Ознакомительная версия.
— С нечистью не договариваются, — напомнил я, помогая связать сомлевшего от страха чиновника Третьего отделения.
— Это точно. — Отшагнувшая назад старушка решительно навела на меня мой же пистолет и широко зевнула. — Уж не серчай, казачок, а тока слишком много ты знаешь. И что я энтому гаду помогала, и супротив Хозяйки интриги строила, и вампира румынского к Воронцовым привела, и… и… исчё чё-то такое пакостное-е…
Не окончив фразы, старая вешалка брякнулась пластом. По-моему, она уснула ещё стоя, видимо, иголки из будущего всё-таки подействовали. После коротких размышлений я связал её, спина к спине, с неочухавшимся лысым «женишком», проверил бессознательное тело вампира, сгрёб его зубы, обтёр травой и сунул россыпью в карман. Без клыков он не опасен, а если не весь мозг отшибло, то догадается убраться отсюда до восхода солнца. Дальнейшая судьба трёх участников этой ночи меня мало волновала. Главное, что честь Маргариты Афанасьевны я отстоял, да и сама она вела себя достойно, всенепременно дядюшке расскажу…
— Не скучал без меня, дружище? — первым делом спросил я, перелезая через ограду к терпеливо ожидающему белому жеребцу. Тот, радостно подскочив, фыркнул мне в нос и, цапнув зубами за рукав, потащил в сторону. За кустами валялся труп зубастого чумчары с размозжённой копытом башкой…
— Умничка ты моя! — Я от души расцеловал коня в бархатный храп. — Ты понимаешь, что ты сейчас сделал? Ты же весь наш полк от заразы спас! Срочно везём эту дрянь к Фёдору Наумычу, пусть лекарство делает.
На рассвете мы были у лазарета. Несмотря на ранний час, полковой врач уже сновал от палатки к палатке с большущей клизмой. Я просто вытаращил глаза, поняв, что на нём больше нет перчаток и кожа рук чистая!
— Действует как при питье, так и при клизме-с! Результат почти мгновенный, но с клизмой веселее, — подмигнул мне сухопарый лекарь. — А вы, я вижу, целое тело привезли-с? Но нам вроде крови хватает…
— Откуда? — с трудом выдохнул я.
Фёдор Наумович кивнул на свой рабочий стол, вынесенный за палатки. На нём в ряд стояло пять штук разнокалиберных бутылок, четыре ещё полные чёрной чумчарской крови. На каждой бутылочке чётко виднелась нанесённая белым воском надпись: «от Шлёмы», «от Мони», «от Вдовца», «от Павлушечки», «от отца Григория». Я не верил собственным глазам. Неужели они и вправду это сделали? Они же нечисть поганая, мы их бить должны, а оно вот как… И что ж делать, когда они такое…
— Пойдём-ка домой, — наконец решил я, обращаясь к верному арабу. — А то мне с утра дядюшке докладываться, так что и спать-то уже когда.
Так, собственно, и произошло. Я только-только лёг, как добрый денщик пинками поднял меня пред ясные очи нашего генерала. Василий Дмитриевич на этот раз не стал ждать меня с чаем-кофе, а самолично решил осчастливить нашу конюшню своим лучезарным присутствием. Заявился он, разумеется, не один, потащил с собой всё ещё недолеченного ординарца и двух казачков из личной охраны, со своей же станицы. Не то чтоб меня боялся или ещё кого, а ради престижу! Короля играет свита, не правда ли…
— Что скажешь? — Дядя отвёл меня в уголок и сам был настолько нервный, что я предпочёл не томить его душеньку, а ответить односложно:
— Верна.
— А вампир энтот румынский? Приставал ли к ласточке моей?!
— Приставал.
— И… и что ж ты… убил его к бесу?
— Как можно, он ведь иностранно подданный?! — Я счёл возможным дать развёрнутый отчёт о прошедшей ночи. — Спервоначала ему ваша Маргарита Афанасьевна за намёки интимные полновесную пощёчину влепила! А потом уже и я руку приложил… Вот, сувениров вам набрал полный карман. Держите!
— Ах ты умничка моя…
— Это вы мне или Маргарите Афанасьевне?
— Да отстань ты, балабол. — Дядя подбросил на ладони вампирские клыки. — Тебя-то за что хвалить? Ты долг свой казачий исполнил, родовую честь защитил, себя да меня от насмешек газетных избавил! За то я тебе спасибо скажу, а ты должен мне в ножки поклониться да ответить «не за что»…
— Облезете! — уверенно выпрямился я.
— И то верно, — неожиданно согласился он. — Чего-то я наглею не по годам. Ты уж не серчай, Иловайский, прости старика… Давай рассказывай, чего там ещё было-то, а?
В общем, я всё ему рассказал. И про изменчивую бабку Фросю, купившуюся на сказки о светлом будущем и простом женском счастье. И про лысых учёных, которые ради заманивания меня в свои лаборатории на всё готовы: нечисть подкупить, Катеньку продать, из нас, казаков, прилюдно дураков делать. И про жителей Оборотного, типа моих упырей-патриотов и прочих знакомцев, кои сами чумчарскую кровь принесли, лишь бы наш полк в молдавскую нечисть не перекинулся. У каждого свои интересы были, свои выгоды, но ведь в конце концов мы победили, нет? Больные излечатся, генерал поведёт станичников на указанную позицию по государеву приказу, а даст бог, так разобьём врага и с победой на тихий Дон, до дома до хаты вернёмся. Всё ж радостно, верно?..
— Не всё, — выслушав меня, осторожно поправил мой дядя. — Задание моё самое первое ты ведь так и не выполнил…
— Это какое? — смутился я.
— Полк через три дня на рысях к польской границе последует. А ты, как я понял, не женат — ни детей ни плетей?
После чего он встал, дал знак ординарцу подвести коня и, похлопав меня по плечу, уехал. Я же под укоризненным взглядом Прохора так и остался сидеть на чурбачке, обняв голову руками.
Вот и получается, что никаким боком мне без тебя не обойтись, свет мой Катенька! Не с бабой Фросей же мне размножаться, правда? Да и занята она уже, аж три раза как занята…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ТВОЮ ЖЕ ДИВИЗИЮ!
Вечером того же дня я взял быка за рога и привычным путём переправил записочку, приглашая ненаглядную свою на свиданку под луною, на кладбище. Место романтичное, уединённое, и ей идти недалеко, и я здесь уже каждую могилку в лицо знаю. Разложил платок белый, положил на него пряников, кусок сахару, халвы немного, рыбы жареной, хлеб, картошку печёную. Дядя ещё вина предлагал кубанского, да я отказался. Не будет она его пить. Ей от шампанского пробку нюхнуть — и вот она, полная невменяемость. Рисковать не хочу: хлебнёт домашнего красного да наутро не вспомнит ни моего имени, ни зачем тут рядом лежим. Не хочу так, хочу честь по чести…
Катенька пришла разнаряженная по-простому, в штанах синих да куртке тонкой, того же материалу, с вышивкой на спинке орла белоголового. Сидели рядышком, плечо к плечу, на той же могиле, с которой и началось моё первое путешествие в Оборотный город. Разговор сначала вёлся о том мешке воблы, что мы с Прохором у арки обронили, а потом вокруг ихнего учёного совета. Оттуда плавно перекатился на таинственную организацию по борьбе со злоупотреблениями в этой области и того лысого чина, который всем здесь заправлял. Свести беседу на дела сердечные нам никак не удавалось…
Ознакомительная версия.
