Мой стиль карате — шисей кайкан — предназначен для солдат, которым противостоит множество противников, и это оказалось хорошо, потому что в моей гостиной было трое. Один из них вервольф — в человеческом облике. У меня не было времени на раздумье — только на оборону. Я нанесла несколько неплохих ударов, но вскоре стало очевидно, что эти люди изучали науку насилия гораздо дольше меня.
К тому времени как я поняла, что единственная причина, по которой я все еще на ногах и сопротивляюсь, в том, что они изо всех сил стараются не причинить мне вреда, вервольф один раз сильно ударил меня в диафрагму и затем, когда я пыталась вдохнуть, бросил на пол и прижал.
— Сломала мне еб…
— Здесь дамы, — укоризненно заметил тот, что держал меня непреодолимой хваткой, которая одновременно была мягка, как у матери, держащей ребенка. В голосе его звучал тот же тягучий акцент, который иногда проскальзывает у Адама. — Никаких ругательств.
— Сломала мне проклятый нос, — сухо и немного приглушенно — вероятно, из-за сломанного носа — поправился первый.
— Залечится. — Он не обращал никакого внимания на мои попытки освободиться. — Еще кто-нибудь ранен?
— Она укусила Джона-Джулиана, — снова сказал первый.
— Любовный укус, сэр. Все в порядке. — Говоривший откашлялся. — Прошу прощения, сэр. Мне не приходило в голову, что у нее есть подготовка. Она застала меня врасплох.
— Под мостом бывает вода. Учись, парень, — усмехнулся вервольф. Потом наклонился и голосом, от силы которого дрожь пробежала у меня по спине, произнес: — Поговорим немного, ладно? Мы не хотим причинять тебе вред. Если бы не сопротивлялась, не имела бы этих синяков по всему телу. Если бы захотели, мы могли бы гораздо серьезней отделать тебя.
Я знала, что он прав, но это не делало его моим лучшим другом.
— Что вам нужно? — спросила я как можно спокойнее, прижатая к полу этим незнакомым вервольфом.
— Хорошая девочка, — одобрил он. Я же смотрела на пол, где между диваном и столом, примерно в двух футах от моей левой руки, лежал кинжал Зи. Должно быть, выпал, когда я ночью спала на диване.
— Мы здесь не для того, чтобы навредить тебе. Это первое, что ты должна знать. Второе — волки, которые следили за твоим домом и домом сержа, отозваны, так что тебе никто не поможет. Третье… — Он замолчал, наклонил голову и сделал глубокий вдох. — Ты оборотень? Не вервольф. Запах не тот. Я думал, может, кошка — у меня никогда не было кошек, но от тебя несет шерстью и охотой.
— Дедушка?
— Все в порядке, — успокоил вервольф, — она не причинит мне вреда. Кто ты, девочка?
— Разве это так важно? — спросила я. Он назвал Адама сержем — сержантом?
— Неважно, — ответил он, перестал прижимать меня и отпустил. — Нисколько.
Я откатилась к дивану и схватила кинжал, вытаскивая его из ножен. Один из людей сделал шаг ко мне, но вервольф поднял руку, и тот остановился.
Я продолжала двигаться, пока не оказалась за спинкой дивана, прижавшись к стене и держа кинжал в руке. Кожа вервольфа была такой темной, что пятна на ней казались синими и пурпурными, а не коричневыми. Отпустив меня, он сразу присел. На нем были свободные брюки цвета хаки и легкая голубая рубашка. По его сигналу остальные двое попятились, давая мне как можно больше пространства. Оба они худые, жилистые и так похожи, что могут быть близнецами. Как и вервольф, они темнокожие. Учитывая цвет кожи, одинаковую осанку и это „дедушка“, я решила, что они близкие родственники.
— Ты армейский приятель Адама, — заявила я вервольфу как можно спокойней, убеждая его, что могу быть на его стороне, как будто он не участвовал в разгроме дома Альфы. — Тот самый, что прошел Перемену вместе с ним.
— Да, мэм. Дэвид Кристиансен. Мои внуки Коннор и Джон-Джулиан.
Они кивали, когда он называл их имена. Джон-Джулиан потирал плечо, куда я вцепилась зубами, а Коннор прижимал тампон к носу одной рукой, а в другой держал коробку с моим „клинексом“.
— Мерседес Томпсон, — представилась я. — Что вам нужно?
Дэвид Кристиансен сел на пол, делая себя настолько уязвимым, насколько это возможно для вервольфа.
— Что ж. Мы попали в трудное положение и надеемся, что ты нам поможешь. Если ты обо мне слышала, то, вероятно, знаешь и то, что с самой Перемены я был одиноким волком.
— Да, — ответила я.
— Я не закончил школу и все, что умею, это воевать. Когда старый приятель нанял меня в качестве наемника, я согласился с радостью. Со временем мне надоело получать, приказы, и я создал собственное войско. — Он улыбнулся. — Когда внуки отслужили и присоединились ко мне, я решил больше не участвовать в чужих войнах. Мы специализируемся на поисках и освобождении похищенных, мэм. Бизнесменов, работников Красного Креста, миссионеров — кого угодно. Мы вырываем их из лап террористов.
У меня устали ноги, поэтому я пересела на спинку дивана.
— Какое отношение это имеет ко мне?
— Мы оказались в затруднительной ситуации, — заявил вервольф.
— Угодили не на ту сторону, — уточнил тот, кого звали Джон-Джулиан.
— К вам обратился Джерри Уоллес, — прошептала я, как будто громкий звук мог уничтожить внезапное понимание. Последней каплей оказалось упоминание Кристиансеном одинокого волка. Одинокие волки и доктор Уоллес, пересекаясь, дают Джерри, связника Маррока с волками, которые не входят ни в одну стаю. — Он сказал вам, что Бран собирается открыть миру вервольфов.
„Неудивительно, что Джерри был слишком занят, чтобы оставаться с отцом“.
— Верно, мэм, — подтвердил Дэвид. Он посмотрел на меня. — Готов поклясться, ты не вервольф, но откуда тебе столько о нас известно… — Он неожиданно замолчал, и на лице его появилось выражение неожиданного понимания. — Койот. Ты девушка, выращенная Марроком. Ты умеешь превращаться в койота».
— Это так, — согласилась я. — Так говорил с вами Джерри о решении Брана вывести вервольфов из укрытия?
— Бран предает волков, открываясь людям, как сделали со своим народом Серые Повелители, — сказал Коннор, тот, с разбитым носом. Моя необычность, очевидно, отступила пред негодованием, которое он испытывал по отношению к Брану. — Он должен защищать свое племя. Кто-то должен бросить ему вызов, прежде чем он сделает это.
— И вы предложили Адама?
— Нет, мэм. — Дэвид излучал спокойствие, но я была уверена: будь он в волчьем облике, уши его были бы прижаты. — Это Джерри. Он хотел, чтобы я поговорил с ним — приятель со старым приятелем.
— Бран не из Серых Повелителей. Он никогда не бросил бы волков. Вероятно, тебе не пришло в голову просто позвонить Адаму и побеседовать с ним — или даже с Браном.
