Фабрис Колен - По вашему желанию

Он поднял меня с земли и, как вульгарный мешок с зерном, взвалил себе на спину.

Двое гоблинов обменялись удовлетворенными взглядами и пустились вслед за бароном.

— Все идет как надо, — прошептал огр, когда те удалились на достаточное расстояние.

— Нет, — сказал я, провожая взглядом барона и его слуг, — все идет совсем не так, как надо.

— Патрон, эй, патрон. Это же я.

— Ты?

Мы начали подниматься по небольшой каменной винтовой лестнице. Огр на мгновение остановился и посмотрел мне прямо в глаза.

— Пришлось с рекордной скоростью отрастить бороду, — объяснил он. — Спасибо волшебному капиллярному бальзаму профессора Фитцгибона.

— Гораций! Гораций Плум!

Огр тут же приложил палец к губам.

— Они не знают, кто я такой. Меня наняли несколько дней назад, но я и понятия не имел, в чем будет заключаться моя работа. Мне пришлось похитить одного из ваших друзей.

— Карлика?

— Нет, другого, который придурок.

— А! Ориеля.

— Эй, — послышался очень громкий голос, — у тебя там какие-то трудности, Бруггс?

— Уже иду! — заорал в ответ огр.

— Бруггс? — повторил я.

— Бруггс Оакрун. Не стоило говорить им мое настоящее имя!

— Ты просто молодец! — воскликнул я и крепко обнял его. — Ты уж извини, что я сразу не узнал тебя…

— Слишком поздно, — оборвал огр и снова поднял меня. — Мне очень жаль, патрон, но сейчас вам никак нельзя будет убежать. Надо выждать соответствующий момент.

— Соответствующий момент?

— Вы все потом поймете.

Он снова закинул меня на спину и продолжил подъем. Вскоре мы оказались в огромном зале с широкой мраморной лестницей. Хозяин этого места не отличался вкусом в украшении. На стенах висело несколько старых намалеванных картин, не обладавших никакой художественной ценностью; жалкие кресла и прочая мебель были накрыты чехлами черного цвета; на потолке висела люстра со свечами в стиле барокко, но без всякого хрусталя. Огромный, довольно банальный по форме, холодный камин безо всякого огня.

— И все остальное в этом роде? — спросил я.

Гораций ничего не ответил.

Мы поднялись по широкой мраморной лестнице, Мордайкен и его слуги шествовали во главе колонны. Затем перед нами возник широкий коридор, в котором находился подъемник. Барон открыл дверцу кабины.

— Для всех здесь места не хватит, — объявил он, в то время как два гоблина удивленно на него уставились. — Найдете меня на чердаке.

С удовлетворенной улыбкой Мордайкен закрыл дверь.

Этого и следовало ожидать. Мы сделали разворот, я так и продолжал трястись на плечах у Горация. Шедшие впереди два удивленных гоблина обменивались тумаками и прочими сомнительными комплиментами.

— И так, сам Хозяин потребовал к себе мальчика. А скажи-ка мне, Зоетрек, что сделал твой папаша?

— Охотился на крыс, мсье, — ответил другой. — М-м-м, интересно, что на это скажет Хозяин. А твой, Глоедун?

— Грабил могилу, которую сделал мальчишка. Хозяин это одобрил. Теперь все хорошо, Гоертель, сказал он. Но маленький Гоертель был готов расплакаться, ну, сам знаешь, хнык, хнык. И тогда Хозяин нагнулся к нему и сказал: что случилось, Гоертель? А мальчишка говорит: мой папа умер. О, сказал Хозяин, вот оно как. Но тут уж ничего не поделаешь. А что он делал, прежде чем умереть? А мальчишка говорит: он сделал а-а-а-а-г-г-г-р-р-р.

— Чего?

— Он сделал а-а-а-а-г-г-г-р-р-р. Прежде чем умереть. Врубаешься?

— Нет.

— Значит придурок.

— Да ты знаешь, кому это говоришь?

— …

— Твои коллеги? — шепнул я на ухо огру.

Но тот в ответ только устало вздохнул.

Смерть взгромоздилась на самую высокую стелу на кладбище.

Смерть — это маленький золотистый дракон, замерзший на снегу и сверливший глазами окружающих.

Повсюду вокруг нее собрались верные живые мертвецы. Молчаливые, полные внимания.

— Должна вас поздравить, — начала Смерть. — Вы не попали в ту ловушку, в которую угодили остальные. Вы не бросились в погоню за иллюзорными миражами.

Живые мертвецы мрачно закивали головами. Рассевшись в высокой траве на могилах, взгромоздившись на старые высохшие деревья, они, оставаясь во мраке, хранили молчание, наслаждаясь полным и безмятежным покоем.

Смерть напомнила им: зомби — ее посланники. Они должны понимать то, что не понимают другие, они являются ее вестниками на земле и в один прекрасный день они все к ней вернутся. В общем, обычная агитация.

— Вы все моим солдаты, — пробормотала она. — Вы все мои слуги. И ни в ком случае не должны… Слушайте меня!

Дракон изрыгнул струю розоватого пламени, затем надолго закрыл глаза.

— Хе, хе, хе, — сказал он наконец.

— Что такое, Ваше Величие? — поинтересовался кто-то.

— Невероятно.

— Все в порядке, Ваше Величие?

— Фантастика, — проворчал дракон. — Мне вот-вот удастся выйти из этого тела.

Животное закатило глаза.

— Вот так-то! — воскликнул зверек и захлопал крыльями. — Вот так-то! Я могу выйти из этого тела. Я могу… выйти… раз уж у меня получается изрыгать пламя.

— Но драконы не изрыгают пламени! — заметила одна молодая зомби.

— Только когда у них насморк, — возразил монстр с черной шапочкой в руках. — А когда у них насморк, они…

— Слушайте меня!

Дракон снова изрыгнул струю розоватого пламени, на это раз еще более мощную.

Он аккуратно сложил крылья и задрал морду к небу.

— Мне надо простудиться, — сказал Грифиус. — Мне надо по-настоящему простудиться, и тогда я смогу наконец покинуть это тело. Вы должны мне помочь, — заявил он, обводя собравшихся взглядом. — И сделать это следует как можно быстрее.

— Быстрее! — воскликнул зомби с черной шапочкой в руках. — Кто-нибудь сбегайте, найдите ледяную воду.

— Я сейчас схожу.

Живые мертвецы тут же приступили к действию, стараясь продемонстрировать свою полезность. Дракон слез со своей стелы и уселся в снег. Прибежала молодая зомби и принесла глиняный кувшин, до краев наполненный ледяной водой.

— Поливай! — приказал Селифан.

На маленького дракона вылили все содержимое кувшина.

— У-у-у-у! — взвыл он. — Черт бы вас всех побрал! Холодно!

— Очень сожалею, Ваше Величие.

— А-а-а-а-а…

Зомби поспешно расступились и выбросили кувшин в снег.

— Апчхи!

Дракон вновь изрыгнул пламя, подчеркивая свой насморк постоянным шмыганьем носом.

— Ага, разрази меня гром! Вроде получается!

Живые мертвецы смотрели на все это со смесью удивления и благоговейного страха.