Домой девушки возвращались уже в полной темноте, почти не разговаривая. Лакриста лишь спросила у Селенты, как, ей понравился вечер, на что та неопределенно пожала плечами. В мягком свете светильника кареты ее лицо казалось задумчивым. Погрузилась в размышления и сама Лакриста. Посещение модного салона вызвало странное ощущение, будто это был театр одного зрителя, и этим зрителем была именно она. Уж больно вечер походил на ширму для собрания клики заговорщиков, не столько воодушевляющих друг друга пламенными речами об ущербности власти, сколько вербующих новых сторонников. В духе современной морали дворянина раскрывалась вся пагубность правления короля, заставляя слушателей делать выводы о необходимости смены власти. Но почему именно она? Зачем влиятельным дворянам, чьи рода отличались влиянием и могуществом, несмотря на многовековые репрессии, зачем им понадобилась какая-то там чужеземка — вовсе не могущественная чародейка и даже не негоциантка? Зачем?!
И что крылось за прощальными словами Орвуса Барлонгского, когда, лично проводив гостью до выхода, он горячо сказал:
— Госпожа Лакриста, позвольте выразить вам полнейший восторг от общения со столь яркой звездой в нашем тусклом созвездии! Ваша красота совершенна и вдохновляет на великие свершения! Смею надеяться на ваше желание еще не раз воспользоваться гостеприимством рода герцогов Барлонгских!
Пристально глядя в глаза дамы, он держал ее ладонь в жарких, почти горячечных руках и продолжал говорить:
— Также прошу передать мои наилучшие пожелания вашему мужу, льеру Вензору. Сокровище, которым он обладает, бесценно! Тешу себя надеждой, что вы вместе посетите наш следующий бал. Все-таки Зелод и республика Нолд всегда были союзниками, и мы надеемся на сохранение добрых отношений и впредь. Особенно если эти союзники столь очаровательны!
Поцеловав напоследок ручку, Орвус помог Лакристе сесть в карету, чем окончательно ее смутил. Нет, подобные знаки внимания были более чем приятны, но вот только почему это касалось именно ее? Как бы там ни было, но она не считала себя настолько неотразимой красавицей, чтобы увлечь пресыщенного развлечениями наследника древнего рода. И на ловеласа, неспособного пройти мимо каждой юбки, он не походил. Вот Бурил Дар Орриса — тот да, походил, а Орвус — нет. Тогда в чем дело?! Или она лишь мостик к ее мужу, продуманная попытка заполучить союзника в тылу представителя Нолда? Но ведь муж всего лишь помощник посла, да и герцог, тем более недружественный к действующей власти, вряд ли интересен Нолду. Если, конечно, он не станет этой самой властью в ближайшее время! Уж больно легко и непринужденно в словах прощания Орвус ставил себя и все королевство на одну чашу весов, явно говоря о совпадении личных целей с целями государства. Будто он уже примерил на голову корону и теперь собирался опробовать трон!
Придя к таким выводам, Лакриста облегченно откинулась на мягкие подушки и расслабилась. Произошедшее, если, конечно, она права, а она права почти наверняка, так вот, все произошедшее придало жизни пряный аромат интриги, заставило сердце забиться сильней и подарило чувство полезности.
За бурей чувств, прокатившейся по лицу Лакристы, снисходительно наблюдала Селента. Полумрак укрыл ее слабую усмешку от хозяйки, которая сейчас, впрочем, вряд ли увидела бы ее и при ярком свете.
На следующее утро супруг Лакристы, загадочно ухмыляясь, сообщил, что сегодня он в посольство не пойдет, а посвятит свое время жене. Более того, они пойдут в лучший ресторан Равеста и отпразднуют там одно довольно важное событие.
Вензор выбрал для этого хорошо известное среди знати заведение с прекрасной кухней, неплохими музыкантами и отличной обслугой. Под стать всему этому была и обстановка, нельзя сказать чтобы очень шикарная, но говорящая о тонком вкусе хозяев. В общем, Лакристе понравилось.
Именно там, сидя за уютным столиком у окна, за бутылкой красного ралайятского вина урожая 1730 года, он и поведал жене о своем назначении на пост главы посольства Нолда в Гарташе. Его глаза при этом горели огнем выигравшего труднейший поединок воина, и ничто не могло омрачить вкус победы — даже снующие вокруг ресторана охранники и Селента с Ти'ренгом за соседним столиком, готовые защищать хозяев от убийц.
— Значит, этот Орвус что-то такое знал заранее. И все его старения были направлены только на установление связей с тобой! — с удовлетворением произнесла госпожа Регнар.
— Ну разумеется. Ты тогда все правильно просчитала, так что можешь в полной мере собой гордиться, — снисходительно улыбнулся Вензор, чем вызвал шквал чувств у Лакристы. Правда, боясь испортить праздник мужу, она промолчала, хотя слова эти и запомнила.
После ресторана, где, надо сказать, действительно потрясающе готовили, они отправились в соседствующую с ним лавку торговца всяческими дивностями. Покрытая чудными картинками вывеска гласила, что Джура из Минорхара всегда рад гостям. И действительно, стоило отвориться тяжелой двери из ралайятского дуба, как внутри магазинчика глухо ударил колокол и навстречу посетителям с достоинством вышел сухопарый старичок.
— Старый Джура счастлив видеть столь знатных господ в своем скромном заведении! — Как это ни странно, но в его чуточку раскосых глазах на прокопченном лице в самом деле жило радушие, и дьяволята фальши не норовили вырваться наружу. Старик и вправду был рад гостям. — Садитесь вот сюда, уважаемые. Если желаете, то могу угостить настоящим ханьским чаем. На него пошли только самые молодые листочки с верхушек чайных кустов…
— Но мы… — попытался прервать словоизлияния старого Джуры льер Вензор, однако безуспешно.
— Самые лучшие, самые редкие диковины будут доставлены прямо к вам на столик, и их созерцание станет лучшим дополнением к напитку богов, — ничуть не смущаясь, продолжил старик.
И Вензор — опытный дипломат и маг — сдался, не выдержав напора. Он лишь посмотрел в смеющиеся глаза жены и решительно произнес, будто смертник перед двумя чашами, в одной из которых яд, а в другой амброзия Верхних миров:
— Ладно, уважаемый, неси!
Джура тут же хлопнул в ладоши, и вокруг засуетились выточившие из-за занавесей две молодые женщины. Почтительно улыбаясь, они принесли большой заварной фарфоровый чайник, на пузатых боках которого резвились похожие на дельфинов животные и играли морские волны, две глубоких чашки без ручек из того же тончайшего фарфора и поднос с разнообразными сластями. Затем они столь же невесомо упорхнули, лишь немного потревожив тяжелые драпировки в конце зала.
— Вы позволите? — приподняв бровь, произнес маг и, не дожидаясь ответа, провел ладонью над заставленным столиком, бормоча под нос заклинания. Старый Джура лишь сокрушенно качал головой и укоризненно улыбался.
