Чаша Носительницы была пуста, но так и должно было быть: ведь Бог сейчас с ней, с Мирани. Носительница — она! У девушки с чашей были длинные светлые волосы. Кто это — неужели, Крисса? Ее место должна была занять Ретия!
Она нигде не видела высокой темноволосой девушки, и это ее тревожило. Неужели Ретия вступилась за нее и попала в беду?!
Гласительница в роскошном головном уборе выглядела великолепно. По полу тянулся шлейф голубого с золотом платья. Она была высока и грациозна, как Царица Дождя.
Жрицы встали полукругом и застыли в молчании.
Гласительница воздела руки к небу.
— Мы готовы к твоему приходу, Ярчайший. — Ее голос гулко прозвенел из-под маски. Толпа повернулась к востоку. В наводненном людьми зале воцарилась напряженная тишина. Сетис начал осторожно проталкиваться вперед, Орфет следовал за ним.
Мирани подняла голову и посмотрела на светлеющее небо.
— Приди к нам, — шепнула она.
И вдалеке, над морем, сверкающим, как расплавленное стекло, темноту расколол первый солнечный луч.
Царица Дождя поступает по-своему
Свет.
Что есть свет? Почему от него все меняется?
Поначалу он пылал ослепительной красой, заливая обращенные к нему лица огненно-алым заревом. Потом он вспыхнул на вершине дальней стены и медленно пополз вниз. Солнце поднималось все выше, и огненный блик терял свою насыщенность, стал золотым, потом ослепительно-белым, и тогда все увидели, что по небу бледным кружевом тянутся стройные ряды легких розоватых облаков.
По толпе прокатился ропот.
Мирани расслышала слово «дождь», оно растекалось по Дому, подобно влажному всплеску волн.
Шакал вскочил на ноги. На его суровом лице играл солнечный зайчик.
— Пора выводить мальчишку, если хочешь дать ему хотя бы один шанс, — шепнул он.
Она испуганно кивнула, сняла обезьянку с плеча Алексоса и сунула ее в руки грабителю могил.
— Присмотри за ней. — Потом схватила Алексоса за руку. — Ты готов?
Он кивнул. В разгорающемся свете его туника сияла ослепительной белизной, сверкало золото в темных кудрях.
Солнце набирало силу. Его лучи заполнили громадный зал, заиграли золотом, синим и алым на роскошных стенных фресках, заблестели драгоценными камнями на полу, озарили пышные одеяния Девятерых. Вместе со светом пришло тепло, нахлынула волна жара, такого знойного, что люди, стоявшие у дверей, невольно отступили в тень. Запели птицы. Воздух наполнился ароматом цветов. На стенах перекликались трубы и горны, отзвуки их мелодий доносились со стороны Порта, из опустевших окрестностей Храма. Толпа заволновалась, стала наседать, заходила ходуном.
Мирани и Алексос, протискиваясь сквозь толпу, чуть не столкнулись с сотником. Девушка испуганно отпрянула. У нее за спиной Алексос прошептал:
— Сюда.
Он вывел ее из полосы солнечного света к небольшой двери, возле которой дежурил стражник. Он подозрительно поглядел на них.
— Сюда нельзя! Претенденты готовятся к выходу.
Мирани заглянула ему через плечо.
Она увидела девятерых мальчиков, причесанных и надушенных. Хлопотливых матерей уже отослали прочь. Они сидели, напуганные и одинокие; один из них болтал ногой, сильно не достающей до пола.
Мирани прикусила губу.
Как быть?! Но не успела она и рта раскрыть, как сзади послышался высокомерный голос:
— А ну, дайте дорогу!
Мимо нее, словно не заметив, протолкался Сетис. В руках у него был список пергамента; он небрежно отстранил охранника и сказал мальчикам:
— Здесь перечислены ваши имена. Вы пойдете на Избрание в том порядке, какой я назову. Поняли?
Мальчики встали, испуганно переминаясь с ноги на ногу.
— Погодите-ка, — заволновался стражник. — Меня ни о чем таком не предупреждали...
Окинув его презрительным взглядом, Сетис извлек из кармана клочок папируса и сунул ему под нос.
— Вот разрешение. Подписано самим Аргелином.
Стражник тупо уставился на листок. Наступило неловкое молчание. Потом солдат пробормотал:
— Думаю...
— И правильно. — Сетис быстро убрал папирус. От дыхания Мирани запотела бронзовая чаша, которую она все еще сжимала в руках. Стражник не умел читать! Но откуда у Сетиса такая уверенность в этом?
«Мирани!»
На миг ей показалось, будто Алексос произнес ее имя вслух. Но он уже подошел к двери. «Мирани. Уходи. Скорее!»
— Алексос! — прошептала она. Он не обернулся. Сетис уже достал маски Претендентов и теперь раздавал их мальчикам. Он бросил на нее один-единственный взгляд.
«Пора, Мирани. Он идет!»
Она принялась проталкиваться сквозь толпу, но народу было слишком много: они пихали ее локтями, наступали на ноги, не давали пройти, и вдруг она, зажатая между необъятной толстухой и стариком на костылях, почувствовала, как чья-то крепкая рука схватила ее за локоть и развернула.
Мирани сдавленно ахнула. Генерал! Его глаза были жесткими, безжалостными.
Он схватил ее за волосы и резко дернул. Его яростный шепот защекотал ей ухо.
— Думаешь, смогла меня провести?! Где твои сообщники? Где они?!
— Не знаю...
— Толстяк?! Писец?! — Он дернул сильнее, на глаза навернулись слезы боли. — Мальчишка?!
Взревели горны. Толпа с ревом подалась вперед, и Мирани сумела вырваться. Она кинулась прочь, изо всех сил работая локтями и прижимая к груди чашу.
В круг входили мальчики. Их было девять, лица скрывались под масками — серебряными, торжественны ми и красивыми. Одеты они были в одинаковые белые туники. Ноги у всех были босыми, волосы скрыты под колышущимися перьями и хрустальными Подвесками масок.
Даже роста они были одинакового.
И различить их было невозможно!
Девятый Дом затих. Солнце нещадно палило, обрушивалось на толпу удушающей периной, многократно усиленной встроенными в потолок зеркалами. Целая кольцевая система зеркал, будто сверкающий круг, отражала солнечные лучи, направляла свет и тепло внутрь Дома, превращая его в настоящий Храм Солнца.
Гласительница, высокая и царственная, прошлась вдоль шеренги мальчиков, внимательно вглядываясь в каждого. Одни из них опускали глаза, другие смело встречали ее взгляд. Пятый мальчик высоко поднял голову. Седьмой сложил руки на груди. Сумел ли Сетис поставить Алексоса в шеренгу?! Где он?
"Не волнуйся. Все случится так, как хочу я... "
«А чего хотим мы, тебя не интересует?» — мысленно возопила она.
Он, казалось, улыбнулся.
«Не могу ничего обещать. Людей очень много, и все они хотят разного. Ты, Аргелин, Орфет... В этой толпе так много разных мыслей, так много желаний. Как Богу выбрать среди них, Мирани?»
