Не в силах открыть глаза, Танва зашарила руками по полу, чем вызвала явное недовольство бойца. Проворчав пару нелестных фраз про женщин вообще и про белошвеек в частности, охранник сам подобрал сумку и принялся чем-то шебуршить в ней. Постепенно резь исчезла. С трудом открыв узкие щелочки раскрасневшихся глаз, девушка увидела странное зрелище. Совсем рядом, в коридоре за тонкой перегородкой и в других комнатах этажа шел полным ходом бой, а беспечный охранник сидел на полу, широко расставив ноги, и жадно пожирал огромный кусок сырого мяса. Алая кровь ручьями лилась по его рукам и одеждам, но мужчина сосредоточенно пережевывал и тихонько урчал, прямо как пес, дорвавшийся до аппетитной мозговой косточки.
В этот миг для мужчины не существовало ничего, кроме вызывающего рвоту, истерзанного зубами куска сырой плоти. Хоть девушка и была благодарна бойцу, дважды спасавшему ей жизнь, но созерцать подобное Танва была не в силах. Потихоньку, стараясь не приближаться к стрелку слишком близко, поскольку обезумевший трапезничающий воин мог воспринять сокращение дистанции как посягательство на его пищу, девушка пробралась в коридор и тут же чуть не попала под рубящий удар меча гаржи.
Один из воинов Дома Ортанов резко отскочил назад, уходя от мощного, идущего сверху удара, и как раз в этот неподходящий момент в дверном проеме появилась девушка. Оружие безликого убийцы просвистело у белошвейки над головою и вонзилось в стену, застряв в узкой щели между двух камней. Настал черед подвижного охранника нанести ответный удар, но он не смог этого сделать, поскольку, испугавшись, Танва шарахнулась в сторону и, как назло, не в ту! Девушка оказалась точно посредине между сражавшимися.
– Уйди, дуреха, уйди! – выкрикнул охранник графа, но было поздно.
Воспользовавшийся замешательством противника, гаржа быстро оценил ситуацию и вместо того, чтобы продолжать выдергивать из стены меч, просто толкнул белошвейку в объятия мужчины. Они повалились оба, слуга Ортана быстро спихнул Танву с себя и вскочил на ноги, но подобрать выпавший меч не успел. Подобно острому кинжалу, разрезающему податливую плоть, рука безликого прошила живот жертвы насквозь. Девушка только тихо ойкнула, увидев, как из спины умирающего, задергавшегося в конвульсиях бойца показались безобразные фаланги пальцев убийцы. Один резкий рывок, чудовищный хруст, и обмякшее тело ортана сползло по стене. Гаржа замер, он стоял и смотрел на нее, держа в окровавленных костяшках ладони вырванный позвоночник.
«Вот и все, вот и за мной смерть пришла! Ну, почему ж она такая гадкая, такая уродливая?!» – подумала белошвейка инстинктивно, не осознавая, что делает, отползая от убийцы.
Танва запаниковала, и было отчего, ведь ее жизнь висела на волоске, а бесстрастный, безликий, бестелесный и просто отвратительный убийца уже бросил на пол свой мерзкий трофей и, пугающе шевеля острыми пальцами, медленно направился в ее сторону. Однако у белошвейки был хороший ангел-хранитель. Когда девушка уже закрыла глаза и приготовилась к смерти, раздались два слившихся в один звука: тяжелый удар и треск ломающейся кости. Обезглавленное тело гаржи сначала упало на колени, а затем медленно завалилось набок. Его голова, напоминавшая теперь какое-то диковинное яство на стальном блюде погнувшейся маски, впечаталась в стену уродливым барельефом. Рядом же с ней стояло окровавленное чудовище, лишь могучей фигурой и взлохмаченной бородой, липкой от крови и пота, отдаленно напоминавшее учетчика Кавустина. Левая рука страшилища, которое и не в каждом кошмаре можно увидеть, была отрублена по локоть, и из безобразной раны все еще сочилась кровь. Правая же рука крепко сжимала шипастую булаву, не окровавленную, но с налипшими кусками кожи и мозга.
– Уходи, слышишь, уходи, девочка! – зашамкал беззубым ртом Кавустин. – Слышишь, давай отсюда быстрее! Все уже кончено! Пережди, пережди где-нибудь, осталось недолго!
Бывают моменты, когда не нужно уговаривать и повторять дважды. Испуганно озираясь, Танва поднялась с колен и кинулась к ближайшему окну. Второй этаж не такая уж большая высота, тем более когда вокруг творится подобное, а твоей жизни угрожают настоящие чудовища. Девушка забралась на подоконник и твердо решила спрыгнуть вниз, прямо на каменную мостовую, однако перед этим она обернулась, желая поблагодарить спасителя, но окровавленному, еле державшемуся на ногах Кавустину было уже не до нее. На хозяина разрушенного, занесенного магией черт знает куда дома надвигалась парочка безликих убийц, судя по относительной чистоте черных одежд лишь недавно подоспевших к месту сражения и еще не успевших устать, если, конечно, гаржи ведали, что такое усталость.
Глава 11
Затерянные в тумане
Правду говорит народная мудрость: лишившись головы, по волосам не плачут! Вывихнутая лодыжка, ободранные о мостовую ладони и сильно ушибленные колени были минимальной платой, мизерной жертвой, которую белошвейка без долгих раздумий принесла на алтарь спасения собственной жизни. Прыжок со второго этажа прошел довольно удачно, особенно если учесть, что Танва проделывала такое впервые. Едва встав на ноги и еще не успев даже выпрямить болевшую спину, девушка услышала крик. Он шел из дома, точнее, из жалких руин, высившихся на его месте. Голос был слишком тонким для учетчика Кавустина, значит, гаржи разделались с кем-то еще. Предположение подтвердилось. Буквально через пару секунд из пустого оконного проема вылетело и через миг, как тюк с мукой, шлепнулось на мостовую обезглавленное тело охранника. Судя по окровавленным одеждам, это был тот самый стрелок, что спас ей жизнь, а затем обезумел, увлекшись пожиранием сырого мяса. Подобрав подол разодранного во многих местах платья, Танва побежала прочь от места сражения, еще идущего, но исход которого был уже определен.
Легко сказать: «Спасайся!» – гораздо труднее это проделать, тем более если не знаешь, куда бежать. Девушка мчалась по пустынной улочке в надежде встретить хоть одного-единственного человека, пусть не отважного благородного господина при мече или усатого стражника, неразлучного со своей подругой-алебардой, а трусливо прячущегося горожанина, но вокруг не было ни души. Улочка и все попадавшиеся ей на пути подворотни были пусты. Город как будто вымер, и девушка стала догадываться, кто и что были тому виной. Когда она отбежала шагов на пятьдесят от места кровавой схватки, ей пришло в голову постучаться в один из домов, но, сколько она ни оббивала кулаки о дверь, изнутри никто не ответил. Округа была безлюдна, округа опустела, как в страшном сне…
Танве не оставалось ничего иного, как только идти вперед, и она шла, точнее, понуро брела, не видя смысла растрачивать силы на бег. Однако уйти далеко от места схватки беглянке не удалось. Дойдя до небольшой площади с фонтаном, находившейся на скрещении трех улочек, белошвейка увидела сплошную стену густого тумана. Не обычные, а грязно-серые, зловещие клубы находились в постоянном движении: сливались в единое целое, а затем распадались на множество причудливых форм. Такого чудного зрелища девушка еще не видела и, конечно же, сразу догадалась, что туман был не простым, а магического происхождения. Чуть-чуть поколебавшись, ведь не каждый день встречаешься с колдовством, белошвейка начала тихо шептать молитву и неуверенно, осторожно направилась в сторону распадающихся и тут же заново формирующихся клубов. Она была полна решимости пройти сквозь стену тумана, преградившую ей путь к спасению, однако не понимала, насколько ее возможности ничтожны по сравнению с силами чар.
