— Костёр может привлечь чудовищ, — забеспокоилась девушка.
— Вот и отлично! Тогда я быстро добуду голову чудища покрупнее, и буду отдыхать, пока за мной не прилетит ковёр-самолёт. Ты мне потом расскажешь, какие они, эти чудища.
Рудольф пошёл за своими запасами, а Адель принялась собирать хворост для костра. Она так давно не сидела у огня, что сегодняшний вечер показался ей праздником. И страх, не отпускавший её с тех пор, как она попала в этот лес, куда-то исчез. На неё снизошли покой и умиротворение, словно с её души сняли тяжёлый груз.
— Вот и я! — весело сообщил богатырь, снимая с пояса меч и кладя на землю рядом со своим местом. — Сейчас будем ужинать и разговаривать. И что я, как дурак, не захватил с собой побольше снеди?
Костёр затрещал, создавая около себя уют, а Рудольф принялся развязывать увесистый мешок, который Адель не смогла бы даже приподнять. Он выложил на траву съестное: три больших окорока, штук шесть варёных бараньих ног, связки колбас, сыр, гору копчёных кур и индеек, здоровенные пышные караваи хлеба и овощи. Отдельно стоял бурдюк с красным вином.
У Адели голова закружилась от одурманивающего запаха, и она с удовольствием наблюдала, как деловито и со вкусом её новый знакомый готовит ужин, разрезая окорок на большие ломти, разделывая колбасу и сыр, нарезая хлеб. Перед девушкой оказались курица и баранья нога целиком. Ей даже смешно стало от такого количества пищи, предлагаемой съесть за один раз.
— Ты не церемонься, Адель, — предупредил Рудольф. — Если захочешь ещё, бери, не стесняйся. Завтра я всерьёз поохочусь и добуду свежатинки. Жаль, что кружка только одна, но мы не на обеде у короля и будем пить по очереди.
Адель отломила куриную ножку и не спеша наслаждалась сочным мясом особого копчения с какими-то ароматными травами.
— Так вот об обстоятельствах, — заговорил Рудольф, впиваясь зубами в баранью ногу. — Прежде всего, я взял с собой своего коня, потому что не привык с ним расставаться, да и он тоже заскучал бы один. А ты можешь себе представить лошадь на ковре-самолёте?
— Нет, — призналась девушка.
— Вот и мой Вихрь не мог этого представить, а если бы представил, то, может быть, вёл бы себя поспокойнее. Я его еле сдерживал. Это, знаешь ли, не полёт был, а мучение. А затем ещё мой возница, свиное рыло, не захотел садиться в этом лесу, а высадил нас за пропастью, говоря, что боится чудовищ. Но это он нарочно сделал, потому что зол на меня за то, что я не пригласил его на пир, который задавал для близких друзей. Правда, туда набилась сотня не очень близких друзей, так что и ему нашлось бы место. Да разве мог я предвидеть, что они набегут?
— Как же вы переправились через пропасть? — спросила Адель, которую живо интересовал этот предмет.
— Срубил несколько сосен да перекинул через неё. Сосны растут далеко, но нас с Вихрем это не в труд. Живо доволокли. Ну, и перенесли. Коня я оставил пастись на лугу у пропасти, а сам пошёл сюда. Когда добуду зверя, то принесу голову к пропасти и там буду ждать, когда за мной прилетят. А если Вихрю будет угрожать опасность, то он перейдёт по мосту на ту сторону.
Богатырь отбросил обглоданную кость и принялся за окорок.
— Расскажи мне об этих чудищах, — попросил он, обкусывая целый окорок, из чего Адель заключила, что богатырь проявил любезность и лично для неё отрезал огромные ломти от первого окорока.
Девушка наелась, но отрезала себе кусочек окорока от ломтя, потому что выглядел он очень аппетитно. На вкус он оказался даже лучше, чем она ожидала. Мягкий, сочный, солоноватый и пах восхитительно.
Пока она рассказывала о больших и малых животных, виденных ею, о птицах с четырьмя лапами и вурдалаках, Рудольф доглодал окорок и влил в себя три больших кружки вина.
— Угощайся, — радушно потчевал он, придвигая к девушке разные яства и наполняя для неё кружку. — А теперь поподробнее о зверюге "из царей". Его-то мне и надо.
Адель как могла подробнее описала его рост, облик и замеченные повадки.
— Не знаю, возьмёт ли его стрела, — размышлял богатырь. — Почему бы и нет, если целится в уязвимое место? С мечом к нему не подойдёшь, это ясно. Разве что потом, чтобы добить. И стрел изведёшь немало, пока он прочувствует. Да, к такой охоте надо подготовиться, поглядеть на чудище, приноровиться к нему. Хорошо, что я тебя встретил, Адель. Ты хоть предупредила меня, а то я сунулся бы к нему, как к обычному зверю, а его на испуг не возьмёшь… Почему ничего не ешь, Адель?
Он разрезал круглый сыр, и девушка взяла кусочек. Рудольф рассеянно доел остальное.
— Может, вашему королю достаточно принести голову чудовища поменьше? — спросила она. — Если не знать, что существуют звери крупнее, то он покажется гигантом.
— Нет, так не пойдёт, — возразил Рудольф. — Мой монарх может дознаться, что я принёс ему не самую великую голову, но это полбеды, поскольку я могу сослаться на то, что не встретил никого крупнее. Однако мне самому хочется сразить кого-нибудь из царей, пусть даже из царей чудовищ. Но это между нами.
Адели было очень хорошо и покойно с этим добродушным весельчаком, хоть ей и казалось, что он не воспринимает её всерьёз и она для него всего лишь вроде забавного зверька, который скрасил ему одиночество первого вечера в незнакомом лесу. Серьёзного человека, у которого свои большие проблемы, он явно в ней не видел. Но девушка не была на него в претензии. Наконец-то она может по-настоящему отдохнуть в приятном обществе и отбросить всякие страхи.
— Чего-то ты совсем не пьёшь и не ешь, — отметил богатырь. — Да и я, вроде бы, расхотел есть. Так и бывает, когда человеком овладевают думы да заботы. Давно я так скромно не ужинал. Ну, давай устраиваться на ночь. Выбирай место для своей постели, а я сейчас принесу тебе веток. Не на голой же земле спать! А я расположусь вот здесь, у костра.
— Я лягу под теми ветвями, — сказала Адель. — Они склонились к земле и скроют меня от глаз чудовищ. А вам лучше переночевать… хотя бы вот здесь, где заросли погуще. Большие звери, пробегающие по лесу, легко могут растоптать человека, лежащего на тропе, и даже не заметят этого.
— А если заметят, то подъедят остатки… или останки, — засмеялся Рудольф. — Ты права, Адель, и я приму твой совет к сведению.
Он встал и потянулся, огромный, мощный. Он него исходило здоровье и жизнерадостность.
— Уберу-ка я наши припасы обратно в мешок, а мешок подвешу на дерево вон там, где его не будет видно, — деловито сказал он, быстро приводя своё намерение к исполнению, после чего наломал веток для девушки и для себя и с наслаждением улёгся в своих зарослях, унеся туда же и своё оружие.
