По коридорам сбегались остатки прислуги, завидев воительницу, они изумленно поднимали брови, но молчали, а та упрямо следовала к подвалам.
Перед одной из дверью, куда все стекались, она остановилась, показала на нишу, плохо различимую в темноте.
— Ты хотела поговорить.
— А ты не хотела? Ты вроде явилась в стан врага, и, по-моему, это очень похоже на предательство.
— Никого я не предавала, — ощетинилась колдунья. — Люис, глава клана, на чьем поле тебя отыскали. Он чуть не погиб после битвы, его вынесли, принесли в лес. Я его спасла, я ему доверилась, а он тайком украл снадобье, чтобы отравить жителей этих земель. За моей спиной сговорился с Хелен, а теперь еще и принял помощь от жреца Гахарита, очень старавшегося меня прикончить. И кто тогда кого предал?
— Значит, — я прищурилась. — Порча не твоих рук дело?
— Не моих, — замотала она головой. — С радостью посмотрела бы, как Брюс падает замертво и спит, медленно угасая, но на других моя месть не распространялась.
Внутри я ощутила значительное облегчение. Анна дольше меня в этом мире, она ожесточилась, обозлилась на всех, но и чем-то была мне симпатична. Наверное, сказывалось общее прошлое, общий мир и знания.
— А Ава? — пользуясь моментом и ее искренностью, делала попытки разузнать все подробности разом.
— Что Ава? — вымучено выдохнула девушка. — Эта дура через Хелен передала весточку Льюису. Сдала тайники дозорных, поэтому воинам удалось едва ли не беспрепятственно добраться до ворот.
— Старая мразь, — не удержала в себе грубое проклятие.
— Она и при мне была премерзкой, — рассмеялась Анна. — Отвратительная женщина.
На несколько мгновений мы замолчали. Как раз к этому моменту явился Аллан, а за его спиной маячила младшая сестра. Она с любопытством воззрилась на нас, но брат зарычал на всех девиц, застывших в коридоре.
— Внутрь, — эхом раздалось под каменными сводами. — Запритесь.
— А ты? — дернулась к нему Шона. — Ты не с нами?
Большего оскорбления для мужчины было и не сыскать. Затолкав ее за порог, он мазнул заинтересованным взглядом по иномирянке.
— Я буду рядом, — пообещал он.
Створка захлопнулась, Анна заперла ее на тяжелый засов.
Помещение скудно освещалось несколькими факелами. Здесь хранили запасы зерна, какие-то закрутки, как называли их моей реальности.
Обернувшись, отыскали глазами с десяток женщин, забившихся по углам. Они к нам не подходили, да и у нас не было желания впускать в свой узкий круг кого-то постороннего.
Шона была белой, словно снежная пелена.
— Там брат, а если... а если...
— Что ему будет? — хмыкнула воительница, абсолютно не беспокоившаяся за судьбу воинов. — Они не мальчишки, им, что, с нами прятаться?
Она села на пол, спиной прислонившись к стене. Я последовала ее примеру, потому что ноги уже с трудом меня держали. Сама я разделяла опасения Шоны, кусала губы и обгрызала ногти.
В гнетущей тишине не понимала, что происходит вне замка.
Когда молчание превратилось в мучительное, я не вытерпела, и задала Анне вопрос.
— Ты когда-нибудь сможешь простить Брюса?
Мне важно ее мнение. Она сама и другие подтверждали, что лично он никогда над ней не издевался, но и защищать не стал. Конечно, делала скидку на местные порядки, на традиции, древние обычаи, но так и не смогла их принять.
Скользнув ладонью по животу, размышляла, что у меня будет от него ребенок. Если я его расстрою, вызову гнев, он будет жестоко меня наказывать? А родись у меня дочь? Ее заставят выйти замуж из-за выгоды? Супругу будет позволено ее лупить?
— Его? — она задумалась.
Я долго ждала ее ответ. Попаданка совсем не торопилась, то хмурилась, то поднимала брови, что-то считала. Определенно не хотела расстраивать меня.
— Я бы хотела все забыть, Лиза, — подала она свою ладонь, — но не могу. И поэтому прощение тоже невозможно.
И все равно расстроила.
— Эй, ты ведь Анна, — вклинилась в наш тихий разговор Шона. — Я слышала о тебе.
— Да? — блондинка окинула брезгливым взглядом брюнетку, — а я, напротив, про тебя ничего не знаю.
— Это Шона, сестра лэрда Мерсеров, — представила девушек друг другу. — А это Анна, но ты, видимо, ведаешь о ней даже больше, чем я.
— Именно, — высоко подняла свой нос девушка. — Что-то твоя подруга тебе не сообщает, как отвратительно она себя вела в первые дни, как дерзила, как постоянно вызывала на себя гнев. И до нас дошли сплетни о поведении белокурой ведьмы.
— Дерзила, вызывала гнев? — рядом злилась и темнела лучница. — Меня продали, стерва. Продала та, которой я верила. Как я должна была реагировать?
— Как и другие рабыни, — с достоинством парировала Шона. — Лису, как и тебя забрали в рабство, но она не кидалась на всех с осуждением, за это ее все и полюбили, а ты...
Я влезла между ними. В силах и ловкости Анны не сомневалась, как и была уверена, что сестра Эвана тоже способна удивить своими боевыми навыками и острым языком.
— Хватит, хватит. Только ссор нам не хватало. Не так уже меня здесь и полюбили, — добавила, оглянувшись на других затаившихся женщин. — Даже сжечь пытались, каждый осуждает, проклинает за спиной, потому что я ведьма.
Бормотала, чтобы жительницы нас не услышали, но в помещении любая фраза разносилась молниеносно.
Одна из прислужниц подалась вперед.
— Вы ошибаетесь, госпожа. — Она и обратилась ко мне так, будто я уже вышла замуж за главу клана, будто я по рождению для них была аристократкой. — Все боялись Авы и ее гнева, но вас не ненавидят. Вы спасли наших мужчин, помогали, лечили.
— Ага, а потом намеревались поджечь ее под предводительством гниды-друида, — не утерпела и с
