— От такого предложения грех отказываться, — прогудел один из троллей.
— И одной чарочки, пожалуй, маловато будет, — усмехнулся второй. — Лишь бы не перепить, а то нас батько в подводу не посадит, бегом заставит бежать до самой Драконьей пади.
— За то, что выпивали без спросу? — не поверил весич. Стёпке тоже трудно было представить, что такие здоровенные мужики, взрослые и уже почти седые, могут бояться своего отца.
— За то, что выпивали без него! — захохотали тролли в две глотки.
— Тогда, может, позовём…
— Не стоит, — отмахнулись тролли. — Он занят шибко. Да ведь и мы всего по чарочке…
— Ну, какие у ясновельможных панов чарочки, мне очень даже хорошо известно, — засмеялся весич. — В иной и утонуть можно.
И когда Стёпка, собравшись наконец с духом, решился заявить о своём присутствии деликатным покашливанием, тролли и весич взошли на крыльцо соседнего дома и скрылись один за другим в дымном и шумном сумраке. Стёпка за ними, разумеется, не пошёл. Потому что они скрылись в заведении, которое обычно называют питейным. Это был трактир, кабак, шинок или, может, быть, корчма. Там внутри громко спорили, хрипло смеялись, стучали кружками по столам, валялись в беспамятстве на заплёванном полу и заунывно тянули пьяными голосами что-то очень немузыкальное. Таким отрокам, как Степан, там делать было нечего.
Он потоптался у крыльца, потрогал стража — бесполезно! — дёрнулся было войти, но вывалившийся ему навстречу пьяный в дым всклокоченный и расхристанный вурдалак в одном сапоге заставил его от этой мысли окончательно отказаться. Нет, туда лучше не входить. Да и как в таком гвалте объяснишь троллям, что тебе нужно? И станут ли они там тебя слушать? Заставят ещё, чего доброго, пить с ними какое-нибудь вонючее пиво. Бр-р-р! Стёпку даже передёрнуло от отвращения.
Из дверей заведения струился во все стороны противный сивушный дух. Стёпка проводил взглядом пошатывающегося вурдалака и решил подождать. Долго ли можно пить одну чарку, пусть даже и тролличью? Ну не два же часа в самом-то деле!
Стоять перед самым входом было неловко и он отошёл в сторонку, туда, где зеленел меж домами небольшой садик. Отошёл и увидел там пасечника.
Тролль Неусвистайло сидел под навесом и дремал с самым безмятежным видом, свесив на грудь голову и сложив на необъятном животе грубые натруженные руки. Ему не мешали крики и хохот, его не касалась всеобщая суета и спешка, ему не в тягость была удушливая жара. Он отдыхал от трудов праведных… или просто отсыпался после доброй попойки. У него была буйная шевелюра непередаваемого рыжего цвета, столь же рыжие вислые усы и встрёпанная огненная борода.
Ни одна живая душа не посмела бы усомниться в том, что тролль принадлежит к славному и несколько даже таинственному для непосвящённых ордену пчеловодов. Вокруг его пламенеющей головы с неустанным гудением вились пчёлы. Их было много и они были очень большие, под стать хозяину. Они ползали по его лицу, по одежде, по рукам, забирались за пазуху, взлетали, уносились вдаль, возвращались и вновь принимались ползать по лицу и рукам. Тролль не обращал на них внимания, он словно бы совсем их не замечал и был похож на огромный оранжевый цветок, с которого трудолюбивые пчёлы собирают нектар.
Стёпка не успел ещё приблизиться к пасечнику, а пчёлы уже почуяли в нём угрозу. Две из них сорвались с бороды тролля и с пугающим гудением закружились над Стёпкиной головой. Они были не просто большие, они были огромные и очень злые, только что зубами не щёлкали. Стёпка замер на месте. Пчёл он всегда боялся, а эти были страшны вдвойне.
Рассмотрев и обнюхав Стёпку как следует со всех сторон и убедившись, что он не представляет никакой опасности, пчёлы, словно верные сторожевые псы вернулись к хозяину. Стёпка перевёл дух и вдруг обнаружил, что тролль уже не дремлет, а внимательно смотрит на него одним глазом.
Степан, помешкав, неловко поклонился. Тролль в ответ лениво крутнул большими пальцами.
— День добрый, — сказал Стёпка, вспомнив очень кстати виденный им когда-то польский фильм, там поляки всегда так говорили. — Меня Стеславом зовут. Меня Купыря прислал к ва… к ясновельможному пану…
В глазах у тролля блестнула искорка интереса. Тролль чуть заметно кивнул, признавая своё знакомство с Купырей.
— Нам… Э-э-э… Мне и одному моему спутнику… гоблину… нужно добраться до переправы. Очень нужно. А Купыря сказал, что вы можете…
— Добре, — прервал его тролль. Голос у него был густой и сочный, как застоявшийся мёд. — Повозка моя у моста стоит, по правую руку. Ждать не буду, коли припоздать вздумаете. Сразу после пятизвона и выезжаем.
Сказал и снова закрыл глаза, как будто и не было никакого разговора. Стёпка постоял ещё немного, глядя на суету пчёл, потом развернулся и с лёгким сердцем отправился к Смакле.
* * *
Гоблина на крылечке не было. И вообще нигде поблизости не было. Не дождался Смакла демона, усвистал куда-то в неизвестном направлении.
Повозок на дороге стало заметно меньше, народу тоже поубавилось. Разошлись грузчики-гоблины; пожилой вурдалак закрывал скрипучие двери амбара, бренчал замками и засовами.
Смакла мог быть где угодно. Поразмыслив, Стёпка решил для начала дойти до моста: не иначе младший слуга надумал самостоятельно договориться с охотниками или с купцами. С него станется, он упрямый.
Взявшись обеими руками за ремни уже изрядно поднадоевшей котомки, Стёпка топал вниз по улице и вертел головой, словно турист в незнакомом городе. Каждый встречный здесь заслуживал самого пристального внимания, будь то гоблин с охотничьим луком, вурдалачиха с полной корзиной белья или хуторяне в кожаных доспехах и с тяжёлыми арбалетами за спиной. Но Стёпка уже как-то к ним привык, присмотрелся, научился не удивляться и не таращиться в радостном изумлении на клыки, лица и не слишком человеческие фигуры. Даже тролли — на что необычные создания — и те не так чтобы уж очень его поразили. Ну, тролли и тролли, чего такого? Вот если бы на драконе кто-нибудь сейчас пролетел… Но драконов по-прежнему упорно не наблюдалось.
Чья-то рука требовательно дёрнула Стёпку за штанину. Он оглянулся: нет, это был не Смакла. Очень маленький человечек пугающего обличья, безжалостно скособоченный, с непомерно большой головой и короткими ногами смотрел на него снизу вверх. Одет он был в синий выцветший кафтан с длинными засаленными рукавами и серые мешковатые порты. Его кривые ноги, босые и чёрные от грязи, нетерпеливо приплясывали, загребая дорожную пыль.
Карлик схватил Стёпку за руку сильными пальцами и зачастил, зыркая по сторонам злыми бусинками чёрных глаз:
