— Уже одобрил. Поверь — ему я соврать бы не смог даже если захотел. А уж вопрос о признании и контакте с тобой он не упустил. Ему ведь нужно было понять, какова обстановка и стоит ли вообще сейчас связываться с ритуалом пробуждения.
— Обо мне тоже спросил? — Поджав губы, поинтересовалась Цири.
— Конечно. И о вас тоже, — кивнул Виктор эльфийкам. — Ладно. Давайте за дело. Мне будет нужна ваша помощь.
— Почему ты не хочешь, чтобы о пробуждении Атерас узнали разумные народы Алькана? — Поинтересовалась Селентис.
— Мы ничего не знаем о том, какие инструкции у наших врагов и где их шпионы. Я не исключаю того, что они в случае опасности смогут снова вызвать джаггернаут Кхетов. Ведь с орбиты по ним отработал именно он.
— Неужели они захотят сидеть здесь безвылазно? — Удивилась Кали.
— Нет. Зачем? Они решили выбрать партизанскую тактику. Хм. Скрытно перебить наблюдателей и попытаться возродить, пользуясь паузой, хоть что‑то. Ну и понять, что происходит хотя бы в нашей Галактике. Кхеты были очень агрессивны. Вполне возможно, что сейчас они вновь сражаются с кем‑нибудь. Главное в этом деле действовать тихо и не отсвечивать.
— Но как? — Всплеснула руками Ализэль. — Если они выйдут за пределы этой долины, то вряд ли смогут сохранить в секрете свое возрождение. Ладно ты и Цири. О вас уже весь Алькан знает. И вряд ли кто‑то удивиться тому, что вы придумали как ей восстановить теле. Но тут их сотни две, не меньше!
— У них есть амулеты иллюзий. Сильные. Древние. Современные маги не смогут их распознать под ними. Там даже магический дар получиться имитировать на тот, который нужно.
— И кем они хотят стать в глазах разумных? — Поинтересовалась Селентис.
— Солнечными эльфами, — пожал плечами Виктор. — Рост подходит. А значит, действие амулетов окажется сильнее. Там чем меньше отличий от оригинала, тем лучше. Кроме того, солнечные эльфы ведут войну с нашим общим врагом. Ладно. За дело!
Пока девочки готовили площадку, Виктор пытался вскрыть тайное хранилище по памяти. Ну, насколько помнил объяснение пращура. Ведь одно дело на пальцах что‑то пространное объяснять, а другое — пытаться реализовывать на практике. Тем более такому неопытному магу, каким был Орлов. Пришлось намучиться и раз десять себя лечить, оправляясь от серьезных травм. Все‑таки защита стояла — дай боже. Но вот, наконец, с разодранной вдребезги одеждой он вышел в главный зал бункера держа в руках искомые артефакты.
— Э… — удивленно отреагировала Ализэль. — Ты где лазил‑то? Вид такой — будто свалился в жерло вулкана.
— А перед этим тебя долго били палками, — добавила Селентис.
— Все готово? — Поинтересовался, полностью проигнорировав их шутки, Виктор. — Отлично. — Кивнул он и сделал ручкой, чтобы девочки разошлись. А сам с легким трепетом вошел в нарисованную на полу весьма непростую печать, причем, что интересно, выведенную чем‑то красным. Впрочем, не суть. Аккуратно войдя в центр контура, он стал медленно и осторожно насыщать контур энергией. Так, чтобы случайно не пробить хрупкий узор.
Секунды текли медленно и как‑то нехотя. А руки Виктора подрагивали от напряжения. Шутка ли — столь сложное плетение впервые в жизни воплощает в жизнь. Семьдесят два накопителя. Артефакт. Божественная печать….
Ну вот, наконец‑то, спустя полчаса все оказалось готово. И вокруг Орлова чуть подрагивая, шевелились контуры плетения, прекрасно наблюдаемые даже обычным зрением из‑за чудовищного насыщения.
Пора.
Виктор поднял странный рожок, выполненный из рога какого‑то неизвестного животного, и, набрав полные легкие воздуха, пытался затрубить. Но в ответ лишь тишина. Он не заметил ни единого звука. Однако, плетение зашевелилось, стремительно раскидывая изощренную сеть по всему бункеру — как бы ловя и фиксируя всех законсервированных И'ри'тор. Он вновь набрал как можно больше воздуха и затрубил во второй раз. И опять ни звука. Но контуры плетения взбухли, достигнув наивысшего напряжения. И в третий раз Виктор поднес к губам свой духовой инструмент, выдыхая в него запасенный в легких воздух….
И все.
За какие‑то мгновения контуры рассыпались в мелкую, практически сразу исчезающую пыль. Наступил звенящая тишина. А в дальнем углу четыре пары женских глаз настороженно наблюдают за происходящим.
Орлов скинул с себя остатки рубахи и сполз прямо на пол, прислонившись к ближайшему контейнеру. Он чувствовал себя так, словно несколько суток подряд разгружал мешки с картошкой. Выжатый как лимон. А болит, такое чувство, будто каждая клетка тела. Даже кончики волос.
— Неужели все зря? — Как‑то обреченно произнес он, наблюдая за тем, как рог в его руках рассыпается в пыль и осыпается на пол.
— Нет, — решительно покачала головой Кали. — В магическом зрении, вы этого не увидите, но тут такое твориться, что мне страшно…. Серьезно.
— А как глянуть?
— Никак. Я могу это наблюдать только потому, что была Богом и умею работать с такой энергией. А вы — нет.
— Но… — попыталась возразить Ализэль.
— Это энергия не вашего Бога, — перебила ее Кали, — поэтому вам она недоступна. Издержки жречества, так сказать.
— Как думаешь, все получилось? — Устало поинтересовался Виктор.
— Не знаю, — покачала головой Кали. — Но тут такие силы крутятся, что если где что не так, от нас даже мокрого места не останется. Даже от меня.
Так и сидели.
Девочки, в ожидании катаклизма перебрались к Виктору и прижались. Потому что уже через несколько минут в помещении начало мигать освещение и чуть — чуть подрагивать стены. Бежать, по мнению Кали, было бессмысленно. Ибо если жахнет, то на пару дней пути все в фарш превратит. Вот девчонки и нервничали, сбившись в кучу, словно цыплята. Разве что Виктор по — философски 'смотрел' на все происходящее, так как пригрелся в окружении своих женщин и банально заснул. Нагло. Подло. И совершенно безответственно. Но трястись вместе со всеми, сил у него уже не было. Да и желания….
Пробуждение было совсем не таким как в прошлый раз. Да и снов никаких не снилось. Тихий, спокойный отдых.
Виктор открыл глаза, поняв, что лежит на постели, заботливо укрытый каким‑то покрывалом и на подушке. И это шло в разрез с последними воспоминаниями и холодным полом зала, на котором он отключился. Какой‑то потолок. Где‑то он его уже видел. Это же та самая комната… Он резко повернулся и встретился взглядом с как‑то мягко, нежно улыбавшейся прапрабабушкой. Ну или сколько там поколений разделяли их? Которой, впрочем, на вид он не дал бы и двадцати пяти лет. Разве что глаза ее выдавали. По всей видимости до консервации она прожила не одну тысячу лет.
