Ознакомительная версия.
Собеседник кинул многозначительный взгляд на леди Филиппу, что та конечно же не упустила из виду:
— Если бы эти визиты не имели отношения к вашему здоровью, вряд ли бы вы оплачивали их с такой покорностью.
Но господин Жерон не имел привычки легко сдаваться, по крайней мере, в словесных баталиях.
— Ха-ха, дорогая Филиппа, где же ваша благодарность за то, что я на редкость вовремя повредил себе спину. Иначе доктору было бы не так просто найти дорогу в ваш дом. В случае чего, не забудьте сказать на свадьбе тост за меня и мой радикулит.
— Жерон, вы, наверно, переусердствовали с микстурами. От некоторых из них приключаются удивительные галлюцинации. Я не собираюсь замуж в третий раз, запомните мои слова.
— Зачем мне их запоминать, если ваш цветущий вид говорит об обратном? Неужели вы распустили свои дивные волосы, только чтобы порадовать больного старика? А уж экзекуции над последней цветущей розой в вашем миленьком зимнем саду я точно не достоин.
— Ну, если вы так настаиваете… Я распустила волосы только потому, что не хватило времени уложить их в прическу. Мне пришлось почти целый час заниматься примирением работниц фасовочного цеха! Они сказали, что вы, дорогой мой выздоравливающий, отказались разговаривать с ними, сославшись на боли в спине.
— Ну, Филиппа, помилуйте, я же не золотарь, чтобы копаться в их мелочных дрязгах, — немного извиняющимся за скабрезность тоном ответил господин Жерон.
— Золотарь? — заинтересованно поднял голову Михей. — Наверное, прибыльная профессия?
Взрослые почувствовали себя неловко, а две девицы-подружки, переглянувшись, захихикали в кулачки. Оська пододвинулся к Михею и стал что-то быстро нашептывать ему на ухо — судя по меняющемуся выражению лица последнего, нечто крайне расширяющее лексический запас.
Лас очень вовремя задал вопрос, как хозяева собираются проводить праздник Темной ночи, а я, предоставив братьям возможность далее самим выходить из неловкой ситуации, сказала, что вынуждена отлучиться на секунду, и вышла из столовой.
Существует поверие, что праздник Темной ночи — время, когда нечисть выходит пошалить. А потому находчивые селяне считают, что в эту ночь можно пошалить и самим, например, во дворе у соседа, а поутру спихнуть все на леших и домовых. К счастью, на поместья лордов в большинстве своем подобные игры не распространялись, если, конечно, владельцы жили в мире со своими работниками весь предыдущий год. Думаю, и на фабрику тоже никто не посягнет, так что в гости леди Филиппа нас пригласила не из-за страха перед заигравшимися селянами.
Пока вся честная компания занималась поглощением гуся (которого господин Жерон с завидным упорством величал «нашим лебедем»), я прошмыгнула по коридору в контору — лучшего времени, чтобы никто не мешал шататься по фабрике, найти было просто невозможно. Рябиннику вполне могла прийти в голову такая же мысль. Так что, если он еще не отказался от своих прогулок по территории предприятия, у нас с ним есть шанс столкнуться. Ну а нет, так подышу фабричным воздухом — благо господин Клаус все же наладил вентиляцию.
Проходя через здание конторы, я не смогла побороть искушение и заглянула в кабинет фабриканта (подумаешь, подняться на второй этаж — почти по пути). Знаю, господин Клаус не одобрил бы такого поведения, но сама к себе я была гораздо снисходительнее, чем он. За что и поплатилась первыми седыми волосами, когда открыла заветную дверь: за рабочим столом кто-то сидел. Глаза незнакомца горели темным нечеловеческим огнем.
— Мамочки, — только и успела пробормотать я, когда этот кто-то пошевелился, раскрыл огромную клыкастую пасть и… гавкнул. Гавкнул? — Зельда… еще никогда в жизни не была так рада тебя видеть.
Пришлось попридержать рукой бешено колотящееся сердце, а то оно на радостях так и норовило выскочить из груди и скрыться с места происшествия. Собака спрыгнула с кресла и направилась в мою сторону с неопределенными намерениями. Желая предвосхитить очередную сложную ситуацию, я снова заговорила:
— Тоже скучаешь по своему хозяину, да? — дружелюбие и понимание еще никому не мешали. Собака остановилась, будто поняла. — Ну ладно меня оставили, но почему он не мог взять тебя с собой?
Мне бы тогда было гораздо проще бродить по фабрике, но Зельде об этом лучше не знать.
Когда любимица господина Клауса издала короткое жалобное поскуливание, я пожалела о своих недобрых мыслях и, бездумно рискуя собственным здоровьем, сделала шаг ей навстречу.
— За тобой-то, по крайней мере, он точно вернется. Надо только подождать. — Я положила руку ей на голову и при этом, на удивление, осталась с тем же количеством пальцев. — О себе я такого, увы, сказать не могу.
Шершавый язык неожиданно прошелся по моей ладони, и сердце, только что ломившееся в ребра, свалилось куда-то в одну из пяток. Не быть мне дрессировщицей — пусть неограненный талант и налицо.
— Ладно-ладно, — я осторожно убрала руку, — не нужно мне твоего сочувствия. У меня, между прочим, еще дела.
Но немедленно предпринятая попытка выйти из кабинета не увенчалась успехом: Зельда прихватила пастью мою юбку, и, услышав характерный треск ткани, я моментально пожалела, что сегодня отказалась надеть очередное творение Михея.
— О боги, да ничего я не сделаю на фабрике твоего драгоценного хозяина! Ты же собака, — мне ничего не оставалось, как только воззвать к инстинктам животного, — ты должна чувствовать благие намерения!
В тот момент, когда мой голос достиг своей наивысшей трагической интонации, внизу что-то неожиданно и резко хлопнуло. Мы с Зельдой замерли и серьезно посмотрели друг другу в глаза: я — закрыла рот, она, наоборот — открыла пасть и выпустила мое платье.
— Идем? — скорее предложила, чем скомандовала я. Уж больно страшно стало спускаться вниз одной.
На первом этаже оказалось неожиданно холодно — что-то я не заметила ничего подобного, когда проходила тут десятью минутами ранее. Так и есть: в одном из кабинетов было открыто окно. Занавеска белым привидением колыхалась на сквозняке, впуская внутрь редкие снежинки.
А безопасность-то ни к лешему. Сейчас бы сюда приказчика с его плакатами. «Уходя, закрывайте окна и двери! Живем не в пещере, хоть воры, что звери!» Нет, далековато мне еще до краткости Феликса.
Я закрыла окно, пока все бумаги не разлетелись со столов, и поспешила по коридору догонять Зельду, которая уже обнюхивала переход в главный цех фабрики. Может, не так уж и права я была со своими догадками о нечисти? Духи через окно не лазят, да и запах вряд ли оставляют. Любимица фабриканта встала во весь свой почти двухметровый рост и заскребла когтями по двери — неплохой намек на то, что пора бы извлечь из моего пребывания здесь единственно возможную пользу. Я подвинула Зельду и открыла щеколду, конструкция которой была недоступна собачьим лапам и зубам.
Ознакомительная версия.
