Она шла следом за ним. В зале Шахар бросил на неё еще один взгляд, смущающий и буквально раздевающий её, но она не обратила на этот взгляд никакого внимания. Мария сама хотела услышать подтверждение тому, что рассказал ей Альтаир.
– Да? – удивился Шахар.
– Это правда, то, что я слышала? – настаивала она. – Тамплиеры хотят использовать Яблоко, Частицу Эдема, во зло? Что они стремятся не просветить людей, а подчинить их?
Шахар снисходительно улыбнулся, словно объясняя всем известные вещи милому наивному ребенку.
– Люди сбиты с толку, Мария. Они овцы, которым нужен пастух. Мы дадим им то, что они хотят. Простую беззаботную жизнь.
– Но наш Орден создан, чтобы защищать людей, – возразила Мария, – а не порабощать их.
Шахар скривился.
– Тамплиерам не нужна свобода, Мария. Нам нужен порядок, только и всего.
Он шагнул к ней, она отступила.
– Порядок? Или рабство?
Когда Шахар ответил, голос у него звучал несколько грубее:
– Можешь называть это как угодно, моя дорогая…
Он уже потянулся к ней, не скрывая своих намерений, но в этот момент в комнату ворвался Альтаир. Шахар развернулся, воскликнув: «Асассин!», схватил Марию за плечи и отшвырнул на пол. Девушка болезненно вскрикнула. Альтаир подумал, что заставит негодяя заплатить за это.
– Извини, Шалим, что я пришел без предупреждения, – произнес он.
Шахар усмехнулся.
– Ты ищешь Шалима? Уверен, мой брат с радостью к нам присоединится.
Сверху донесся шум, Альтаир посмотрел на галерею наверху и увидел улыбающегося Шалима.
В зал ворвались двое стражников и окружили поднявшуюся на ноги Марию, которая, развернувшись, сумела вытащить из ножен одного из солдат меч. Она ударила им безоружного противника, тот закричал и рухнул на пол. Девушка же повернулась и, присев на одно колено, ткнула мечом во второго солдата. Шалим, тем временем, перескочил через перила и приземлился рядом с братом в центре зала. Альтаир впервые увидел их рядом и поразился, как они похожи. Рядом с асассином стояла Мария. Она тяжело дышала, а с обнаженного меча на пол капала кровь. Теперь их было двое против близнецов. Альтаир ощутил, как его переполняет гордость и ещё какое-то чувство, которое он предпочел не называть даже сам себе.
– Вас двое и нас двое, – сказал он вслух.
Однако Мария преподнесла ему очередной сюрприз. Вместо того чтобы сражаться бок о бок с Альтаиром, она презрительно фыркнула и выскочила за дверь. Целое мгновение ушло у Альтаира на то, чтобы решить – бежать ли за девушкой, а потом стало не до размышлений. Близнецы, оказавшиеся отличными мечниками, напали на него с двух сторон.
Сражение было долгим и трудным. Близнецы держались самоуверенно, убежденные, что смогут быстро сломить сопротивление асассина. Их было двое, и они оба превосходно обращались с мечом. Неудивительно, что они ожидали быстрой победы. Но Альтаир боролся отчаянно, в нем бушевали ярость и разочарование. Он не знал, где друзья, а где враги. Его предали те, кому он доверял. Друзья оказались врагами. Те же, кто, как он считал, мог стать его друзьями, – а может даже больше чем просто друзьями, – отвергли его дружбу. Он знал только то, что участвует в войне, в которой на карту поставлено куда больше, чем он мог предполагать, и в которой схлестнулись силы и убеждения, которых он не понимал. И он должен был продолжать сражаться, изо всех сил и до самого конца.
Когда близнецы наконец-то умерли у его ног, он не испытал ни удовольствия ни радости от своей победы. Братья лежали рядом, они казались падшими ангелами, смотревшими в потолок остекленевшими глазами.
Альтаир вытер с меча кровь, убрал его в ножны и вышел на балкон. Когда он влез на перила, за спиной раздались крики – это подоспела охрана. Далеко внизу виднелась повозка с сеном, в которую он и прыгнул, а потом скрылся в городе.
Когда он вернулся в убежище, то обнаружил там Маркоса, которому не терпелось услышать о том, как погибли братья. Их окружили повстанцы, которые начали радостно обниматься, услышав эту весть. Теперь Сопротивление сможет восстановить в Кирении порядок. Сперва в Кирении, а потом и на всем острове.
Маркос обрадовано сказал:
– Получилось, Альтаир! Корабли Тамплиеров покидают порт! Кирения будет свободна! А, возможно, и весь Кипр!
Альтаир улыбнулся, не желая расстраивать радостного Маркоса.
– Будь сторожен, – посоветовал он.
Альтаир вспомнил, что они так и не выяснили, где находится архив. Но отступление тамплиеров сказало ему о многом.
– Они бы не оставили архив без охраны, – предположил он. – Вряд ли он в Кирении.
Маркос согласился.
– Почти все корабли отправились в Лимассол. Возможно, архив там.
Альтаир кивнул.
– Спасибо Маркос. Ты хорошо послужил своей стране.
– Счастливого пути, Альтаир.
Чуть позже Альтаир отплыл обратно в Лимассол. Он надеялся, что там сможет разгадать намерения тамплиеров и выяснит правду об Александре.
Он думал об этом во время своего путешествия, записав в дневнике: «Я помню, как меня потрясли слова Аль Муалима. Он был мне как отец, но оказалось, что он мой главный враг. Малейшего сомнения оказалось достаточно, чтобы он вторгся в мой разум с помощью этого устройства. Но я победил его фантомы и изгнал его из этого мира».
Лимассол, как и в день отплытия Альтаира, был наводнен тамплиерами и солдатами, возмущенные люди старались делать вид, что ничего не происходит, и с недовольными лицами продолжали работать.
Не теряя времени, Альтаир отправился в убежище на заброшенный склад. Он вошел туда, настроенный выяснить у Александра правду о том, что услышал от Бушара и Шалима. Но едва он вошел в убежище, как на него набросился Александр:
– Назад, предатель! Ты предал сопротивление, продал нас! Неужели ты всё это время служил Бушару?
Альтаир был готов спорить с Александром, даже сражаться с ним, но, увидев того в таком состоянии, асассин успокоился и подумал, что возможно просто неправильно истолковал увиденное в Кирении. И всё-таки Альтаир оставался настороже.
– Я собирался задать тебе тот же вопрос, Александр. Я слышал, как Бушар упоминал твоё имя. Он передал для тебя некий сверток, верно?
Александр, прищурив глаза, кивнул. В убежище почти не было мебели, если не считать низкого столика, на котором лежал тот самый мешок, который Шалим получил от Бушара в Кирении.
– Да, – подтвердил Александр, – голову бедняги Варнавы в холщовом мешке.
Альтаир подошел к мешку, развязал веревку и стащил мешковину, открывая взору отрезанную голову, но…
– Это не тот человек, который встретил меня в Кирении, – произнес Альтаир, печально глядя на отрезанную голову. Она уже начала гнить, и от нее исходила неприятная вонь. Глаза были полузакрыты, в приоткрытом рту виднелся язык.