нами опять кто-то следит…
— Надеюсь, это не медведь, — рассмеялся Аюр. — Иначе он забьется в какую-нибудь расщелину — ищи его потом! Пойдемте же, — скомандовал он охотникам и телохранителям. — А ты, Хаста, не теряй времени — принеси жертвы огню, испроси у Господа Исвархи удачную охоту. И я принесу тебе в подарок медвежий язык. Говорят, тот, кто съест его, будет понимать речь животных.
— Во всяком случае, мой господин, он даст возможность ощутить то же, что и медвежий желудок после хорошей охоты, — поклонился Хаста. — Ступайте, а я упрошу Исварху, чтобы он накрепко запер ворота в небесный чертог. И не пустил никого из вас, как бы вы ни стучали.
Прежде чем идти вглубь безымянной «чужой земли», Ширам взобрался на самую высокую из ближних скал, чтобы получше рассмотреть места, где предстояло охотиться. Холодный ветер вздувал его плащ, он ловил полы его обеими руками, стараясь поплотнее укутаться от порывов.
Что бы там ни говорил Учай, никакого жилья внизу не было видно. Не то что селения — даже самой убогой хижины. Со скалы открывался вид на огромную, заросшую лесом каменную чашу, расколотую как раз там, где протекала река. На высоких скалах, окаймляющих долину, лежал снег, — видимо, он и летом не таял. Посреди чаши, как будто не выпитой до дна, голубело не слишком широкое, но все же довольно крупное озерцо, над которым отчего-то поднимался белесый пар.
«Как странно, — подумал Ширам. — Река холодная. А озеро, похоже, теплое. Может, даже горячее. Впрочем, с рекой более-менее понятно — снежные шапки на скалах питают ее студеной водой. Но что не так с озером?»
Накху вновь припомнился сын Толмая, и он вздохнул, досадуя, что отпустил его. Наверняка у местных дикарей было какое-нибудь сказание об этих землях. Быть может, озерцо — жилище одного из великих подземных змеев? Они любят такие места для своих тайных убежищ…
Он вновь обвел взглядом «содержимое» чаши. Только густой лиственный лес, радующий живой зеленью после суровых сосен, и затянутая паром вода. Пожалуй, отыскать медведя будет непросто. Если, конечно, он вообще тут есть.
Но как бы то ни было, следует внимательно оглядеть берега. Что бы тут ни водилось, наверняка оно оставляет следы.
Ширам спустился к водопаду, где ждали его Аюр и прочие участники похода. Царевич уже с нетерпением расхаживал по берегу.
— Сколько можно! — увидев накха, с возмущением воскликнул он. — Пока ты лазал по скалам, мои люди уже отыскали следы. Много следов! Там дальше, на берегу…
— Что за следы? — Ширам повернулся к одному из воинов.
— Похожи на медвежьи, — с сомнением отозвался тот.
— Похожи или медвежьи?
Он почувствовал в голосе следопыта явную неуверенность.
— Лучше сам погляди, маханвир, — ответил тот.
Ширам глянул, и его охватила тревога. Действительно, существо, оставившее след, напоминало медведя. Оно передвигалось то на двух лапах, то на четырех и оставляло на ветках длинные темные клочья шерсти, цветом похожей на медвежью. И все же это была не медвежья шерсть — чересчур длинная. И что самое странное, вдавленная у самого берега земля напоминала скорее не медвежью, а человеческую ногу. Или лапу?
— Нам бы лучше вернуться, — произнес Ширам. — Встать у водопада и выслать вперед следопытов. Пусть воочию разглядят зверя.
Аюр гневно сдвинул брови:
— Это медведь! Ты что же, не слышал, о чем говорил сын вождя?
— Почему мы должны ему верить на слово?
— А отчего бы и нет? Мы богато одарили его. Он должен быть нам благодарен. Да и зачем бы ему нас обманывать? Он не получит от этого никакой выгоды…
— Получит он ее или нет, его мыслей мы не знаем. Но я могу утверждать только одно: этот след оставил не медведь. Сам погляди — когти едва обозначены, у медведя они куда длиннее. — Он ткнул бронзовым наконечником лунной косы в продавленный сырой песок.
— И что? — упорствовал юный арий. — Здесь водятся диковинные звери. Тот же зубастый секач! Почему бы не быть медведю с неправильными лапами?
— О светозарный, — один из следопытов подбежал к сыну повелителя, — там дальше на песке медвежий след!
— Точно медвежий? — победно оглядываясь на Ширама, переспросил Аюр.
— Никаких сомнений! Он громаден!
— Вот видишь? Должно быть, вот это — следы медвежат. А там — сам хозяин леса!
— Я бы все же не шел вперед без разведки, солнцеликий, — почтительно подал голос Дакша. — В прошлый раз нам просто повезло…
— О каком везении ты говоришь? — зловеще прищурился Аюр. — Ты сомневаешься в моем… в нашем охотничьем мастерстве?
Старый охотник молча поклонился, скрывая досаду.
— Или ты испугался? И кого — трусливого медведя, который удирает от нас со всех лап?
— Не стоит хулить зверя, — заметил Ширам, решив про себя непременно выслать разведчиков, желает того Аюр или нет. — Мы ничего не знаем о нем, кроме того, что он не такой, как все. С одним подобным существом мы недавно уже столкнулись…
— И прекрасно! — ухмыльнулся Аюр. — Мы не знаем его, он не знает нас. Так же еще интереснее! Чья возьмет?
Он горделиво оглядел стоящих вокруг телохранителей и охотников. Сейчас он не чувствовал себя мальчиком, как то часто бывало и очень раздражало его, — в этот миг он ощущал себя мужчиной среди мужчин.
— И все же не стоит торопиться, — холодно сказал накх. — Я отвечаю перед нашим повелителем за твою безопасность.
Не слушая возмущенных возражений, он подозвал следопыта:
— Возьми двух людей и выясни, куда пошел зверь. Сколько голов в семействе, есть ли медвежата…
Ширам вновь поежился. Его неотступно донимало ощущение чужого недружелюбного взгляда.
— И возвращайся поскорее…
Он замолчал и затем добавил:
— Живым.
Урхо осмотрел сухой, узловатый ствол можжевельника и примерился к нему с ножом. Ложка должна получиться отменная. Такую с собой повсюду носить — не сломается, не покоробится и не растрескается. Жаль, хлебать ею сейчас нечего. Кирья как ушла с утра в лес с Мазайкой, так до сих пор и не вернулась. Отпросилась Мазайкиного деда проведать, дескать, очень надо, а зачем — молчит. Урхо не стал допытываться и отпустил ее. Ему было жаль осиротевшую сестрицу, он слышал ночами, как она тихо плачет об отце, пряча слезы… Но чем он ей поможет? Она всего лишь девчонка, а он — мужчина и вождь. Он должен думать не о своих домашних горестях, а о благе всего племени, как учил его отец.
Урхо бережно снял первую стружку… В этот миг привешенная на кожаных петлях дверь распахнулась и в избу ввалился еле держащийся на ногах от усталости Учай.
— Все, я завел их! —
