— Нет-нет-нет! — бормочу, чувствуя, как по венам, по энергоканалам начинает струиться нечто доселе незнакомое, пугающее, злое!… Словно в чистый горный ручей плеснули чёрного яда.
Меня скручивает от невыносимой боли. Руки и ноги ломит со страшной силой, грудная клетка начинает трещать, суставы и мышцы горят огнём. Я корчусь на разбитом полу и ору во всю мощь лёгких, пока сильнейшая судорога не сводит тело и горло не перехватывает.
А потом всё заканчивается.
— Ялайская гниль, — хриплю я, не узнавая собственный голос. — Ялайская гниль!
Со мной что-то не так. Что-то изменилось, я это чувствую!
Опираясь на здоровую руку, кое-как поднимаюсь — и по спине пробегает ледяной озноб.
Тело ощущается каким-то… Массивным…
Оглядев себя, я с содроганием понимаю, что стал старше! Сильно старше! Руки и ноги увеличились, даже пальцы вытянулись, кожа загрубела, ощущаю, что изменился рост. Одежда трещит по швам, потому что стала сильно мала!
О Святые предки, пожалуйста, пусть это будет не то, о чём я думаю! Я лихорадочно оглядываюсь, пока не нахожу взглядом отполированный стальной лист, что обтягивает одну из стен. Подхожу ближе…
Из преломляющегося мутного отражения на меня смотрит… Кто-то другой!
Нет! Нет, это я… Но другой! Лицо стало грубее, его черты изменились — теперь они более острые. Вместо шестнадцатилетнего юнца я вижу взрослого мужчину. Он старше двадцати лет — ближе к тридцати, я бы сказал.
— Пожалуйста, только не это… — шепчу я.
Понимаю, что шансов мало, но всё же подвожу два вытянутых пальца здоровой руки к порезанной ладони, успокаиваюсь и пытаюсь вызвать целительный поток.
Ничего…
Ещё раз! Нужно просто успокоиться!
Я глубоко дышу, слушаю ритм сердца и пытаюсь ухватить момент спокойствия. Раза с десятого мне, наконец, удаётся это сделать.
Хорошо, хорошо… Не нужно торопиться, всё в порядке… У меня всё получится. Главное — равновесие…
Снова попытка вызвать магию исцеления — и снова провал!
— Проклятье! — рычу я в ярости.
Дело плохо… Магическое лечение не удаётся, я махом постарел на десяток лет… Налицо, как иронично это ни звучит, все признаки того, что я стал тёмным… Равновесие нарушилось…
Снова перевожу взгляд на кучи мяса у стены, которые ещё недавно были Рвачами и Ищейкой. Я убил их. Убил с помощью магии тех, кто не являлся чернокнижниками… И за это у меня отнялись годы жизни.
Всё встаёт на свои места.
Я шагнул во тьму. Шагнул так далеко, что нарушил баланс своего уникального дара… Постарел, лишился возможности исцелять и получать лечение… Неужели я полностью потерял доступ к светлой части источника? Или всё-таки…
Проверить навыки иллюзий или друидизма я не успеваю — снаружи слышатся голоса, и я подскакиваю на месте. Ялайский пепел! Сейчас сюда сбегутся все, кто только можно! Гвардейцы, Трибунал, стража, боевые маги! У меня и шанса не будет объясниться!
Подскочив к перевёрнутому столу, я поднимаю с пола свою сумку, запихиваю туда книгу Беренгара, камень Эрленкар и бегу к противоположной от входа стене, где голосов не слышно. Осторожно выглядываю через один из многочисленных проломов, пробитых магией и, никого не заметив, выбираюсь через него наружу.
А затем устремляюсь к ближайшему проулку.
Нужно скрыться… Нужно скрыться как можно быстрее…
Об обучении в Академии речи больше не идёт. Да о чём я вообще думаю?! Даже в городе находиться опасно, и более того, остаться самим собой тоже не получится… Стоит кому-то понять, что я резко повзрослел и потерял возможность получать магическое лечение…
А, хррашево дерьмо! Зачем гонять мысли по кругу?!
Проклятье, мне теперь даже с Изабель не объясниться! Ни с кем не объясниться! Я — тёмный, и никто не станет меня слушать!
К горлу подступает комок. Обида и злость смешиваются внутри меня, порождая чувство огромной несправедливости.
Почему это всё происходит?! Почему случилось именно со мной?!
В памяти всплывает видение, которое пришло когда я попытался обуздать поток проклятья. Отец… Там был отец и какой-то чернокнижник… Отец велел ему запереть во мне тьму! Он знал! Он всё знал с самого начала! Знал, что я тёмный, хрраш его забери!
Но почему я сам этого не помню?.. Почему не помню, как лежал и горел лихорадкой? Почему не помню, как чернокнижник проводил надо мной ритуал?
Быть может, это игра моего больного воображения?
Трясу головой, стараясь разогнать запутавшиеся словно в рыбацких сетях мысли. Не об этом мне следует думать, ох не об этом!
Нужно уходить, убираться из города как можно скорее… Но если я просто исчезну — это вызовет вопросы. Отец не успокоится, пока не найдёт меня, а этого допустить никак нельзя. Нельзя, чтобы хоть кто-то знал, что я жив.
Значит, нужно сделать так, чтобы все думали, будто я умер. Но как?!
Я вспоминаю кровавые куски мяса, валяющиеся на месте проведения ритуала. Вот если бы подкинуть к одному из них свой перстень и бумаги…
Нет, глупость. Все Трибунальщики подотчётны, и их руководство в курсе, сколько человек туда направились. Сосчитать их много ума не понадобится… Да и не вернуться теперь — прямо сейчас вокруг башни наверняка не протолкнуться от городских ведомств… Но и медлить нельзя, иначе район могут оцепить, если уже этого не сделали…
Я смотрю на гончарную мастерскую, куда унёс Изи. Слава Святым предкам — здание уцелело, хоть вокруг и валяются обломки башни. Значит, с Изабель всё хорошо… Делаю шаг в ту сторону, чтобы убедиться в этом, и тут же одёргиваю себя. Нет, нельзя! Меня точно поймают, да и Изи… Она ведь даже не узнает меня!
Исчезнув в ближайшем проулке, я пробираюсь по изменившемуся району. Теперь он похож на пепелище… Немногочисленные деревья во дворах скукожились, будто из них вытянули жизненные силы, тут и там на земле виднеются разломы, часть зданий разрушена. Где-то вдали слышится детский плач, с другой стороны лают собаки, кто-то кричит от боли... Тёмная магия всё же успело зацепить район и Смерть пришла в город...
С горечью я вспоминаю, каким был Верлион, когда я приехал в него меньше трёх месяцев назад… Полным жизни даже ночью, весёлым, ярким… А теперь…
Интересно, всё ли в порядке у Тормунда? Проклятье, надеюсь, магия Керса не ударила по его дому и со здоровяком всё хорошо… А другие одногруппники? Ядвиг, Вик, с которым мы так и не сходили на фехтование, нелюдимая Лианна, которую я умудрился разговорить, и остальные?
При мыслях о них сердце колет сожаление и я понимаю, что несмотря ни на что всё-таки привязался к академии и людям, с которыми учился…
Я мотаю головой, отгоняя сожаления. Не до них! Надо, как говорит Беренгар, остудить мысли, избавиться от эмоций — и действовать!
Хорошо хоть, что сейчас ночь… По крайней мере, можно скрываться в тенях…
Вывернув из проулка на одну из улиц, я оказываюсь перед дымящимися остатками двухэтажного дома. Кровля обвалилась, двух стен не хватает, внутри — куча осыпавшихся брёвен и обугленной мебели. Видимо, сюда ударил один из выплесков проклятья.
Прислушавшись, нет ли в окрестностях стражи, я внимательно осматриваю дома, в которых не видать ни души, ни движения, ни огонька, и перебегаю через дорогу.
Перебравшись через заваленный вход, стараясь не шуметь, осматриваю развалины и обнаруживаю то, что нужно — обгорелый до состояния головёшки труп человека. Вытащив его из-под тлеющих брёвен, я прикидываю рост и киваю сам себе — подходит!
Чтобы не возникло вопросов, как я оказался в этом доме, закидываю труп на плечо и тащу его обратно в проулок. Поплутав по переплетению узких проходов, выхожу к Цветочной улице — той самой, на которой когда-то меня подловили грабители и случился тёмный выплеск. Правда, отсюда до того места несколько кварталов, но сейчас меня волнует другое.
Я кладу труп так, будто он направлялся к улице, снимаю фамильный перстень, надеваю его на палец несчастного мертвеца и вызываю простое огненное заклинание, чтобы закоптить украшение. Затем скидываю ставшую совсем маленькой куртку, достаю книгу Беренгара и камень Эрленкар, заматываю их в одежду, как в узел, а сумку с документами и всем оставшимся оставляю рядом с мертвецом. На неё я тоже слегка воздействую огнём, чтобы придать достоверности происходящему.
