— Ну что заткнулись-то? — снова сказал водитель. Потом все трое выскочили из машины, не утруждаясь открыванием дверей. Они были рослыми, все трое выше меня примерно на голову или около того. Одеты они были примерно одинаково — черные штаны армейского образца, двое в кирзачах, один в щегольских высоких ботинках, черные же рубахи и, внезапно, бархатные фиолетовые жилетки с вышитыми фигурными золотыми буквами «Т», «И» и «У». На головах — квадратные фиолетовые же шапочки, вроде тюбетеек или ермолок.
— Томский Императорский Университет, группа встречи! — отчеканил темноволосый, с дурацкими усами, которого я сходу нарек Кортесом. — Который наш абитуриент, давай, сдавайся!
— Привет, — я шагнул вперед. — Как-то не ожидал, что меня будут встречать. Откуда вы узнали, что я прилетаю?
— А мы блюдечко крутили! — заявил водитель. Светловолосый, из всех троих самый изящно сложенный, на лице — тонкие очки в золоченой оправе. Я мысленно прилепил ему на лоб табличку «Леннон».
Все трое заржали.
— Да не, он свистит! — заявил Кортес. — Почтового голубя нам прислали, вот! Голубятня только для особо важных гостей!
Все трое опять заржали. Видимо, какой-то внутренний юмор, который я пока не понимаю.
— Да не ссы, абитура! — сказал третий. Похожий одновременно на грубоватую версию Бреда Питта и гламурного Дэнни Трэхо. Я растерялся, и даже не смог сходу придумать ему подходящее прозвище. — Все будет чики-пуки! И не слушай их, им лишь бы поржать. На самом деле у нас есть хрустальный шар...
Тут он не выдержал, фыркнул, и они все снова заржали.
Интересно, а чего я вообще ждал?
Ну, то есть, я придумал себе цель — добраться до Томска и найти университет. И у этой цели даже были причины. Вроде как, с неконтролируемой магией без обучения жить бывает вредно для здоровья. Кроме того, в Новониколаевске у меня как-то отношения сходу не заладились, и... И вот я здесь.
— Короче, хорош тормозить, — отсмеявшись сказал Леннон. — Над тобой пока даже прикалываться неинтересно. Как над ребенком, право слово. Нас за тобой послал господин ректор, Гезехус Яков Антонович. Приказал встретить и проводить. А откуда он про тебя знает, понятия не имею.
— Вот у него и спросишь, — сказал тот, которому я пока прозвища не придумал. — Полезай в машину.
— Эй, стоп! — я оглянулся на Натаху, Гиену и Бюрократа. — Вообще-то я не один...
— Надо же, их императорское высочество со свитой, — заржал Кортес. — Ну они у тебя вроде с ручками-ножками, дотопают как-нибудь сами!
— Вот ты тупой, Жора! — сказал Леннон. — И гостеприимный, прямо хоть иконы с тебя пиши. Люди только с цеппелина сошли, правил наших не знают, пропуска у них, поди нет. Куда они пойдут-то?
— Да, мля... — Кортес почесал в затылке. — Что-то я... Короче, вы же типа с дороги и устали, да? Сейчас я тогда вам выдам три чека, чтобы в гостишку упасть. Ну, там душ с дороги, посрать в удобном сортире и все такое. А пацана вашего мы пока к ректору увезем, а потом уже он за вами вернется. Лады?
Чутье опасности молчало. В отпуск ушло или здесь действительно все было именно так, как сказали эти трое. А если нет... Да, пофиг, в общем.
Здесь меня пока не слишком хорошо знают, чтобы хотеть убить при первой же встрече.
— Лады, — сказал я и сделал шаг к машине. — А гостишка где? По какому адресу?
— Адресу, вот ты сказал! — Кортес снял с пояса планшет и сейчас как раз корячился, пытаясь держать его в одной руке и что-то написать на бумажке другой. — Вон та гостишка, красная. В город пока что никому, кроме тебя, нельзя.
— Ясно, — сказал я, протиснулся мимо Леннона и запрыгнул в машину. На переднее сидение.
Томский Университет я опознал сразу. Он практически не отличался от фотографий томского же университета в моей реальности. Классическое такое желто-белое здание с полуколоннами, раскинувшее два крыла, и зеленая лужайка перед ним. Правда дорога не асфальтированная, а грунтовая. Правда, довольно ровная. Хотя от дождей она должна здорово раскисать. Троица выскочила из машины, Леннон легонько подтолкнул меня по направлению к крыльцу. На котором сидела шумная компания человек из десяти, тоже в фиолетовых жилетках и шапочках. По всей видимости, студенческая форма такая. Занимались они тем же самым, что обычно делают студенты в свободное от учебы время — передавали друг другу бутылки из зеленого стекла.
«Моя» троица помахала им, и мы деловито направились к дверям.
Гулкая тишина холла, лестница наверх, потом направо, третья деревянная дверь. Леннон взялся за ручку, дверь открылась с легким скрипом.
— Яков Антонович, к вам Лебовский! — сказал он. Потом широко распахнул дверь и втолкнул меня внутрь.
Дверь за моей спиной закрылась.
Я неуверенно остановился на пороге. Потертый паркетный пол. Книжные шкафы во все стены. Массивный стол из темного дерева. Напротив входа — открытое окно. Над развернутым в его сторону креслом поднимались голубоватые струйки табачного дыма.
— Яков Антонович? — произнес я и сделал шаг вперед. Кресло крутанулось, и я встретился глазами с ректором. Худое лицо, даже тощее, похожее на скорее на череп, обтянутый кожей. Длинные, как у китайского злодея, усы. В длинных узловатых пальцах — скрученная из газетного листа «козья ножка».
— Здравствуй, Богдан, — сказал он.
7 мая 2022 года.
