— О нет. В твоем мире я несколько раз думал, что либо умру, либо кого-нибудь загрызу. Меня дважды подбирали волонтеры. Гладили, обнимали, брали анализы! Устраивали в какие-то семьи, где со мной пытались играть дети и гулять. — Деяна передернуло. — Это было довольно жестоко.
— С другой стороны, тебя не пытались кастрировать, — как бы оправдывая свой мир, заметила Кира.
— Пытались, еще как, — ответил Деян с усмешкой. — Но я сбегал.
Кира шокированно застыла, даже глаза от его семейных фотографий подняла.
— Сложно тебе ходить по мирам, — заметила она.
— Я привык. Хотя с напарником все было бы проще.
— Особенно в моем мире, где ты собака? Напарник брал бы с собой поводок, намордник…
— Намордник зачем? — удивился Деян.
— Чтоб ты его не покусал за надетый ошейник и поводок. Или за кастрацию, — улыбнулась она.
Кира поставила рамку на место и от стола переместилась к карте, висевшей на стене. Она загоралась каждый раз, когда поднимался экран. Почему-то Деян был уверен, что сюда, кроме него, никто не войдет, поэтому ничего не выключал. На карте тонкими линиями были прочерчены некоторые маршруты, которые Деяну особенно нравились.
— Расскажи мне о духах, — попросила Кира, рассматривая карту. — Кто они?
— Они древние сущности, которые состоят из чего-то газообразного, но могут принимать форму человека, к примеру.
— Если твой дух мирный, то есть и не мирные? — уточнила Кира, поворачиваясь к нему.
— Почти не осталось. Тех, кто нападал на оборотней и людей, истребили. Каких-то оставили, потому что они охраняют важные вещи. Но в основном истребили. У нас недавно объявили о Лешем, который живет в Черна земи, туда направился целый отряд полиции, чтобы его уничтожить. Но в итоге это оказалось неправдой. Там был мелкий дух. Это подтверждает, что таких опасных духов, как Леший, уже нет.
— Я думала, леший следит за лесом.
— Он ест людей и оборотней. Всех без разбора. Стоит неправильно на что-то наступить — и прощайся с жизнью. С этим духом практически невозможно договориться.
— А почему у вас налоги на таких, как твой дух?
— Потому что он сильный. Считается, его надо контролировать, так же как и людей, которым он служит. Обычно семьи с этим не связываются, и если у них есть такой дух, то они передают его земи.
— Просто так передают? — уточнила Кира, снова возвращаясь к столу и беря рамку. Еще и усмехнулась. И какие фотографии там поставил дед Смир?
— Не просто, — невесело сказал Деян. — Большая часть духов привязана к местам, редко к людям. Они могут терпеть кого-то в своем доме или жить вместе, даже душа в душу, но, если люди уезжают, духи все равно остаются. Поэтому либо духа передают вместе с домом, либо его забирают насильно и тогда он потихоньку умирает.
— Значит, мы сейчас в том доме, в котором твой дух живет очень давно?
— Нет, у нас другая история.
— Полная тайн и запретной любви? — улыбнулась Кира.
Деян усмехнулся.
— Полная бытовухи. Дед Смир ушел со мной из дома, когда мне было семнадцать. Дух сам показал, что нужно взять из дома, чтобы он мог уйти ко мне. Потом мы с ним жили в разных местах. Отец посылал за нами теней, после юристов, а мы прятались. Дед Смир похудел, стал реже появляться. Примерно тогда я подыскал дом и решил оформить духа официально. Чтобы отец больше не мог нас достать. Примерно такая история.
— То есть духов все же можно куда-то переносить? — вежливо пропустила мимо ушей все, что было связано с его отцом, Кира. Хотя рамку из рук не выпустила. Более того, она снова в нее уткнулась и вместе с ней пошла к Деяну. Да что там такое?
— Не всех. Они должны сами хотеть. В нашем мире духов осталось мало не только потому, что кто-то их уничтожал, но и потому, что они не адаптировались, — проговорил Деян, гипнотизируя рамку. — Дед Смир пользуется искином, общается с ним, может отдавать команды. Если захочет, может посмотреть фильм. Знает, как работает стиральная машинка. И все это помогает ему в жизни. Не все духи такие.
Деян замолчал, а Кира медленно села напротив него на диванчик.
— Ты заметил, какая я вежливая и не стала спрашивать, почему ты ушел из дома в семнадцать, а твой отец посылал за тобой теней? — все-таки не выдержала Кира, и Деян широко улыбнулся.
— Заметил. Ты молодец.
Она чуть прищурилась и развернула рамку к Деяну.
— Вот этого мужчину я видела на портрете в Альбоне.
— Это мой отец, — кивнул Деян. — Он родился в Альбоне. При переходе в этот мир перед ним встал выбор. Хочет он на Селейзе иметь второй облик или хочет остаться тем, кто ходит между мирами. И он стал оборотнем. Эту историю он предпочитает не афишировать, но в целом это не секрет.
— Он попаданец? — удивилась Кира и, спохватившись, задала другой вопрос: — А способность ходить между мирами у него осталась?
— Неизвестно. Он боится. Причем не столько расщепиться, сколько потерять оборот.
Деяну вдруг просто захотелось рассказать. Не молчать и улыбаться, как он делал обычно, а отвечать на вопросы. Наверняка это усталость брала свое. И возможно, нежелание думать о Лане, о разбирательствах, да и обо всем остальном. Говорить о чем-то не своем или о прошлом проще, чем думать о насущном. Во всяком случае, с ним это работало так.
— Если и он ходил между мирами, и ты ходишь, то почему вы не можете найти общий язык? Да так, что он посылает за сыном убийц? — Кира подняла брови, но Деян просто хмыкнул. — Если бы это не касалось отца и сына, я бы подумала, что замешана девушка.
— Ты веселая, — рассмеялся Деян. — Но история у меня не романтичная, а обычная. Отец хотел, чтобы я был оборотнем, а я стал портальщиком. Его это бесит. А потом я еще украл деда Смира. Главного защитника семейного гнезда.
— Но в основном он злится из-за того, что ты портальщик? Он же сам такой. Какие-то двойные стандарты, — заметила Кира и перевернула фотографию отца к себе, чтобы еще на нее посмотреть. Интересно, что она в ней видела? Тоже напыщенного засранца, как Деян, или благородного, но строгого господина, как все слуги в Альбоне?
— Из-за того, что я выбрал быть портальщиком, — ответил Деян.
— У тебя был выбор?
— Да. Лет в десять обычно оборотни уже чувствуют в себе силы, чтобы совершить полный оборот. И я их почувствовал, но не стал оборачиваться. Я знал, что мой отец мог ходить между мирами и, возможно, я смогу. Он рассказывал о своем переходе, а о мире Альбона говорил чуть ли не каждый день. Наверное, думал, что так настраивает меня на выбор в сторону оборота. А я мечтал о том, как попаду в другой мир. Поэтому в тринадцать, когда уже прошли все сроки для оборотничества, услышав музыку портала, я в него вошел. Хотя не знал, что этим зачеркнул себе способность к обороту.
Кира смотрела на него во все глаза.
— Здесь еще есть фотографии, — через какое-то время заметила она и начала листать их.
— Наверное, вся семья. Отец, мать, сестра. Дед Смир считает, что семья должна общаться, несмотря ни на что, и поэтому подсовывает мне семейные фотографии.
— А твоя мать или сестра как отнеслись к тем теням?
— Обычно. Отец решил, значит, все верно. Хотя сестра потом извинилась.
Паромщица как будто зависла, но спустя пару секунд, как всегда, стала собранной. Ее шестеренки работали как надо. Не то что у Деяна, раз он столько уже разболтал.
— Нашла! Вот еще одна интересная фотография, — сообщила она заговорщицки. — На ней у тебя есть веснушки.
Деян наклонился вперед, и паромщица повернула к нему рамку. На фотографии был рыжий смеющийся мальчишка лет пяти. На носу и правда виделась россыпь веснушек, да и на плечах. А сам мальчик был заснят в прыжке. Он подскочил вверх, да так задорно этот сделал, что из плавок выскочил…
Кира мягко засмеялась, и скоро Деян тоже присоединился. Он напрочь забыл тот день. Кажется, они плавали в домашнем бассейне с сестрой.
— Это все надо обдумать. Особенно отсутствие веснушек, — заявила Кира, потягиваясь. — Я пойду.
