Как мы уже говорили, этот аспект за тридцать лет массового существования субкультуры претерпел наиболее сильное изменение. Однако, хотя отношение к Средиземью изменилось на более спокойное, требование убедительности по отношению к текстам ничуть не уменьшилось и, пожалуй, даже возросло: если в 1990-е годы было достаточно, чтобы текст соответствовал личным переживаниям, то сейчас, когда благодаря интернету тексты обретают не просто более широкий круг читателей, но и оказываются доступны «не своим», автор вынужден ориентироваться на более широкий круг представлений, чем только индивидуальные.
5. Общение с героями сказаний. В архаических культурах наиболее важными слушателями оказываются сами эпические герои, незримо присутствующие на исполнении эпоса: в культурах Сибири, Средней и Центральной Азии неоднократно фиксировали рассказы о том, как герои эпоса внушали юноше, что тот должен стать сказителем, как награждали за прекрасное исполнение или жестоко карали за неудачное. Следы присутствия эпического богатыря во время исполнения сказания о нем могут быть не только моральными (удача сказителя после успешного исполнения, болезнь после плохого), но и вполне материальными: так, рассказывают о появившихся следах копыт незримого скакуна113. Именно для незримых героев эпоса певец старается в максимальной степени.
В 1990-е годы толкинисты, рассказывая о Средиземье или исполняя песни, ощущали присутствие как «своих» героев, так и разнообразных врагов. Сохранилось ли такое мироощущение сейчас — сказать трудно; поскольку общий уровень эмоциональности культуры снизился. Но вероятно, в среде двадцатилетних это сопричастие существует и по сей день. Подобное практически отсутствует в субкультуре поттероманов — хотя бы по той причине, что действие книг Роулинг происходит в недавнем прошлом и не отделено от сегодняшнего дня «абсолютной эпической дистанцией».
Толкинистские тексты стали активно распространяться благодаря интернету, и, более того, сама возможность опубликовать свой текст в Сети вызвала подъем письменного творчества (разумеется, ничего специфически толкинистского в этом нет). Старейшим толкинистским сайтам около двадцати лет, и анализ текстов[79] позволяет сделать некоторые выводы, интересные с культурологической точки зрения.
Автор книги в роли Гэндальфа, Вячеслав Рожков в роли Бильбо.
Фотография Алексея Светомирова
В 1990-е годы был чрезвычайно развит жанр апокрифа — то есть текста, подвергающего пересмотру идеологическую и/или фактографическую сторону книг Толкина. Как уже было сказано, наиболее масштабным и популярным апокрифом является «Черная книга Арды» Ниеннах и Иллет (издание 1995 года; позднейшие переработки не имели ничего похожего на первоначальный успех). Однако накопление знаний по миру Толкина, выход и перевод томов HOME, а также уже упомянутое снижение эмоциональности субкультуры привели к тому, что апокрифы уже практически не пишут. С отмиранием апокрифа начал зарождаться другой жанр — альтернативная история, то есть сюжетные тексты, в которых отменяется некое общеизвестное событие и автор смотрит, как бы разворачивалась история в этом случае. Если автор апокрифа искренне убежден, что события происходили именно так, как считает он, то автор альтернативной истории может предупреждать: «Этого не было!» Для него построение такого заведомо невозможного сюжета — игра ума, не более.
«Альтернативки» чрезвычайно распространены в среде поттероманов, среди толкинистов их сравнительно мало. Это неудивительно — из-за описанной выше установки на достоверность. Появление альтернативных историй есть знак ослабления эмоциональности в восприятии мира Толкина и усиления игрового начала.
Игровое начало в отношении к Средиземью не связано с ролевыми играми, это способ видения мира, а не воспроизведения его. Со снижением эмоциональности в фэндоме стала развиваться толерантность, умение встать на место другого. Применительно к творчеству это означает способность высоко оценить текст, даже если не согласен с его концепцией. В отзывах на интересные произведения стали появляться фразы типа: «Я вижу это совершенно по-другому, но рассказ мне понравился». С социальной точки зрения эта толерантность не может не радовать, но прежнее мироощущение субкультуры она разрушает полностью.
Если сначала толкинистское и ролевое движение было единым и собирало в своих рядах людей самого разного уровня, статуса и устремлений, то произошедшая в конце 1990-х дифференциация сузила ряды толкинистов до… собственно тех, для кого на первом месте стоит мир Толкина, а ролевые игры, разнообразное рукоделие и пение под гитару являются возможными (но не обязательными) формами установления сопричастия этому миру.
То, что эмоциональность мировосприятия (характерная, разумеется, отнюдь не только для толкинистов) снизилась, привело к изменениям во всех проявлениях субкультуры. На внешнем плане это более нейтральная одежда, исчезновение «плащей из занавесок»; это и чрезвычайно возросшее мастерство в изготовлении ролевых костюмов, в том числе и серьезные реконструкции эльфийской одежды. На социальном плане — в прошлое ушло деление фэндома на «своих» и «врагов» (не по внутрифэндомским отношениям, а по принадлежности к миру Толкина), перенесение средиземских взаимоотношений на реальную жизнь. На внутреннем плане — это гораздо более глубокое знание мира Толкина, активная переводческая и исследовательская деятельность; значительное ослабление визионерства.
Возвращаясь к основной цели предпринятого исследования — выяснить причины, по которым оказалось возможным зарождение целой субкультуры на основе литературного произведения, — можно сделать вывод, что эти причины кроются в той достоверности, ощущении реальности происходящих событий, которые возникают у читателя, берущего в руки «Властелин колец». Такая убедительность является плодом гармоничного сосуществования в личности автора двух составляющих: Ученого, который позаботился о выверенности формы и четкости деталей созданного им литературного универсума, и Художника, который доверился своему воображению, эмоциям и интуиции, таким образом обратился к подсознанию, подсказавшему верные ходы в развитии сюжета и формировании характеров. Уникальность «Властелина колец» как феномена культуры и состоит в том ощущении правдивости, которое возникает при знакомстве с ним, так как, с одной стороны, автор романа напрямую обращается к глубинным структурам мифологического мышления читателя, с другой — помещает читателя в трехмерное, почти осязаемое пространство. Так художественный вымысел становится некой особой реальностью, параллельным миром, обладающим притягательностью волшебной страны и почти земной материальностью, вызывающим желание приобщиться, узнать его лучше, может быть, принять участие в со-творении этого мира, овеществлении его. Таким образом, специфические особенности формы и содержания эпопеи Дж. Р. Р. Толкина «Властелин колец» сделали возможным превращение ее из просто литературного произведения в источник формирования субкультуры.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Карпентер Х. Джон Р. Р. Толкин. Биография. М. : АСТ, 2020.
2. Толкин Дж. Р. Р. Избранные письма // Толкин Дж. Р. Р. Сильмариллион. СПб. : АСТ, 2001.
3. Толкин Дж. Р. Р. Избранные письма // Толкин Дж. Р. Р. Сильмариллион. СПб. : АСТ, 2001.
4. Толкин Дж. Р. Р. Избранные письма.
5. Карпентер Х. Джон Р. Р. Толкин. Биография. М. : АСТ, 2020.
6. Немировский А. Заклятье кольца и идентификация Черной Речи. http://eressea.ru/library/public/nemir3.shtml.
