшееся можно присолить.
Повар понял ее, и теперь на кухне справлялись всего три человека, остальные работали в поле. То же самое и со слугами – разобрались кто чем занимается, и оказалось, что можно оставить половину. Пообещав, что к концу сезона, сразу, как все уберут с полей, слуги вернутся в замок, Таня освободила не менее двадцати человек и передала Айзеку.
Таня часто спускалась в деревню, чтобы посмотреть, чем занимаются крестьянки и как живут во время отсутствия мужчин. В один из таких дней ее сопровождал Эдвард и один из его людей. Ее внимание привлекла пожилая женщина, толкущая траву в ступке. Она брала кустики, похожие на кресс салат, мяла в руках, а потом эту кашу складывала в небольшую ступку. Там ее толкла, выкладывала на старенький, черный от дождей стол, и принималась за следующую порцию. Таня показала Эдварду, что надо помолчать, приложив палец к губам. Он кивнул в знак согласия, и стал пялиться по сторонам.
Таня дождалась, когда она закончит весь процесс с перемалыванием травы. Достаточно густую кашицу она скатывала в шарики и раскладывала на столе под солнцем, а когда закончила, накрыла все темным полотенцем. Это полотенце и привлекло внимание Тани – оно было синим. Словно инородный кусок из ее прошлой жизни проник в это средневековье, это полотенце притягивало взгляд.
– Леди, прошу простить меня, ноги мои не слушабт меня, и встать я не смогу. Моя внучка помогает мне выйти и зайти, - вдруг принялась извиняться она, заметив, что за ней наблюдают.
– Ничего, мы сами зайдем к вам, - ответила Таня, и Эдвард открыл мало-мальски сколоченную калитку загона перед домом, где сейчас резвились три ягненка.
– Элиз! Элиз, где ты пропала! - нервничая, прокричала старуха, развернувшись к дверному проему.
– Расскажите, откуда у вас это полотенце? – указала Таня на синюю ткань.
– Как же, сама пошила, госпожа, кто же еще? – не понимая в чем интерес хозяйки, быстро ответила старушка.
– А этот цвет?
– А, вайда, он испачкан вайдой! – понимая, что так привлекло Таню, продолжила она.
– Что такое вайда?
– Вот эта трава, госпожа, я собираю ее три раза за лето и делаю краску. Осенью проезжают купцы, и по деревням скупают ее. Полотенце подкрасилось за те годы, что я укрываю им вайду. Иногда неожиданные дожди, а иногда и вовсе забываю, и заворачиваю готовые в него, постираешь, а оно все темнее и темнее.
– Расскажи мне про эту вайду, - твердо сказала Таня.
– Элиза, принеси пару листиков еще, - кивнула старуха головой за левый угол дома, куда, не раздумывая, бросилась девчушка.
– Эта трава растет прямо у вас в огороде? – удивилась Таня.
– Да, и сейчас я решила попробовать первый урожай – весна была больно теплой – уже поспело, значит, последний урожай будет самым сильным.
– Почему это? – переспросила Таня не понимая вообще сути дела.
– Вайда не любит долго расти, цвет теряет, вот и срезаем ее три раза, а осенняя – всегда самая темная, не знаю почему, может жару летнюю она не любит, а может солнце сильно выцвечивает листья, - ответила старуха, принимая их рук девчонки несколько листьев.
– Вот так их рву, потом толку, а затем скатываю в шарики. Она настояться должна в тенечке, но в тепле, - снова начала процесс, который Таня уже видела из-за забора. – А когда запахнет, а потом и просохнет, значит и готова. Кидай в горячую воду, добавляй чуть яда, а лучше всего – мочи, только той, что после пива, и окунай ткани, - закончила она.
– А откуда же берут эту мочу? – аккуратно спросила Таня.
– Раньше и мы красили, только делали это в воскресенье – тогда и пили пива вдоволь, а во дворе ставили бадью. Собирали мочу, и использовали по назначению.
– А сейчас отчего не красите?
– Лучше продать, леди, ведь денег всегда не хватает, а одёжа и без цвета – одёжа, - грустно закончила старая женщина, явно скучающая по временам, когда могла себе позволить яркую одежду. Рассказ о дне покраски изменил ее лицо, сделал его более молодым, воодушевленным. Тогда Таня и решила, что пока эта женщина помнит все детали, нужно перенимать эти знания. Эх, нам бы уметь не спать, тогда и успела больше, - думала она.
Таня долго стояла молча, складывая в голове весь процесс. Шарики должны хорошенько ферментироваться, и такая хорошая передача цвета после ферментации известна всем, кто собирает и готовит Иван-чай. Собрал, нарезал, нарубил, пожамкал руками так, чтобы начал выделяться сок, а можно и вовсе – в мясорубке прокрутить. А потом начинается самое главное – процесс ферментации, а точнее – одного из вида брожения!
Траву, разложенную на железных противнях Таня и ее мама накрывали пленкой, оставляли на солнце на весь день. Она «потела» - пленка изнутри начинала мокнуть, капли возвращались обратно в сбор. А следующий шаг – раскрыть ее и оставить на сквозняке – она должна была очень быстро просохнуть вместе с тем соком, что вышел из нее.
Далее – прогреть в теплой открытой духовке – не прожарить, а именно прогреть – дегидрировать сбор. И вот такой Иван-чай при заваривании имеет темный янтарный цвет, терпкий аромат и запах, в отличии от того, что собирают и подвешивают сохнуть в тенечке целыми хлыстами – он получается светло – соломенного цвета.
Старуха занималась сейчас ничем иным как ферментированием, только вот, полотенце пропускает воздух, а нужна именно баня! Тогда и цвет будет темнее, и быстрее передастся в воду, а вот моча… она права, что моча, содержащая спирт сработает как проявитель, сделает цвет крепче.
Да-а, Васко де Гама еще две сотни лет не привезет в Европу индиго из индии, и придется пользоваться сложными рецептами для получения ярких и насыщенных цветов. Знать в это время и вещи-то стараются не стирать только потому, что цвет быстро линяет. Вот и ходят в воняющих застарелым потом платьях. Что хозяин, что его лошадь, пахнут – не различишь.
Таня знала, что на Руси в это время тоже чудили как могли – лазурит неделю выдерживали в кислых щах, а золотой цвет получался при смешивании шафрана со щучьей желчью. Вот как они догадались окунуть ткани в щи? – вспомнила и улыбнуласьТаня.
До кошенили было так же долго, как и до индиго, но цветов хотелось сильно. Таня уже присмотрела крушину, чью кору можно использовать для окрашивания в коричневый. Кора дуба, «шапочки» желудей – также, давали коричневый разного оттенка, но синий!!!
– Много у вас этой вайды? – медленно выходя из культурного экзерсиса, что вызывало синее полотенце, спросила Таня.
– Нет, это первая.
– А семена? Есть семена еще? Я готова заплатить вам за них.
– Семена есть, только вот много с нею работы: рыхли, поливай, потом жучков с нее снимай, а только потом резать.
– Я хочу взять тебя на работу, - сказала Таня улыбнувшись старухе.
– Да какая же из меня работница, леди, вы смеетесь? Я же и ходить-то не могу!
– Я пришлю вам десять девушек, которые вскопают землю, посадят семена и будут слушаться вас во всем. Я буду заглядывать и смотреть как они работают. Я куплю всю вашу вайду, и девушки будут переминать и так же, как и вы, сушить нашу. Больше ни крошки не продавайте купцам – я готова платить больше, - выпалила Таня, вспоминая сколько чисто-белой шерсти снимали сейчас стригали с овец замка.
