Дзирт До'Урден, по крайней мере, не в тех случаях, когда ты поддавался другой более темной эмоции внутри тебя.
– Как ты мог? – спросил его Дзирт, затаив дыхание, и ему захотелось физически наброситься на Кейна в этот ужасный момент.
– Потому что я знал, что я прав, и я знаю, что жизни твоей жены и твоих друзей могут зависеть от этого исцеления – исцеления, которое я смог дать только когда я лучше понял конфликт внутри тебя.
– О чем ты говоришь?
– Киммуриэль пришел ко мне, – объяснил Кейн. – Есть признаки неприятностей на Севере. Ты скоро уедешь. Ты должен быть готов. Теперь я вижу, что ты почти у цели.
Дзирт стоял ошеломленный, не зная, как реагировать в этот момент, пытаясь переварить все, что только что произошло.
– Почти готов, – снова сказал Кейн и указал на ножные браслеты Дзирта. – Это наручи, – сказал он. – Для твоих запястий.
– Я был слишком неуравновешен, когда пытался сделать это много лет назад, – объяснил Дзирт. – Враг, у которого я их отобрал, использовал их как наручи, но мне это не подошло. Мои руки и так двигались слишком быстро.
– Потому что твои ноги не смогли приспособиться к правильному балансу, – объяснил Кейн. – Теперь ты достаточно мудр в путях Ордена, чтобы это исправить. И ты стал быстрее передвигаться на ногах. Наручи дают тебе лишь незначительное преимущество в качестве ножных браслетов, но теперь ты обнаружишь, что на запястьях баланс гораздо ближе.
– И это все? Ты провел меня через все это, чтобы сказать мне надеть наручи обратно на запястья?
– Тебе лучше знать, Дзирт До'Урден. Брат Дзирт До'Урден.
Дзирту не нужна была эта последняя подсказка, потому что он уже заглянул внутрь себя, проигрывая последнюю битву. Он подумал о том, как ки проходила через его оружие и оглушила гнолла. Он воспроизвел бой как бы издалека, его прыжок, который послал разрушительную атаку во все четыре стороны. Охотник и раньше выполнял двойные удары, но никогда так, руки и ноги работали независимо, но в совершенной гармонии, в одновременной атаке.
И да, это она, понял Дзирт. Гармония.
Смешение стилей, воина и монаха. Два становятся одним, единым, большим, чем сумма двух.
– Бри невредима? – спросил он.
– Она в монастыре под присмотром брата Головастика, – ответила Саван.
– Я не смог бы вызвать твой истинный гнев без ее имитированного крика, – сказал ему Кейн.
Дзирт поморщился, все еще немного злясь на этот обман и боль, которую он ему причинил.
Но теперь он понял. Он посмотрел на свои окровавленные сабли, вытер их о гнолла у своих ног и убрал, затем посмотрел магистру Кейну в глаза и кивнул, принимая цену такого необходимого урока.
Глава 19
Недостающий отрезок веревки
– Я думала, ты ушел за Дзиртом, – сказала Пенелопа, увидев Киммуриэля, идущего по коридору особняка Плюща на следующее утро.
– Да.
– Я думала, ты ушел вчера.
– Здесь много дорог, – ответил Киммуриэль. – Король Бренор желает поговорить с эльфом Фривиндлем из Серебристой Луны. Мне привести его сюда или Бренора к нему? Или лучше оставить Бренора здесь и позволить тем, кто... менее энергичен, навестить старого и запутавшегося эльфа? Мы пытаемся во всем разобраться. Хафлинг снова с Аззудонной?
– Да, был, по крайней мере, – ответила Пенелопа. – Думаю, Вульфгар тоже с ними. Он знает север лучше, чем кто-либо другой, хотя я думаю, что Громф забросил наших друзей за пределы регионов, которые мы обычно называем севером.
– Ты недовольна Архимагом.
– Я считаю безответственным телепортировать группу людей в неизвестном направлении. Разве ты не согласен? – спросила его Пенелопа.
– У них были способы вернуться почти мгновенно или быть возвращенными.
– И все же, мы здесь, – сказала Пенелопа.
– Мы не знаем, где находимся. Аззудонна говорит, что они потеряны для нас. Каким-то образом. Это все, что мы знаем.
– И ты не отправился за Дзиртом.
– Это имеет значение? – сказал Киммуриэль. – Чего ты ждешь от него? Что он побежит на север? Следующий шаг – мой и Громфа. Если мы сможем найти лучший способ искать наших пропавших товарищей, мы будем действовать.
«Действительно?» – хотела она просить, но резкий тон застрял у нее в горле.
– Ты что-то знаешь и скрываешь, – обвинила она.
– Я не могу преодолеть ментальную защиту Аззудонны. – признался Киммуриэль. – Как и Громф, или заклинания, которые кто-либо из вас наложит на нее или в комнату вокруг. Ее сила воли впечатляет.
– Но?
– Если я отведу ее в разум улья, тогда все, что она знает, будет раскрыто, – сказал он. – Все, что она когда-либо знала, каждая мысль, будет раскрыта.
– Но ты не хочешь этого делать, – рассудила Пенелопа.
– Ты не можешь даже представить уровень вторжения, – сказал ей Киммуриэль. – Ее самые глубокие секреты, самые глубокие фантазии, самые темные поступки будут обнажены, вырваны против ее воли. Это, пожалуй, самое большое насилие, от которого может пострадать любое существо.
Пенелопа слегка повернула голову и искоса посмотрела на псионика, на ее губах появилась улыбка, как будто она уловила что-то в тоне Киммуриэля.
– Откуда ты это знаешь?
Киммуриэль усмехнулся.
– Ты?
– Я Облодра, – ответил он. – И нас учили принимать вторжения разума улья как дверь к нашему величию. И все же, спустя столетия, тот первый раз, когда мой разум обшарили, все еще преследует меня. Я стараюсь забыть об их вторжении, но оно часто приходит ко мне, и обычно без предупреждения. A запах, мысль, действие, что-то, что я вижу или слышу, – все что угодно, может вернуть меня к тому опыту. Они испытывают меня и преследуют в кошмарах – и снова я подчиняюсь им добровольно! Для Аззудонны это действие, навязанное против воли, полностью сломит ее. Безвозвратно, я уверен.
– И все же, ты пережил это, – сказала Пенелопа после того, как произнесла несколько замечаний, выбирая это одно из множества мыслей, вызванных, без сомнения, удивительным откровением Киммуриэля.
Даже Киммуриэль был удивлен тем, насколько откровенным он был с Пенелопой.
– Одно дело подвергаться пыткам и насилию, когда ты веришь, что делаешь это в личных, даже благородных целях, – мрачно объяснил Киммуриэль. – Совсем
