— Ладно, — согласился Дыббакс и ступил на лестницу. — Но немного света нам все-таки нужно, а то мы шеи себе свернем на этих ступеньках. Бред, конечно, но они обледенели.
Джон дотронулся до ступеней кончиками пальцев.
— Дыббакс прав, — сказал он. — Откуда же здесь лед?
— Не знаю, — ответил Дыббакс. — Но думаю, что скоро поймем. — Он прикрыл ладонью светящуюся поверхность фонарика, отчего ладонь его стала красной и прозрачной. Света было теперь совсем мало, так что они едва видели, куда ступать.
Бормотание становилось все громче, какие-то люди нараспев повторяли одни и те же слова.
— Может, у них тут урок медитации? — предположил Джон.
Дыббакс взглянул на свои часы с люминесцентными цифрами.
— В три часа ночи? — Он остановился и опять прислушался. — Кроме того, разве так медитируют? Ты различаешь, что они говорят? Ну же?
— НА-ГА. НА-ГА. НА-ГА.
— Нага, — прошептал Дыббакс. — Точно, именно Нага.
Дети задрожали, но уже не от холода, а от страха. До них наконец дошло, что слово, которое скандируют где-то совсем рядом, на санскрите означает «змея».
— У меня плохие предчувствия, — прошептала Филиппа.
— Ты это уже говорила, — отозвался Дыббакс.
— Нет, про это еще не говорила. Я говорила, что не стоит оставлять у себя Королеву-кобру. Надеюсь, что нынешние неприятные предчувствия хотя бы не связаны с этим амулетом. Поскольку это как раз тот случай, когда я не хотела бы оказаться пророком.
— Да уж… — Дыббакс вздохнул.
Они прошли еще несколько ступеней вверх, и впереди забрезжил тусклый свет. Дыббакс тут же выключил фонарик. Крутая каменная лестница как раз закончилась, и они очутились в узком туннеле, который упирался в другую лестницу, на этот раз металлическую, она шла вертикально вверх внутри полого бронзового цилиндра. Шириной цилиндр был от силы метра полтора и заканчивался широким раструбом, через который лился яркий неровный свет и пение людей:
— НА-ГА, НА-ГА НА-ГА, НА-ГА, НА-ГА.
Джинниоры молча полезли вверх, с трудом отрывая пальцы от обжигающе холодных металлических перекладин. Наконец они смогли заглянуть за край цилиндра. И их утомленным, запорошенным пылью глазам предстало нечто удивительное.
В огромной пещере, метров пятнадцать или двадцать высотой, располагался храм, неравномерно освещенный гирляндами электрических лампочек. Пол пещеры застилал странный туман, это было похоже на театральные спецэффекты. Туман окутывал ноги трех или четырех сотен человек, мужчин и женщин, которые стояли на коленях, молитвенно сложив руки и обратившись лицами как раз к тому месту, над которым находился наблюдательный пункт Джона, Филиппы и Дыббакса. Люди были в резиновой обуви, в оранжевых одеждах с накинутыми сверху куртками и накидками из овечьей шерсти. Лица их были разрисованы желтой краской. Не переставая, точно под гипнозом, они твердили:
— НА-ГА, НА-ГА, НА-ГА, НА-ГА…
— Это культ кобры, — прошептала Филиппа. — Ааст Нааг. «Восемь кобр». Видимо, ашрам для них служит прикрытием.
Теперь девочка поняла, о чем говорилось в конце письма полковника Килликранки: Ищите третью змею. Но остерегайтесь восьмой.
Трое юных джинн притихли. Ну разве это не ирония судьбы? Они попали прямиком в лапы тех, от кого надеялись скрыть амулет! Вокруг, да-да — со всех сторон, были толпы и толпы именно тех людей, с которыми им меньше всего хотелось бы повстречаться.
Теперь они поняли и истинное предназначение бронзового цилиндра, который пока служил им убежищем. В нескольких шагах от того места, где они стояли, между двумя длинными тонкими клыками торчал раздвоенный язык, то есть они прятались внутри огромной статуи — поднявшей голову королевской кобры. Однако объектом поклонения толпы была не кобра. Перед статуей, чуть ниже ее раскрытого рта, стоял уже знакомый им человек, гуру Масамджхасара, только одетый совсем по-другому. Вместо белых одежд на нем была толстая меховая шуба. Она защищала гуру от царившего в пещерном храме пронизывающего холода, природу которого дети по-прежнему не понимали. Прежде босые ноги гуру были теперь обуты в шикарные меховые сапоги.
Наконец острые глаза Джона высмотрели источник необъяснимо низкой температуры: в углу храма один садхак в толстых кожаных перчатках колол большие блоки сухого льда, а другой поднимал на тележку открытые емкости, над которыми курился белый ледяной пар. Видимо, в емкостях был жидкий азот.
— Зачем им все это понадобилось? — задумчиво спросил Джон.
— Не знаю, — отозвался Дыббакс. — Может, для кондиционеров? На поверхности-то очень жарко. Неизвестно еще, можно ли будет дышать в этом помещении, если не охлаждать воздух.
— Вот уж вряд ли, — сказал Джон. — Знаешь, я полежал на кровати в здешнем общежитии и твердо уверен, что гуру нисколько не волнует, как спится и дышится его последователям. Лед и азот нужны ему для чего-то другого. Только для чего?
Гypy сбросил с плеч шубу и обнажил голую грудь, раскрашенную такой же желтой краской, как щеки и лоб. Потом он, точно баптистский проповедник, поднял вверх руки. Все затихли.
— Я покажу вам суть вещей, на которые можно уповать — возвестил гуру громким, жутким голосом. И свидетельства того, что не видно глазу. Любой человек, не важно, женщина или мужчина, который последует за мной и повинуется моим командам, будет вознагражден чудесами и властью над жизнью и смертью. Сегодня ночью, друзья мои, сегодня ночью вы увидите эту власть во всем ее великолепии. Власть более сильную, чем логика. Власть более мощную, чем любые доводы. Да, дети мои, все вы станете свидетелями удивительной власти.
Гуру хлопнул в ладоши, и двое приближенных поставили рядом с ним стеклянный резервуар с клубком извивающихся змей. Было ясно, что гуру вознамерился взять их в руки.
— Для этого они и устроили тут такой холод, — прошептал Дыббакс. — Змеи — животные хладнокровные. У них температура тела зависит от температуры воздуха. Когда тело змеи значительно остывает, она становится сонной и вялой. Наверно, тогда с ними не так опасно общаться.
— Но эти змеи совсем не сонные, — заметил Джон. — Посмотри: в резервуаре установлен инфракрасный нагреватель. Им там вполне тепло.
Тут один из садхаков взял длинную палку и принялся тыкать в змей, как будто нарочно пытался их рассердить. И очень в этом преуспел. Одна змея, огромная королевская кобра, куснула палку, и трем скрывавшимся в статуе джинниорам стал очевидно, что гуру Масамджхасара вовсе не хо чет иметь дело с сонными, вялыми и послушными змеями. Ему были нужны змеи сердитые и агрессивные.
