Видя готовность людей, Ярослав удовлетворенно кивнул и поднялся на стену осмотреть диспозицию в последний раз. Его немедленно обстреляли, как только он сделал попытку выглянуть из-за парапета. Стрела ударила в гребень шлема, со звоном ушла в сторону.
- Лихо палят! - заметил он, обращаясь к стоящим рядом Шестоперу и Тимофеичу.
Те благоразумно не высовывали голову из-за зубцов.
- Прикройся щитом! - посоветовал Станислав.
Тот так и поступил, стрелы с грохотом ударяли в стальной щит, отскакивая в разные стороны. Наконец, Ярославу надоел риск получить стрелу в глаз, он бросил это занятие.
- Ну, что видел? - с нетерпением спросил друг.
Ярослав пожал плечами:
- От леса идет парочка, похоже, один из них принц Клодоальд. Самый главный!
- Значит, минут через десять-пятнадцать полезут, -- предположил Тимофееич, -- по мне, так пора!
Но Ярослав не ответил, озабоченный чем-то другим:
- Ты Шестопер, еще раз проинструктируй своих людей и прикомандированных, чтобы бежали со всех ног и строго во след колонне всадников, и ни один не смел уклониться сторону. Энолов мало, потому фронт построения узок, все стрелы примет на себя передовая пара всадников, то есть, ты да я. Затем попоны обшиты стальной чешуей, и шлемы у нас самые прочные, а вот пехоте достанется меньше, но и бежать они должны строго по приказу, как велено, иначе энолы враз положат...
Со сторожевой вышки закричали:
- Э-э! Там внизу! В городе бой, эльфы схватились с нашими дикарями!
- И че!? - было ответом.
- Дикари бегут к воротам города!
Ярослав взглянул на друзей. Шестопер кивнул:
- Лучшего момента уже не будет...
Они бегом бросились вниз, на ходу отдавая команды.
- Открыть ворота! - кричал Ярослав, подымаясь в седле.
Шестопер кричал на толпящихся в конце колонны пехотинцев:
- Никому из-за лошадей не высовываться, бежать резво, не отставать, держать щиты!
Его конь, почувствовав близость боя, бил копытом, приседая и порываясь броситься вперед, всадник осаживал животное.
* * *
Створки ворот распахнулись, и первыми из них выскочили воины Петровича, они быстро вставали вдоль парапета пандуса, устанавливая щиты. Лучники врага не заставили себя долго ждать. Как только показались люди, они обрушили, по возможности, плотный ливень стрел, целясь в промежутки щитов, выискивая тех, кто неосторожно открыл себя. Однако большие щиты-манталеты давали хорошую защиту владельцам. Изготовленные из цельных толстых досок, насквозь совершенно не пробивались, а высовывать головы дураков не находилось.
Бросив впустую несколько десятков стрел, лучники-энолы переключились на всадников, которые длиной колбасой покидали ворота (быстро ехать мешали неубранные леса в проезде ворот). Кони и люди скапливались за высокими щитами, скрытые ими лишь частично. Пока колонна собиралась, энолы успели ранить одного из всадников в бедро, по чистой случайности оказавшееся не прикрытым щитом. Парня сняли с седла и немедленно заменили другим из отряда мечников.
Несмотря на первые потери, колонна построилась достаточно быстро, и Ярослав взмахом руки скомандовал атаку. Раздался призывный рев труб, всадники попарно уходили в бой с поворотом направо, выстраиваясь в колонну.
Ярослав скакал на Казбеке в голове колонны и немедленно потерял способность к управлению боем. С этой минуты всем командовал Станислав со стены. Рядом с ним стремя в стремя скакал Шестопер на вороном коне, сейчас совершенно скрытым попоной. Стрелы энолов ударяли в них, как удары молотков, забивающих гвозди со всего размаха. Казбек, несмотря на трехслойную попону на груди и шее, несмотря на сталь, каждый раз всхрапывал при ударах. Ярослав давал ему шпоры, конь, подгоняемый всадником, все быстрее набирал разбег. Левую половину тела он прикрывал стальным щитом, а в правой держал наперевес обычное для всадника копье.
Зная невероятную точность лучников-энолов, он склонил голову ниже, к шее коня, стараясь спрятать прорезь шлема и подставить наиболее прочный гребень. Оттого он терял поле зрения, но берег глаза.
Расстояние в семьдесят шагов проскочили быстро, несмотря на тяжелую броню, покрывавшую всадников. Груди коней и бока были покрыты торчащими древками стрел, как еж иголками, когда энолы поняли, что не смогут остановить скачущую на них колонну. Они поздно поняли неубиваемость всадников и не успели перенести огонь на бегущих в хвосте пехотинцев. На последних десятках метров они дико заверещали и бросились врассыпную, оставляя без движения установленные на пути колонны щиты.
Ярослав ударил копьем ростовой щит на своем пути, давая Казбеку дорогу. Легкое сооружение от тяжкого удара хрустнуло, переломилось, отлетая в сторону и унося с собой вонзившееся в землю оружие. Он вовремя выпустил древко, чтобы не быть выбитым из седла. Оружие было жаль, но конь резво, без остановки и препятствий преодолел заграждение. Энолы мчались по направлению к ближайшим домам беспорядочной, разрозненной толпой, налегая изо всех сил. Вероятно, к такому стилю атаки они оказались не готовы и на первый взгляд были напуганы. Ни у кого из них не было времени остановиться для выстрелов, но никто не бросил оружие.
Забег на скорость между лошадью и энолом мог закончиться для последнего известным плачевным результатом, если бы не одно обстоятельство: всадники были перегружены сверх всякой меры, проскакав сотню метров, животные стали сдавать, что позволило некоторым из врагов добежать до спасительных руин, но не всем повезло.
Молодого энола, легкой трусцой бежавшего в последних рядах воинов, Ярослав заметил еще в первый момент начала преследования, он как бы нехотя передвигал ноги, всем видом показывая, что отступает неохотно, под принуждением. Он вырвал из ножен меч и дал последние шпоры. Конь, как это водится, дернулся от боли, из последних сил ускоряясь и ломая строй колонны. Казбек был сильный и выносливый, припадая на задние ноги, он с неимоверным усилием воли в три прыжка преодолел остаток расстояния до бегущих, вырываясь из строя далеко вперед. Не каждому из коней Ярослава был под силу такой рывок на последнем дыхании.
Ярослав врезался в толпу бегущих с высоко воздетым мечом и мог без особого труда положить несколько из них, но в последний момент перед его глазами мелькнула исполненная ужаса физиономия того самого неторопливого, самодовольного молодого энола, в сердце что-то екнуло, мелькнула мысль: "Если он сейчас убьет десяток беззащитных беглецов, что о нем подумает Миэле, ведь это ее братья! Возможно, она сильно расстроится или даже будет плакать" Он развернул меч плашмя. Удар пришелся по загривку, энола сбило с ног, и он исчез из поля зрения ограниченного прорезью шлема. Затем Ярослав осадил Казбека, конь обрадовано вклинился на прежнее место в строю.
